Валерия Гай Германика: Я не думаю о судьбах человечества в тот момент, когда снимаю сериал

Специальный проект «Россия до 30». «Сноб» собрал десять очень непохожих людей, с разными биографиями, взглядами, устремлениями и планами на жизнь. Объединяет их, пожалуй, лишь чувство внутренней свободы, открывающее перед ними самые невероятные перспективы, а также то формальное обстоятельство, что им всем нет еще тридцати. Они – новое, постсоветское поколение, которое сегодня заявляет о себе.

Мамлеев: Говорят, на «Первом канале» ваш сериал произвел какое-то ошеломляющее впечатление. Как вы думаете, что вызвало такую реакцию? 

Германика: Может быть, голая грудь Ходченковой? 

Мамлеев: Но актеры должны что-то играть. Они же играют по вашему заданию. 

Германика: У меня был сценарий, его написала писательница Анна Козлова. А я просто снимала, исходя из своих профессиональных знаний и представлений о ремесле. 

Мамлеев: Но что-то вас задело в этом сценарии, если вы решили по нему снимать? Вы же могли отказаться. 

Германика: Если бы отказалась, я бы не смогла оплатить никакие занятия своей дочери. Поэтому я согласилась на этот сериал, сняла его и теперь сижу счастливая, что работаю на благо развития нашего государства. Вечерами я читаю книжки, я интеллигентная девушка, приведите меня в пример потерянному поколению. 

Мамлеев: Достоевский, в отличие от богатых Толстого и Тургенева, часто писал книги из-за того, что не было денег. Тем не менее он писал гениальные произведения. 

Германика: Те фильмы, которые я делала по своим сценариям, часто сравнивали с Достоевским. Один наш знакомый писатель сказал, что Толстой жил на ста гектарах земли, от этого его проза такая широкая и все в книгах так благополучно. А Достоевский мучился и все свои фобии, все свои социальные невзгоды перенес в произведения. У Достоевского я не нашла ни одного здорового человека, у него все с патологией, все больные, глубоко и безнадежно. 

Мамлеев: Я говорил о том, что Достоевский создавал гениальные произведения, несмотря на то что делал это ради денег. Эрнст понимает в киноискусстве, и, раз он так проникся, значит, будет сильная реакция на вашу работу. 

Германика: Не знаю, не могу прогнозировать. Тут один режиссер получил какой-то десятый приз на ММКФ, вышел на сцену с горящими, безумными глазами и вел себя так, как будто ему «Оскара» дали. Вы хотите, чтобы я так же рассказывала про сериал на «Первом канале»? Это просто стыдно!

Я не хочу быть среди тех людей, кто получит свои пятнадцать минут славы на телевидении. Я хочу говорить о том, что действительно ценно. Моя работа последние четыре года ничего собой не представляет. Мои картины не будут висеть в Лувре, мои фильмы не попадут в «Золотую коллекцию». Потому что их не существует, моих фильмов. Я не стою обсуждения в прессе. Моя фигура вообще не достойна внимания. Почему я отвечаю за культурную Россию? 

Мамлеев: Люди не дураки. Почему они на некоторые сериалы не обращают внимания, а ваши работы вызывают такой грандиозный шум? 

Германика: Я ответственно к этому подхожу. Я слишком себя люблю, чтобы сделать на «отвали», как многие. Но я не думаю о судьбах человечества в тот момент, когда снимаю сериал. 

Мамлеев: Но одного профессионализма недостаточно, нужно, чтобы было еще нечто неуловимое. Я думаю, что нужно любить то, что изображаешь. Любовь и порождает талант. 

Германика: Мне так и говорили в школе кино. Разбежкина говорила, что я одна из немногих, кто любит своих героев. Поэтому у меня лучше получаются некоторые документальные портреты людей. Видимо, я более внимательна к ним. 

Мамлеев: Ваши фильмы и сериалы, они о молодежи. Что вы можете сказать о современной молодежи в России? 

Германика: Не бывает молодежного фильма или немолодежного. Если Иоселиани снял фильм про старушек, это же не значит, что он снял пенсионерский фильм. «Вас интересует проблематика пенсионеров?» – спрашивают у Иоселиани. Но не существует драмы молодежной, подростковой или драмы среднего возраста. Драма – она одна. И все драматические произведения, от романов до сценариев, пишутся по одним законам. Так что я ничего не знаю про молодежь, я очень мало общаюсь с молодежью.

Я сама в переходном возрасте. За последнее время на меня свалилось слишком много информации. У меня у самой много вопросов. 

Мамлеев: Это замечательное признание. Какие вопросы? 

Германика: Например, зачем мне Бог дал мой талант, мои фантазии по поводу кино, мои мечты, если у меня нет возможности их применить? Последние несколько лет меня волнует этот вопрос. 

Мамлеев: Это очень серьезно. В литературе проще творить и не поддаваться деспотизму политическому, как было при коммунизме, или деспотизму коммерческому, который есть сейчас. А в кино как это возможно? Надо добиться такой ситуации, чтобы вы могли снимать то, что хотите. Можно на власть как-то влиять – через профессиональные кружки, через объединения, через людей. Это возможно. Но это долгий путь. 

Германика: Объединяться и влиять на ситуацию?! Влиять! Бориску на трон! Я не хочу влиять ни на какую власть. Пока люди воруют и только и хотят, что заработать денег, у нас ничего не изменится. Зачем эти кружки по интересам? Мне проще, разбежавшись, прыгнуть со скалы, чем в кружки вступать. Я и в очереди стоять не могу – мне страшно. 

Мамлеев: Очень много людей отбрасывает от себя политическую реальность, как грязную. Я интересуюсь тем, что касается судьбы России. Я люблю эту страну и считаю, что именно ее дух определил мое творчество. Но профессионально заниматься политикой действительно ни к чему. 

Германика: Пока мы сюда ехали, мне подруга рассказывала про Болотную площадь и Путина. Я вообще ничего не поняла. Бред все это. Художник всегда вне политики. Он космополит, гражданин мира. Как говорится, стихи Богу пишут. 

Мамлеев: Вы хотите создавать то, что соответствует вашей душе. Это замечательно. Я хочу пожелать вам осуществления ваших фантазий и планов. 

Германика: Мне бы мужичка какого-нибудь плохенького. Лишь бы непьющего.

***   

Ваш внутренний возраст? 14.

Где бы вы хотели жить? Мне везде одинаково.

Где бы вы хотели, чтобы жила ваша дочь? Там, где она сама захочет.

Ваш лозунг/девиз/cлоган? Припев из The Speed Of Pain Мерлина Мэнсона.