Извиняются только слабаки

На днях публицист и православный христианин Валерий Панюшкин обратился к атеистам с пятнадцатью вопросами о том, как они справляются с теми или иными трудностями, если в их жизни нет Бога. Панюшкин, по-видимому, считал, что его вопросы — обращение равного к равным, демонстрация искреннего интереса к «жизни других». Тысячам читателей, напротив, показалось, что Панюшкин принял сочувственно-снисходительную позу, к которой обязывает «бремя белого человека». В результате русский интернет взорвался.  

Подобные истории происходят в отечественном публичном пространстве с незавидной регулярностью. Взять хотя бы последние два неполных месяца.

В конце августа пресс-секретарь Дмитрия Медведева Наталья Тимакова осуществила злосчастный «чекин» в шикарном итальянском отеле, после чего с подачи Тихона Дзядко весь интернет разделился на тех, кто защищал право хорошо зарабатывающей Тимаковой на частную жизнь, и тех, кто утверждал, что высокопоставленные чиновники должны как минимум думать о последствиях своих действий.

В середине сентября было объявлено, что с 1 октября главным редактором «Радио Свобода» станет журналист Маша Гессен. За неделю до этой даты практически вся редакция радио была уволена, и начался скандал: как утверждали теперь уже бывшие сотрудники станции, это «была первая акция Гессен» на руководящем посту; как утверждала Гессен, она не могла иметь к этому никакого отношения, поскольку формально еще не приступила к работе. Потом, впрочем, она отказалась от этого утверждения, но было уже не важно: уволенные и сочувствующие им поплакали друг другу в жилетки, Гессен пригрозила паре критиков судом, и хотя люди помнят, общество забыло — спустя месяц почти никто не рыпается, и заступившая на свой пост Гессен может праздновать победу по очкам.

Наконец, только что известный социолог и «исследователь элит» Ольга Крыштановская, недавно вышедшая из партии «Единая Россия», порадовала интернет письмом из кипрского отеля: «Ну могла ли я, простая русская женщина, представить себе, что буду в такой красоте госпожой и барыней отдыхать? И что прислуживать мне станут наши эмигранты — горничные, шоферы, официанты?» Интернет в долгу не остался. Тут необходимо заметить, что, по словам Крыштановской, она вступала в партию в чисто профессиональных целях: «Я просто два года была рядовым членом... в качестве научного эксперимента». Похоже на ответственного зоолога, который приклеивает себе тряпичный хвост, обмазывается с головы до ног дерьмом, очищает банан и с радостным воплем сигает в мартышечью вольеру. Ничего не скажешь, определенного мужества такой ход от исследователя требует.

Это очень разные истории, но их роднит одно крайне важное обстоятельство: за них никто не извинился.

Не важно, существует ли формальное доказательство неправоты того или иного человека — в стране, где не работает судебная система, его не может быть в принципе. Тут сигналом служит возмущение довольно широкой и вменяемой части аудитории — в случаях Панюшкина и Крыштановской речь идет о тысячах людей, в случаях Тимаковой и Гессен — по крайней мере о сотнях, но сотнях социально близких, а возможно, и лично знакомых. Да и не требует никто формального покаяния, достаточно просто сказать что-то вроде «ребята, я облажался» — и картина будет выглядеть иначе.

«Ребята, если вам показалось, что я разговаривал с атеистами, а заодно и со всеми остальными, кто верует не так, как я, несколько свысока — извините, я не хотел вас обидеть».

«Дорогие друзья, хочу заметить, что у меня довольно большая белая зарплата, большая зарплата и у моего мужа, а декларации наших доходов находятся в открытом доступе. И мы вполне можем позволить себе отдых в этом отеле. Хотя, наверное, действительно не стоило выставлять это напоказ. Ошиблась, с кем не бывает».

«Я считаю, что радио нуждалось в реформе, но понимаю, что в результате были обижены десятки, если не сотни людей, и совершенно не важно, какого я мнения об их профессиональных качествах. Я приношу им свои извинения».

«Я писала этот статус, выпив послеобеденный коктейль, и получилось то, что получилось. Простите».

И совершенно не важно, было бы это «простите» искренним (потому что сама N так считает) или «политическим» (потому что N рассудила, что поступить так было бы разумно и даже выгодно). «Резиновая американская улыбка», над которой так любят издеваться в России, способна творить чудеса.

Вместо этого все залезают поглубже в бутылку. Валерий Панюшкин пишет текст, состоящий из пятнадцати вопросов трезвенникам. Наталья Тимакова всячески намекает прогрессивной общественности, что еще немного такого отношения — и она сама немедленно перестанет быть прогрессивной и открытой, перестанет пользоваться «Фейсбуком» и водить своего подопечного на телеканал «Дождь». Маша Гессен объясняет, что если экс-сотрудники «Свободы» так реагируют на свое увольнение, то и прекрасно, что их уволили, и отпускает в «Твиттере» шуточки о том, что теперь она увольняет официантов московских кафе. А Ольга Крыштановская сначала жалуется на испорченное «толстыми троллями» настроение, а затем, приняв важный вид, задвигает длинную телегу, в которой, среди прочего, присутствует фраза: «Мне, как социологу, было интересно разговаривать с горничными, водителями, официантами».

На первый взгляд, расклад очень простой: два «государственника» и два «либерала» нарушают традиционные политические границы, демонстрируют свою общую человеческую природу и ведут себя примерно одинаково. На самом деле государственники и либералы тут ни при чем. Путин здесь встречается с Ельциным и побеждает с разгромным счетом 4:0.

То ли неумение, то ли нежелание признать хотя бы одну свою ошибку — визитная карточка самого популярного политика России последних двенадцати лет. Единственный содержательный результат, выпадающий по поисковому запросу «Путин попросил прощения» — честное слово, проверьте, — отсылает к посвященному шестидесятилетию президента эфиру на НТВ. Отвечая на вопрос журналиста, президент сказал, что сожалеет и приносит свои извинения людям, которые вынуждены стоять в пробках из-за проезда его кортежа. (И немедленно уточнил, что он-то не популист — в отличие от Франсуа Олланда, который ехал на инаугурацию в общем потоке и останавливался на светофорах.) Наверняка, целевая аудитория президента в этот момента растаяла от восхищения своим сильным, но таким человечным лидером.

Почти тринадцать лет назад больной и едва ли напоминавший себя прежнего старик объявил о досрочном уходе в отставку и попросил прощения у россиян, хотя вряд ли таким образом что-либо выигрывал. Скорее всего, за проявленную слабость почти все зрители в тот декабрьский день стали презирать и ненавидеть его еще сильнее.

А мне кажется, что такая слабость гораздо сильнее такой силы. Простите меня за это.