Денис Орлов:  Flying Spur и нефритовый будда

Для езды по Пекину мне выдали местные «права». Процедура занятна сама по себе, поскольку временные водительские удостоверения в обязательном порядке делают всем иностранцам, намеревающимся взять тачку в прокат. Прямо в аэропорту развернут отдел дорожной полиции, и делают. Выбегает сотрудница с готовыми документами и смущенно ищет среди просителей нужного: для нее все мы на одно лицо. Так из г-на Орлова я превратился в г-на Оу-ло-фу.

Копошится широченная пекинская улица. Никто не включает поворотников, зато все хаотически ерзают по полосам и гудят. Пробка. Желтоватая дымка поглощает ее где-то за Олимпийским парком, где рисуется драконий силуэт «семизвездочной» гостиницы Pangu. Чадящий двухэтажный автобус теснит меня из ряда. Велорикша, груженный до неба грязными одеялами, норовит оцарапать бочину. Пересчитываю шикарными полированными колесами канализационные люки — крышки у них все провалены, прямо как в долужковской Москве. Как быстро, однако, теряется на хороших дорогах навык пропускать люки меж колес!

На Востоке как нигде чувствуешь себя чужаком, а управление Bentley Flying Spur за 11 миллионов рублей только обостряет это ощущение. Любопытное состояние, сравнимое с купанием в открытом море. Еще в детстве меня занимало, как воспринимают иностранцы Москву. В Европе как-то сразу перестаешь ощущать себя приезжим. А здесь… Я — лишнее звено в этом механизме. Шестеренка, вращающаяся вхолостую.

Задумывались ли об этом устроители тест-драйва? Приемы пиарщиков мне известны наперед: зачастую, если речь идет о проходной новинке или о знакомстве с усовершенствованной версией уже известной модели, приглашают в подчеркнуто пафосное место, погружают в роскошь. Слаб журналист до внимания к себе. Но тут новинка высшей пробы, соответственный уровень подразумевается. К тому же Китай — важнейший рынок на континенте. И при этом получается, что впечатления от машины соперничают с происходящим за ветровым стеклом. Одно норовит затмить другое. О чем рассказывать?

Спасительная тема — «машина и ее среда обитания». Хватаюсь за нее, осознав, что не миную. Все это движение вокруг… несомненно, в нем присутствует какая-то здравая основа, коли китайцы не бьются, не выставляют в окна средних пальцев и стволов травматики, не хватаются за бейсбольные биты. И еще, удивительно, не выказывают особого почтения к моему огромному, за версту видно — дорогущему автомобилю. Стоит попробовать… и я аккуратно качнул форштевень Flying Spur вправо из полосы. Не включая при этом указателя поворота.

О, как! — в зеркало заднего вида я заметил, как водитель идущей по правой полосе машины слегка отжался, давая мне проехать. А если еще раз? Гудят! Машина справа слишком близка и едет быстро, поэтому водитель сигналит, запрещая мне перестраиваться. Логика нащупана: сначала обозначь намерение смещением из полосы, затем перестраивайся. Потрясение от увиденного сменяется радостным ощущением, как будто научился плавать. Просто купаешься в удивительной предусмотрительности и терпимости всех участников движения.

И еще одно наблюдение: пекинский поток заполняет все свободные места на дороге, словно крупинки в песочных часах. В этом, несомненно, прочитывается глубинный смысл. Точно так же китайские мань-цзи заполняют заброшенные советские колхозы в Приамурье. Для себя я окрестил происходящее вокруг «конфуцианством». Хотя, возможно, на самом деле это проявление даосизма — знатоки меня поправят. Непостижимо, почему все же здешние автомобилисты игнорируют такое красноречивое средство общения, как указатели поворотов.

Великим богдыханам, перемещавшимся на повозках с гигантскими колесами, окованными медными гвоздями, было знакомо понятие единого стандарта колеи. Достижение примерно такого же масштаба, как в наши дни — переход на единый протокол передачи данных. Порох, бумага, летучие змеи, зонтики, фейерверк, конфуцианство, наконец… Однако затем Китай принял какой-то особый вектор развития, заставляющий нас, сегодняшних, не столько восхищаться мудростью и провидчеством древних, сколько прятать улыбку.

Bentley Flying Spur с обводами, словно выточенными из нефрита, выглядит здесь столь же абсурдным, как выстроенные к Олимпиаде модерновые стадионы и гостиницы. Эти саркофаги чуждой цивилизации жители стараются обходить стороной. Еще недавно большинство пекинцев ютилось в типовых пятиэтажках (нынче надстроенных еще парой этажей) с общей уборной во дворе. Сегодня эти люди участвуют в лотерее по розыгрышу номерных знаков: настолько массово стремление стать автомобилистами, что приходится ограничивать его подобными методами.

И опять увиденное вокруг поглощает несомненно яркие впечатления от автомобиля. На КПП при входе в музей Народной освободительной армии Китая — солдатик навытяжку. Картинка, а не солдатик: ладно сидящая форма, ботинки начищены до зеркального блеска, и выправка, и взгляд целеустремленный. Стоял, стоял, да вдруг как плюнет прямо себе под ноги!

А меня хлебом не корми, дай попасть в музей. Хотя и в пекинском военном в первую очередь меня интересовали автомобили. Что ни говори, а вкус массового потребителя во все времена формировала элита. Вспомним долгий запрет на ношение желтых одежд под страхом смерти, потому что император надевал желтое.

Сегодняшняя тяга китайцев к седанам объясняется тем, что партийные вожди и военачальники ездили на автомобилях с выступающим багажником. Сначала их дарил «старший брат» и продавали страны соцлагеря. Затем в КНР пришли западные немцы, из Volkswagen. Выдающийся топ-менеджер этого концерна Карл Хан (Carl Hahn) в автобиографии «Годы моей жизни с “Фольксвагеном”» вспоминает, как в 1987 году во время официального визита в Пекин решил заодно наведаться и в Чанчунь, на завод FAW, где предполагалось начать выпуск Audi 100. Поездка не была согласована с властями. Самолет (это был «Туполев») приземлился на аэродроме, заставленном истребителями МиГ, а у трапа уже поджидала группа встречающих с красным знаменем, длинным правительственным автомобилем и зимними пальто.

В этих пальто немцы даже ужинали: отопительный сезон начинался 1 ноября, а шел октябрь. К слову, FAW, First Automobile Works, был построен при технической помощи СССР, выпускал под маркой «Цзефан» («Освобождение») грузовики ЗиС-150. Многие из видных политиков КНР являлись выходцами с этого, по тем временам самого передового промышленного предприятия страны. Например, генеральный секретарь КПК с 1989 по 2002 год Цзян Цзэминь. Студентом он проходил практику в Москве, на Заводе им. Сталина.

На больших начальников оглядывались начальники поменьше, предприниматели. Западные автомобильные компании принялись создавать удлиненные модификации специально для Китая, и непременно с кузовом седан. Причем это могли быть как премиальный Audi A6L или BMW 3-й серии (тоже с увеличенной колесной базой), так и вполне бюджетный Citroen C4L. Кстати, такой теперь выпускается и в Калуге — и ничего удивительного, ментально мы недалеко ушли от китайцев.

На вершине китайской автомобильной иерархии царят величественные, словно статуи Будды, седаны Bentley и Rolls-Royce. Их редко встретишь даже на пекинских улицах. Неизвестно, как скажется на растущем интересе к четырехколесным изваяниям кампания по борьбе с излишествами, инициированная новым генсеком Си Цзиньпинем. Центральная военная комиссии КНР запретила госслужащим использовать в качестве служебных машины стоимостью больше 73 тысяч долларов. Во всяком случае, за первый квартал нынешнего года продажи Bentley в КНР упали на 20%. При этом Китай продолжает оставаться вторым по важности рынком для Bentley после США. А на третьем месте — Россия. Однако абсолютные величины теряются в местном размахе. В Китае даже реактивным истребителям присваивают пятизначные номера. По результатам 2012 года Bentley Motors продала на своих важнейших рынках 2457, 2253 и 2015 машин соответственно. Две тысячи машин на полтора миллиарда населения.

Неудивительно, что когда паркуешь Flying Spur возле какого-нибудь шитана в провинции, на тебя смотрят — нет, не как на небожителя, но как на существо с другой планеты (согласитесь, между двумя этими понятиями есть разница). Когда словарный запас ограничен двумя словами, «нихао» и «ча» (причем «а» как среднее между звуками «а» и «я»), общение приобретает эквилибристический характер.

В итоге вскипятят-таки чаю, сделав прежде несколько настойчивых попыток накормить пельменями и еще чем-то похожим на свинину с тягучей склизкой подливой. Нет, эти, кто ездит на Bentley, потребляют только чай. Но насколько мимически китайцы близки нам, европеоидам, понимаешь, когда видишь, что тебе, нежданному и неурочному, все же рады, и готовы хлопотать. Подобная искренность в современном российском обществе проявляется разве что к вихлястому щенку, попрошайничающему под столом.

Смешанные чувства остаются после проезда по китайской провинции, пусть даже в пределах пары сотен километров от Пекина. Они повсюду что-то строят, перевозят, чинят, выращивают. Выкарабкиваются из средневековой дикости, в которую, как кажется, мы сегодня упорно погружаемся с высот Пушкина и Гагарина. Нигде в мире русское высокомерие не получит более достойного урока, чем в Китае.

Впрочем, когда без устали превозносят китайские достижения и сокрушаются, что СССР не последовал по такому пути, я предлагаю оратору перевести дыхание. Да, партия приняла решение и, сохранив власть и прежний порядок, обеспечила бурный экономический рост. Государственное регулирование и сегодня определяет все или почти все. Отучить китайцев плеваться? И к Олимпиаде выходит соответствующее распоряжение. Умерить аппетиты правящей верхушки? И среди мировых производителей роскоши сейчас паника: чиновники не берут Bentley!

Остается вопрос, удастся ли Китаю преодолеть следующий этап развития? Скоро вчерашние вожди, вкусившие предпринимательства, осознают, что военно-партийная верхушка им уже ни к чему. Власть денег наберет силу. Что в ответ предпримет военно-партийная верхушка? За кем пойдут те 60% населения КНР, которые пока расцениваются автомобильными компаниями в качестве рыночного потенциала? По сути, это живущие до сих пор на уровне бедности или ниже, в большинстве малограмотные крестьяне. Многие из них далеко не титульной нации. Сегодня все почему-то больше интересуются внешнеполитическими устремлениями Поднебесной, упуская из виду, что проблемой для окружающего мира могут оказаться именно внутренние противоречия, напоминающие, если кто понимает, усталостные напряжения в структуре работающего на износ механизма. И я бы не хотел в то время ездить по Пекину на Bentley.