Алексей Тарханов: Истина в моей вине

Можно ли жить во Франции и не пить вина? Мне говорят, что такое возможно, а я не верю. Мне еще объясняют, что сами французы по всем статистическим данным стали меньше пить, ну и что, они мне не указ. Если надо, выпьем и за них, не станем себя щадить. Как говорил Жан Габен, «начну употреблять молоко не раньше, чем коров станут кормить виноградом».

Сомелье в соседнем ресторане зовется Мишель. На самом деле он Миша, а может быть, даже Мишко, потому что по родителям – серб. Но не любит об этом говорить, и если откликается на славянскую речь, то разве что на русскую, из уважения ко мне. Раз рожден во Франции, то считает себя стопроцентным французом. Как настоящий француз Мишко-Мишель любит новые винные регионы.

Он считает, что бордо переоценено. Что нечего кормить этих бывших прихвостней англичан и приплачивать им за звонкие имена. Тяжесть и пышность бордоских вин адресованы туристу, гостю, готовящемуся ко встрече с прекрасным. Если бы ему приходилось вкушать это прекрасное два раза в день, за обедом и за ужином, организм неизбежно запросил бы чего-нибудь полегче. К примеру, бургундского. В Бургундии проще найти что-нибудь свое, близкое, здесь маленькие участки, не такие гордые владельцы, не огромные урожаи. «Не зря, – говорит Мишель, – мы бордо продаем, а бургундское пьем сами».

Но и бургундское, по его мнению, слишком уж известно. Мишель идет дальше, он пьет и ищет, ищет и пьет. В последний раз он поставил передо мной бутылку, которая называлась Chemin de Moscou, «Московская дорога». Вот вам, русский. Откуда название, как вы думаете?

– Может быть, это в честь побед и поражений Великой армии, – спросил я. – Это же настоящий миф. «Во Францию два гренадера / Из русского плена брели... Иная на сердце забота: / В плену император, в плену!» Идут и отогреваются бутылкой из родных мест, из Лангедока. Так, что ли?

– Нет, – хохочет Мишель, – к «Войне и миру» это вино не имеет никакого отношения. Ни к руке Москвы! Мы даже не отчисляем процент компартии.

Оказывается, так испокон века называлась дорога, которая поднимается мимо виноградников. А почему – один бог ­знает.

А другое вино, бокал которого он мне тоже налил, называется «Маленькая Сибирь», La Petite Sibérie. Тут хотя бы понятно: не потому, что его подают с пельменями, а всего лишь потому, что на виноградник наведывается холодный ветер с северо-запада. За такой вот морозный сибирский привкус люди прямо-таки бьются, бутылка «Маленькой Сибири» идет под двести евро, для Франции запредельные деньги, любому бордо впору.

Вино это делает в Руссильоне Эрве Бизёль – представитель нового винного поколения. Один из типичных винных Золушек: сначала сомелье, потом журналист, который писал про вино и еду, и вот наконец-то сам винодел. Говорят, он начал с того, что давил грозди чуть не в простынях, не было у него никакого оборудования, ни прессов, ни чанов, а сейчас у него винный заводик и тридцать гектаров виноградника, который называется Clos Des Fées, «Виноградник фей».

Мне очень нравятся эти истории про винных фей, потому что, может быть, во Франции теперь употребляют и меньше, зато появляются все новые и новые люди, для которых производство вина такое же счастье, как возможность его пить. И не только французы, но и англичане и американцы, как будто пришедшие из фильма Good Year. В стране регулярного, формализированного, официального, бюрократического виноделия создается этакая конспиративная сеть сопротивления. Мне повезло, что один из пунктов этой сети находится на моей улице. И что Мишель – ее резидент. Теперь я внимательно слежу за блогом Эрве Бизёля, который рассказывает о своей алкогольной жизни и творчестве, в частности о том, как время от времени проверяет свое вино и ставит опыты на себе, превышая медицинскую дозу и внимательно следя за тем, что происходит ночью и велика ли утром сила похмелья. Мне, склонному к излишествам безо всяких научных целей, это страшно завидно. Так и хочется закрыть компьютер и пойти давить виноградный сок. Если другие на это способны, может, и для меня не все потеряно? Но потом я беру себя в руки и думаю, что выучиться вину уже невозможно, поздно, начинать надо с детства и с настоящего вина, а не с портвейна «три семерки» на большой перемене.

Но я утешаю себя тем, что с каждым бокалом можно вливать в себя новый опыт. Главное – не останавливаться. Русский гений Анатолий Комм, которому я слепо доверяю за столом, перевернул мои взгляды на связь еды и вина. Конечно, сказал он, вино должно сочетаться с едой. Но почему не наоборот? Начинайте чтение меню с карты вин. Есть шедевры, которым вполне стоит подчинить трапезу.

По этому винному пути идут многие, Комм здесь не одинок. Колдующий возле площади Мадлен шеф Ален Сандеранс всегда говорит, что исходит из вина. Не то чтобы он дегустировал с утра до вечера, так и работать невозможно, но он доверяет своему сомелье сделать предварительный выбор, а потом к вину подбирается меню. Энрико Бернардо из ресторана In Vino в Седьмом районе и вовсе подчиняет вину ваш ужин. Вы выбираете бутылку, он организует к ней закуску.

Сочетания – целая наука. Есть по-прежнему пуристы, которые настаивают, что даже курицу нельзя съесть с одним вином – для грудки нужно нечто другое, чем для ножки. Но в этих сочетаниях люди стали гораздо более отважными. Красное можно пить к рыбе, белым можно запивать мясо, людям вышла полная амнистия. Помните, как в «Из России с любовью» Джеймс Бонд разоблачает вражеского агента в тот самый момент, когда тот требует кьянти к рыбе? Возможно ли это – красное к рыбе? Ясно же, что перед тобой ­негодяй. Сейчас все сложнее, и поспешный заказ белого вина в этой ситуации выдаст скорее натасканность в академии внешней разведки.

Остается слепо доверять своему вкусу и снова и снова ставить на красное и белое, если раз выиграл. Мы все помешаны на попытках запомнить вино. Можно уже не записывать в тетрадки, появились программы, которые сканируют этикетки и дают вам не только рейтинг этого вина, но и то, где и за каким пьяным углом вы можете его приобрести.

Но вот что я вам скажу: пусть ваш iPhone сам же его и пьет. Дело даже не в том, что у всех свой вкус. Никогда мне не удавалось повторить даже свой собственный опыт. И никакие программы и рейтинги, и никакие умные «паркеры» тут не помогут, потому что для этого надо не просто найти и купить ту же самую бутылку, но собраться в том же самом месте и в той же самой компании. Вести те же разговоры, думать про то же самое – только так déjà vu сможет превратиться, как говорит один мой старый друг, в déjà bu.С

Автор — парижский корреспондент ИД «Коммерсантъ»