Николай Злобин: Эволюция власти по кругу

Много лет назад, когда то, что происходило в СССР, еще называлось не словом «перестройка», а словом «ускорение», реформы Михаила Горбачева ограничивались антиалкогольной кампанией и введением госприемки, я написал одну довольно академическую по своему характеру работу. Позже она вышла в виде книжки в ряде стран Европы, но на русском языке появилась лишь как серия отдельных статей в совершенно разных изданиях того времени. Часть из этих изданий исчезла потом безвозвратно. Но даже у тех, что продолжают существовать сегодня (поменяв неоднократно своих владельцев, направленность и формат), в то доинтернетовское время не было электронных архивов, поэтому опубликованные статьи, по сути, просто канули в Лету.

Я об этом не особенно переживал, ибо не имел и не имею привычки коллекционировать свои собственные труды, но недавно на одной дискуссии в США вдруг всплыла теория, которую я изложил тогда. Причем отчасти в контексте сегодняшнего дня. Сделано это было корректно, с прямыми ссылками на автора, то есть меня, и цитированием моей работы, как оказалось, по польскому изданию книжки. Послушав эту неожиданную дискуссию, я подумал, что, возможно, моя тогдашняя весьма зеленая и незавершенная теория эволюции политической власти может быть интересна и в рамках ведущихся постоянно разговоров об исторической природе власти в нашей стране?

Я заранее прошу прощения за то, что опущу здесь всю сравнительно скучную доказательную часть, аргументы и контраргументы, хотя готов их предоставить, если потребуется. Но в очень упрощенном виде смысл моей тогдашней работы заключался в том, что система власти в СССР последовательно прошла три этапа, которые я условно назвал тогда «культ личности», «культ должности» и «культ системы». Потом эта конструкция власти, утверждал я, неизбежно развалится (напоминаю, что писалось это в первый год прихода к власти Горбачева) под грузом проблем, которые окажется неспособна решить. Дальше перед страной будет два пути: либо повторение этих же этапов, но, конечно, с другими историческими характеристиками и собственными содержательными особенностями, либо строительство власти, основанной на господстве институтов и процедур. В отдельной главе я давал исторический обзор, где говорил о том, что в российской истории эти три этапа эволюции национальной власти являются чем-то более или менее постоянным, сменяя друг друга. Более того, они не носят исключительно российский характер, а прослеживались во многих странах, в том числе ставших впоследствии вполне демократическими.

Система власти, созданная Сталиным к концу 1920-х годов, носила крайне персонифицированный характер и полностью соответствовала его взглядам на то, что должна представлять собой власть, как функционировать, каким образом осуществляться и какие задачи решать. Под эти весьма личные и, естественно, субъективные взгляды вождя и был построен весь механизм власти, получивший позже название «система культа личности». Конечно, это начиналось при Ленине, но свое «сталинское» завершение эта модель получила позже. Произошел полный отказ от соответствующих институтов. Можно спорить об адекватности этой модели власти тогдашнему историческому периоду и задачам, которые стояли перед страной. Однако для нее, этой системы, было совершенно безразлично, какую именно должность занимает Сталин, выбирался ли он или назначался, какие у него были юридические основы для властвования и т. д. Все это не имело значения. Это была система его личной, персональной власти. Конечно, такая модель была не реформируемой и не могла существовать без него лично во главе ее. В этом, собственно говоря, и есть, по-моему, культ личности. Жестокость и масштабы репрессий, которые сопровождали сталинское время, не являлись, на мой взгляд, ее необходимыми атрибутами, а скорее говорили больше о характере самого вождя, о его окружении и состоянии политической культуры национальной элиты того времени. Сталин не любил свою элиту и совсем не нуждался в ней, она его просто боялась. Это был некий баланс сил, регулируемый, в частности, через репрессии.

Смерть Сталина в 1953 году изменила ситуацию радикальным образом. Никита Хрущев, ставший во главе этой системы власти в результате короткой борьбы на самом верху, так не смог взять ее под свой контроль в том виде, как она ему досталась от предшественника. Он был вынужден начать внутренние политические реформы сталинского механизма власти, пытаясь его приспособить к функционированию без вождя, под которого она была создана, то есть без Сталина. Хрущеву надо было разделить Сталина и власть, но это оказалось невозможно, ибо власть самого Никиты Хрущева основывалась не на его личных характеристиках и качествах и тем более не на правовых обстоятельствах, а на том простом факте, что он теперь занимал место, которое недавно принадлежало самому Сталину. Только в этом, собственно, и была легитимность власти самого Хрущева и ее границы.

Но Сталиным, конечно, Хрущев не являлся. Как шутили тогда, сохранить культ личности без самой личности невозможно. Культ, мол, есть, а где личность? В результате система власти «культа личности» постепенно эволюционировала и сменилась другой моделью власти, которую я назвал тогда «культом должности». То есть власть Сталина передалась лишь по его формальной должности. Вернее, передавалась даже не сама власть, а должность, верховное положение в политической иерархии. Иными словами, Хрущев стал вождем «по должности», а не в силу культовости своей личности или, скажем, выборов или революции. Как мы знаем, хрущевские усилия окончились безуспешно. Более того, система власти отвергла вскоре и самого Хрущева, и его реформы.

Однако в противостоянии с этими реформами она сильно изменилась. Власть научилась не бояться того, кто наверху. Более того, она осознала, что ее больше не устраивает условный «Сталин», которого надо опасаться, ей не нужен условный «Хрущев», который угрожал постоянными реформами и посягал на спокойствие огромной бюрократической машины. Ей нужна была голова, которая не создавала бы никаких проблем всему громадному телу. Просто говорящая голова. В результате и появился Леонид Брежнев, при котором восторжествовал так называемый ленинский коллективный стиль руководства, персональная ответственность была ликвидирована, а власть перешла в руки колоссального бюрократического аппарата. Собственно говоря, этому монстру уже было неважно, кто находится наверху, какую фамилию носит вождь: Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев…

Бюрократия больше не боялась вождя, она ему не подчинялась. Напротив, она и определяла, что делает этот вождь, какие решения он принимает, кто будет играть эту роль следующим и т. д. Власть эволюционировала от «культа должности» к «культу системы». Теперь власть принадлежала всем — и никому конкретно. За все отвечали все — и никто ни за что конкретно. Политическая система стала напоминать динозавра: огромное тело и маленькая головка на длинной шее. Но не голова динозавра управляет телом, она, скорее, подчиняется импульсам, диктуемым огромным и вечно голодным желудком. Брежнев стал напоминать знаменитого профессора Выбегало из института Чародейства и Волшебства, который занимался удовлетворением потребностей, в данном случае — собственной бюрократии. В результате в СССР наступил некий «коммунизм власти», а ее эффективность упала до нуля. Ни одной задачи решить эта власть так и не смогла. Институты и процедуры власти так не были созданы. Страна была обречена, ибо становилась неуправляемой в силу всевластия бюрократии, которое оборачивалось в реальности полным безвластием и свободой коррупции.

Другими словами, раз за разом формировался порочный круг: создание глубоко персонифицированной модели власти; передача формальной власти по должности следующему вождю, который начинает ее неизбежно терять; нарастающее политическое и финансовое всевластие огромной бюрократической машины, которой вообще не нужен реальный лидер, приводят к безвластию и системной коррупции...

Конечно, я признаю, что все это тогда было мною изложено довольно сыро. Я тогда еще не прочитал многих книг о природе власти, которые знаю теперь. У меня не было никаких рецептов. Не уверен, что они есть у меня сейчас. Очевидная альтернатива такой эволюции моделей власти заключается в создании эффективных институтов и процедур формирования и осуществления власти, ее максимально возможной деперсонификации, широкой легитимности, в наличии действенного механизма естественного обновления элиты и, конечно, установления главенства закона. Я отнюдь не сторонник безграничного гипертрофирования роли и значения властных институтов и процедур в странах догоняющей демократии, каковыми являются многие западные специалисты, видящие в них единственный способ быстрой политической модернизации. Но без действующих и эффективных, а не формальных и пустых властных институтов и процедур стране, видимо, так и суждено будет ходить по замкнутому кругу, занимаясь угадыванием фамилии очередного вождя.