«Свободное место» Дж. К. Роулинг. Первая рецензия

Новый роман начинается бодро и в чем-то привычно для поклонников «поттерианы»: на первых же страницах погибает персонаж с говорящей фамилией. После смерти доброго и честного Барри Фэйрбразера (Честнобратов? Добробратов?) в муниципальном совете английского городка образуется «свободное место» — и крышка слетает с ящика Пандоры вместе с петлями.

Но дальше темп резко падает. Выясняется, что Фэйрбразер умер своей, пусть и внезапной смертью, а связанное с выборами в приходской совет деревни Пэгсфорд противостояние имеет масштабы крысиной возни. За место в муниципальном совете борются две политические силы. В синем углу — процветающая элита процветающего Пэгсфорда, консерваторы, которые хотят срочно остановить административную экспансию соседнего пролетарского поселения. В красном — врачи и учителя, местная интеллигенция, желающая продолжить курс покойного и спасти от закрытия реабилитационный центр для наркоманов в соседнем Ярвиле. Но известная и во многом справедливая мысль — чем ниже ставки, тем более яростно и грязно ведется борьба, — здесь вырождается в «чем ниже ставки и чем провинциальнее сознание сражающихся сторон, тем скучнее за ними наблюдать». Героев в «Свободном месте» десятки, знакомство с каждым занимает несколько страниц, и через пару часов упорного чтения расклад становится понятен. Во-первых, крышка действительно слетела, и это страшно. Во-вторых, ящичек помещается в карман штанов — и это очень смешно. И скучно.

Пожалуй, это самое удивительное ощущение, остающееся от «взрослого» романа женщины, которая приучила к чтению миллионы детей по всему миру: его довольно трудно дочитать до конца. Когда несколько месяцев назад была обнародована канва романа — маленький город, внезапная смерть, богатые против бедных, отцы против детей — все выглядело логично: после блестяще придуманного мира Гарри Поттера у Роулинг практически не было вариантов — книга должна быть о настоящих взрослых и для настоящих взрослых. Увлекательный детектив о захолустных нравах и страстях, в тихом омуте черти водятся — почему бы и нет, за примерами не надо ходить за пределы английской традиции. Вместо этого Роулинг решила предъявить миру роман о судьбах страны — рискованный жанр, который по-английски называется state-of-the-nation novel и практикуется исключительно тяжеловесами высокой прозы (только за последние десятилетия — «Деньги» Мартина Эмиса, «Дети полуночи» Салмана Рушди, «Свобода» Джонатана Франзена, «Американская пастораль» Филипа Рота).

Пэгсфорд и прилегающий Ярвил действительно являют собой Британию в миниатюре: здесь есть местная потомственная аристократия, интеллигенция и плебс; честные, наивные, циничные и очень циничные; великолепный готический собор и дешевое соцжилье; процветающие темнокожие и живущие среди использованных шприцев и презервативов аборигены. Жены периодически подумывают, не изменить ли мужьям, мужья — женам, а дети, как правило, презирают и тех, и других. Но, нарисовав эскиз очень масштабной по задумке картины, Роулинг как будто забыла нанести на холст краски и поставить в углу свою подпись. Переходя от взгляда всезнающего автора к весьма механизированному — «он вспомнил, что вчера сделал то, и она была недовольна, поэтому сегодня он решил сделать это» — повествованию изнутри головы очередного героя и обратно чуть ли не каждую страницу, Роулинг оставляет читателя в недоумении. В «Супружеских парах» (1968) Джона Апдайка тоже процветающая провинция, хоть и американская, и там люди азартно изменяют друг другу, красиво занимаются сексом, мастерски интригуют, а если ненавидят, то всей душой — какая есть. Герои «Свободного места», кажется, действуют в строгом соответствии с выданными им инструкциями. Левые, как обычно, несколько симпатичнее правых — кричать о необходимости бесплатного здравоохранения всегда более выигрышно, чем объяснять, что ничего бесплатного не бывает, — а дети не так безнадежны, как взрослые, но кому именно из этих эмоциональных инвалидов стоит сочувствовать, за кого проживать несколько недель? Ближе к пятисотой странице смерть вновь навещает Пэгсфорд, но человеческое горе не вызывает сочувствия: кажется, это все нужно лишь затем, чтобы у романа был хоть какой-нибудь конец.

Авторитет и популярность Роулинг настолько ощутимо давят на рецензентов и обычных читателей, что оценок «великолепно» и «ужасно» будет непропорционально много. После Гарри Поттера она имела право и возможность написать все что угодно, в том числе еще одного Гарри Поттера, а написала «Свободное место». Часть героев романа разговаривает на густом молодежно-пролетарском наречии, которое замечательно передается на английском письме, но, скорее всего, потеряется при переводе, а хитросплетения муниципальной политики в английской глубинке вряд ли заинтересуют русских, китайцев, венгров, египтян в той же степени, что будни учеников Хогвартса. Кажется, что справедливее и интереснее всего было бы опубликовать этот довольно неровный текст под псевдонимом — вот тогда мы бы и выяснили, сколько на самом деле у него читателей. С другой стороны, Роулинг всегда была писателем-гуманистом, и если теперь она сознательно решила использовать свои беспрецедентные в мировой литературе влияние и рыночный потенциал, чтобы обратить внимание соотечественников на раздирающие общество противоречия — говоря проще, осуществить подкоп под правящую коалицию во главе с консервативным премьер-министром — упрекать ее трудно. Но делать вид, что плохой роман от этого становится лучше — еще труднее.