Алексей Ковалев: Понаехали учиться

Весь конец прошлого года в Лондоне и других университетских городах Англии шли массовые студенческие протесты против повышения платы за обучение (вернее, ее максимального размера). Десятки тысяч молодых людей дрались с полицией, били стекла, жгли костры и скандировали лозунги. В итоге студенты все-таки проиграли, верхнюю планку стоимости обучения подняли с трех до девяти тысяч фунтов в год. Рейтинги либерал-демократической партии, которая обещала молодежному электорату ровно обратное, упали.

Правда, массового сочувствия судьба бедных студентов не вызвала. Противники патернализма справедливо отмечают: с какой стати дворник или пекарь, чьи дети вряд ли пойдут в университет, должен платить за обучение остолопов из мидл-класса? Куда более массовый гнев обрушился на сами университеты, которые без поддержки собственного государства пошли с протянутой рукой к зачастую довольно сомнительным с точки зрения западных демократий институтам. Но нефтедоллары не пахнут, как показал печальный опыт Лондонской школы экономики. После грандиозного скандала уволился ее директор, санкционировавший получение гранта на полтора миллиона фунтов в обмен на защиту диссертации Саифа Каддафи, сына лидера ливийской джамахирии. Выяснилось, что подобные сомнительные сделки заключили и другие вузы, после чего началась волна академических чисток и публичных покаяний.

Крайними во всей этой истории оказались сотни тысяч обычных студентов-иностранцев, «дойных коров» британской системы образования, которые приносят в страну никакие не кровавые, а вполне честно заработанные деньги — на них и существуют британские университеты.

На самом деле, даже если все до единого вузы королевства поднимут плату до максимальных девяти тысяч фунтов в год, она для местных студентов все равно останется фактически беспроцентным кредитом — выплачивать его выпускник обязан только после того, как его зарплата достигнет определенного уровня. А если не достигнет, может и не выплачивать вообще.

Все это не касается иностранцев, которые должны не только заплатить в два-три раза больше и всю сумму вперед, но и пройти через иммиграционные огонь, воду и медные трубы, которые не заканчиваются на получении заветной студенческой визы. После приезда с этих студентов продолжают драть три шкуры. По подсчетам UKCISA, правительственного совета по работе с иностранными студентами, только на одной плате за обучение от иностранцев британские университеты зарабатывают два с половиной миллиарда фунтов в год, плюс столько же приезжие оставляют в виде дополнительных расходов: быт, учебники, транспорт и т. д. Работать им — вопреки расхожему мнению — можно не более двадцати часов в неделю при минимальной зарплате, которой едва хватает на метро и бутерброд. Фактически каждый студент-иностранец платит за себя и за того парня.

Правда, голос разума, перечисляющий доказательства благотворности иностранцев для британской экономики, стабильно заглушается газетными истериками: дескать, они понаехали красть рабочие места у британских выпускников. Целевая аудитория этих истерик —потребители британских таблоидов, краснорожие мужики в пабах бюджетной сети Wetherspoons, а также чопорные дамы всех возрастов и социальных статусов.

В комедийном телесериале восьмидесятых «Да, господин премьер-министр» (Yes, Prime Minister) есть эпизод, когда депутат парламента Джеймс Хакер объясняет своим помощникам расклад на британском медиарынке: Times читают люди, которые управляют страной, Guardian — те, кто считает, что это они должны управлять страной, Financial Times — те, кто владеет страной, Daily Mail — жены тех, кто управляет страной.

Небольшое примечание для контекста: Daily Mail — это два миллиона экземпляров ежедневно, наполненных агрес­сив­но-неве­же­ствен­ной истерикой. Газета прославилась еще в тридцатые годы тем, что с восторгом поддерживала на своих страницах Британский союз фашистов почти до того момента, как на Ковентри и Портсмут посыпались зажигательные бомбы люфтваффе.

И наблюдение насчет жен тех, кто правит страной, выходит пугающе точным: новости об очередном закручивании иммиграционных гаек приходят ровно через пару недель после очередной передовицы в Daily Mail с заголовками вроде «Ситуация вышла из-под контроля: из 110 тысяч иностранных студентов уезжает только одна десятая!» Я так и вижу Саманту Кэмерон, читающую утренний выпуск Mail: «Дэйв, honey, посмотри, что тут пишут. Это же ужас какой-то! Так скоро дышать нечем будет от всех этих иностранцев. Скажи, ты ведь сделаешь что-нибудь? Ты же премьер-министр!».

Все без исключения, чем пугают таблоиды, — дескать, студенты приезжают, но не приступают к учебе, нелегально работают и так далее, и тому подобное — разумеется, вранье и паникерство, имеющие прямую связь с реликтом имперского сознания: мы самые лучшие и великие, а все остальные — нищеброды, только и думают, как понаехать в нашу великую Британию. Все эти мифы методично развеиваются сухими цифрами: из всех студентов, прибывших в 2004-м в страну, к 2009-му уехали семьдесят девять процентов, пять процентов продолжали учиться, а еще пятнадцать либо женились/вышли замуж за британских граждан, либо остались работать вполне легально, в качестве специалистов.

Я испытал, что такое быть понаехавшим, на себе, когда получал диплом магистра в лондонском City University. Сто человек, из которых как минимум дюжина были американцами — дома за тот же диплом им пришлось бы заплатить тысяч тридцать-сорок долларов против местных двадцати, — были засунуты на один и тот же курс, без всякого права выбора специализации. У студентов-британцев было больше лекций, больше практических занятий, больше ценного времени в компьютерных классах. На стажировку их распределял университет, а нам, оказавшимся в чужой стране и в большинстве случаев говорящим на чужом языке, пришлось искать ее самостоятельно. Местные практически не общались с нами и держались вежливо-отстраненно: дескать, все все понимают — кто вы, а кто мы. К концу курса мы все поняли: они нас попросту боятся. Студенты-иностранцы заведомо лучше британцев: они знают как минимум на один язык больше, имеют ценнейший опыт интеграции в чужую культуру, широкий кругозор, более образованны, начитанны и так далее. Понятно, что симпатии работодателя, которому предлагают выбрать между избалованным британским выпускником и неприхотливым и работящим иностранцем, будут на стороне второго, а первый отправится жарить гамбургеры и продавать кофе. А поскольку без нас обойтись никак не могут, то презирают еще больше, как содержанка нелюбимого спонсора.

Однако я не могу сказать, что жалею о полученном опыте. В конце концов Лондон — не худший город, чтобы выбивать себе положение соответственно своим запросам. Но, что еще более ценно, я, коренной москвич со всем сопутствующим столичным высокомерием, впервые примерил на себя шкуру амбициозного провинциала против заносчивых местных, уверенных, что все их привилегии принадлежат им по некоему высшему врожденному праву.