Николай Усков: Новая кавалерия
Как-то во дворе «Красного Октября» меня окликнул нынешний гендиректор РБК Дерк Сауэр. Я как раз садился в свой длинный черный автомобиль. Look, Nikolay! – голос Дерка звучал торжествующе. – This is just Hyundai! Дерк указывал на машину, лоснящуюся черными поджарыми боками, нагло глядевшую хищно раскосыми глазами-фарами и скалившуюся то ли акульей, то ли китовой решеткой серебряного радиатора. Дерк, простой голландский журналист, построивший с нуля крупнейший издательский дом России, заработавший миллионы долларов, всегда бравировал своей скромностью. Уверен, что и в этот раз он рассчитывал пристыдить меня, зарвавшегося пижона, купающегося в избыточной роскоши, забывшего всякий стыд и Евангелие. Правда, эффект оказался обратным. Just Hyundai??? – удивленно спросил я, разглядывая неведомого, но весьма достойного зверя.
Hyundai – надежный «кореец», которого я привык брать в аренду в тех краях, где класс машины оценивают не только по количеству единиц, списанных с твоей кредитки. Естественно, мне и в голову не могло прийти, что на каком-то Hyundai может ездить простой московский миллионер. Но еще меньше мне могло прийти в голову, что машина, в которую собирался усесться простой московский миллионер Дерк Сауэр, будет выглядеть так круто.
Все-таки Дерка я знаю давно, еще с тех пор, как пришел к нему устраиваться на работу прямо из МГУ, году в 2000-м. О голландской скромности Дерка уже тогда ходили легенды, многие из которых напоминали мне – медиевисту по профессии – рассказы из жития святого Франциска Ассизского. Говорили, что на вилле Дерка в Жуковке нет бассейна, что его дети летают экономклассом, а однажды они даже попросили папу не провожать их в школу. Дескать, рублевские однокашники издевались, что их охранник какой-то неказистый на вид: Дерк действительно невысокого роста. Так вот этот Дерк, самостоятельно – о ужас! – возивший детей в школу, мог бы садиться в Solaris. О’кей, Solaris черного цвета c каким-нибудь специально заряженным двигателем и подогревом задних сидений. Этому факту я бы нисколько не удивился – характерный для голландской культуры примат внутренней силы и гармонии над ничтожной мишурой внешнего блеска. Но тут, стоя во дворе «Красного Октября» и разглядывая то ли акулий, то ли китовый оскал неведомого зверя, я недоумевал. Неужели длительная жизнь в Москве все-таки растворила протестантские принципы Дерка Сауэра в кислоте бездуховного московского пафоса?
Выяснилось, что я был прав не вполне. Новый зверь оказался не акулой и не китом, а лошадью, или, по-латыни, Equus, по более чем разумной цене для абсолютно премиальной шумоизоляции, нежной кожи сидений, всевозможных подогревов и даже бара. Мировая мода на Корею, пожалуй, сообщает Equus еще и некий шарм юношеского нахальства, которого давно недостает завсегдатаям мирового автомобильного премиум-олимпа. Там все надежно забронзовело в своем респектабельном величии. Вместе с тем само понятие величия сегодня весьма вариативно. В нем, очевидно, завелась какая-то чертовщинка. Совсем бронзовый и совсем великий может выглядеть неожиданно комично. Значительная часть успеха Кореи как глобального бренда – от кино и музыки до гаджетов и автомобилей – вызов стереотипам: «А мы это делаем так». И корейцам, как кажется, действительно удалось встряхнуть сонную лепоту мирового премиум-класса.С