Сергей Полотовский: Фарро для Толи

— И обязательно купи помидоры.

— Краснодарские?

— Даже лучше бакинские, главное, чтоб грунтовые.

— Крупные такие? «Бычье сердце»? Чтоб одним помидором можно было накормить небольшую итальянскую семью?

— Да. А я куплю вина в дьюти-фри.

Толя возвращается из Тосканы. Намечается очень поздний ужин. То есть самолет в 0.30.

Толя — старший товарищ. Голливудский актер, перебежчик, авантюрист и аморальный тип. Он дружил с Роже Вадимом и соседствовал с Джоном Ленноном. Не успел спасти Брандо и успел сделать что-то приятное Диане фон Фюрстенберг.

Он владеет боевым НЛП, узконаправленным на девушек до 25.

Он соблазнитель и арбитр кухонного изящества.

Однажды он вдруг раскололся, как спал с Пэтти Бойд — той самой Лейлой, перешедшей к Эрику Клэптону трофеем от Джорджа Харрисона.

— Так она же старше тебя.

— Ну, дело было под кокаином. Эрик, кстати, обо всем знал: она потом мою фотографию приклеила на холодильник в их домике в Саррее. Через несколько лет встречаемся, он говорит: «Анатолий, приезжай в гости! Помнишь дом? Помнишь сад? Все на месте. Жена... другая».

В общем, если такой человек, возвращаясь из Италии, просит почему-то купить помидоров, надо просто пойти и купить.

После обеда я прилег. Я проспал. Мне горько и стыдно. Я подвел товарища. Мне доверили плевое дело — сходить на Кузнечный, купить зелени у Регины, а дальше — по рядам — сочные помидоры, штуки две. Проще простого. Но я проспал. Я звоню крупному ресторатору. Он знает толк в еде. Он поможет.

Я унижаюсь. Я готов приехать к нему прямо сейчас. Я хочу купить, выменять, украсть хотя бы два помидора.

Ресторатор мне отказывает. У них давно уже перешли на пекориньо — маленькие красные шарики, которые лопались бы во рту, если б их предварительно не разрезали пополам, чтобы обмазать генуэзским песто. Но он дает мне советы, один за другим. Последний совет — попробовать «О’кей».

По дороге в аэропорт мы заезжаем в гипермаркет. Я беру пяток томатов на ветке — так надежней — и одно «бычье сердце».

Я встречаю Толю. С ним девушка, чистая как слеза и манящая как сирена. Мы едем в «Подпольный» ресторан. У Толи есть ключи.

Мы заходим, разливаем привозное монтепульчано по объемистым бокалам. Мы даже не говорим, мы улыбаемся.

— Приготовь фарро.

Толя дает мне пакет с коричнево-охристой крупой и болотного цвета порошком.

Я никогда не готовил фарро. Я только смутно припоминаю, что это перловка, хотя нет, перловка из ячменя, а это полба — из пшеницы. Она же спельта. Я не умею обращаться с полбой. Но я продолжаю улыбаться. Я не подаю вида.

Мне оказали высокое доверие. Я должен его оправдать.

К пакету приложен обрывок картонки. На нем две картинки. Сковорода и сковорода с паром. Там же рецепт на итальянском. О значении где-то половины слов я примерно догадываюсь. Другой половины я не знаю напрочь.

Я один на сверкающей конвектоматом кухне. Конечно, я могу выйти в зал и спросить совета. Я могу отвлечь старшего товарища от девушки. Могу прервать их беседу под сыр и вино. Могу нарушить ход вечера, оттянув внимание на себя.

Нет, не могу.

Мне дали продукты и велели приготовить фарро. Я должен через это пройти.

Во всем должна быть какая-то логика. Надо только ее отыскать. Когда-то я читал у Зимина, как ему подарили машинку для изготовления теста, и он, руководствуясь смежным опытом и здравым смыслом, настрогал коржей за милую душу безо всяких инструкций. Все когда-то делаешь впервые. Синхронный перевод, операцию на живом человеке, парковку задом. Нельзя бояться.

Я заливаю крупу малым количеством воды и ставлю на огонь.

Это логично.

Но этого мало.

Пока закипает кастрюлька, я шинкую лук. Надо делать то, что привычно. Делать то, что умеешь. Во всем обязана быть какая-то логика.

Я ставлю пассероваться лук.

Эврика. Я выливаю воду из недоварившейся полбы и лью туда оливковое масло. Потом немного белого вина. Перемешиваю. Потом опять масла, опять вина. Я доволен. Я делаю то, что у меня получается. Логика повела меня за собой.

Я решительно выдавливаю туда чеснок. Недоваренную, то есть al dentissimo полбу бухаю в сковороду. Я тушу ее там, как на картинке. Добавляю порошок из пакета.

Практически готово.

Я украшаю свое фарро помидорами, сыром и рубленой кинзой.

Я выношу свое ризотто из полбы. Я жду похвал.

Четыре утра. Мы уплетаем перловую кашу с безвкусными, не познавшими солнца помидорами и пахучим овечьим сыром.

— Это абсолютно точно не фарро, но это лучшее фарро в моей жизни.

Девичья улыбка. Брызги наслаждения.

Все как надо. Все логично.

Я нахален, высокомерен и жесток. То есть я был бы таким, только очень хочется спать.

Пять утра. Невский перекрыт. Я иду пешком от Аничкова моста.

У меня нет мысли на финал.