Кто вы по генотипу?

Чтобы увлечь читателя, неплохо бы начать эту статью вот с чего: если бы боксер Николай Валуев обратился в детстве в компанию Genotek — если бы тогда была такая компания — он бы, наверное, вовсе не стал бы боксером. Возможно, штангистом, а то и в шахматы стал бы играть. Бокс ему генетически противопоказан, как выяснилось, но теперь-то уже поздно за шахматы браться, когда набил морду всем, кому возможно, и сам получил.

Но к личной драме неудавшегося шахматиста Валуева мы лучше подберемся постепенно, а сейчас начнем с азов.

Гороскопы и генотипы

Вы наверняка замечали, что люди очень любят проходить всякие тесты вроде «Какое вы животное?», «Какая у вас акцентуация личности?» или «Станете ли вы шизофреником?». Возможно, в корне этой мании лежит убежденность человека в том, что он не такой, как все, а какой — ему пока непонятно. И, право же, болезненная страсть к тестам — не самое худшее, что может проистекать из этой убежденности. Худшее — вера в особый исторический путь России. Но мы сейчас не об этом.

Мы о том, что неповторимая исключительность каждого человека — не химера больного сознания, а научно установленный факт. Факт, подтвержденный данными секвенирования человеческого генома, а точнее, многих-премногих человеческих геномов. Геномы всех людей, конечно, сильно похожи друг на друга (иначе вы больше напоминали бы секвойю или аскариду, чем маму с папой), но в них есть множество различий.

Различия эти называются «однонуклеотидные полиморфизмы», или SNP. Это значит, что в какой-то позиции (например, позиции номер 7781102 в хромосоме номер шесть) у одних людей стоит гуанин, а у других аденин. А поскольку таких различающихся позиций много миллионов, то и разнообразие получается колоссальное. Хоть тысячу лет размножайся человечество, все равно не родится второй Сократ, второй Бах, второй Валуев и даже второй вы.

Когда лет десять назад этот факт был точно установлен, ученые сразу поняли, какие перспективы перед ними открываются. Больше не нужны тесты, гороскопы и даже китайский календарь. Неповторимую идентичность каждого, записанную в его генах, можно определить тупо и в лоб: посмотреть, какие именно генетические буковки стоят во всех спорных (полиморфных) местах ваших хромосом. А потом попытаться понять, что это значит.

Тут ученые разделились на бригады. Первая бригада занялась изучением конкретных замен: как именно влияет этот SNP на функцию соответствующего белка и какие последствия это сулит всему организму? Вот, например, у генов BRCA1 и BRCA2 есть аллели, резко повышающие частоту рака груди. Узнала Анжелина Джоли, что у нее как раз эти гадкие аллели, и пришлось ей делать себе на всякий случай операцию. Однако ученых мало, а SNP исчисляются миллионами, и пока во всех разберутся, пройдет много лет. Пока разобрались примерно с тысячей, да и то в общих чертах.

Другие ученые пошли другим путем: посмотрели, какая есть статистическая связь между отдельными SNP и судьбами людей (не вникая, как именно это работает). Об одном таком случае мы тут рассказывали в статье «Тайна генома двоечника» — там, если помните, нашли два локуса, замены в которых коррелируют с глупостью своих носителей. Таких замен (про которые ясно, что от них что-то конкретное зависит) сейчас наберется еще тысяч пять.

Третий подход самый лобовой. Набрать побольше геномных данных (обследовать, скажем, сотню олимпийских чемпионов, десять тысяч диабетиков и дюжину афонских монахов), а потом скормить все в компьютер, вообще не разбираясь, где там и что. И компьютер вам скажет, что у афонских монахов в этой позиции чуть чаще встречается буква С, а у чемпионов — G, а для диабетиков эта буква вообще фиолетова. С одной буквой результаты, конечно, будут вилами по воде писаны, но когда таких букв миллион и обследованы уже миллионы людей с самыми разными судьбами и болезнями, из такой статистики непременно вылупится что-нибудь интересное.

Наконец, четвертая группа ученых вообще ничего не изучала, а открыла коммерческие компании, которые предлагают людям сделать себе геномный анализ за деньги. А потом с помощью компьютера сравнить данные со статистикой и сделать выводы относительно того, чем же я, такой особенный, на самом деле отличаюсь от семи миллиардов современников. Именно по такому пути пошли Валерий Ильинский и Артем Елмуратов — создатели компании Genotek.

Беседа с Валерием

Как вас, выпускника биофака, угораздило стать бизнесменом?

У биолога есть две дороги: либо работать в институте и заниматься наукой, либо работать в компании и продавать оборудование. Очень обидно выучиться на биолога и заниматься продажами. А работать в институте, конечно, очень интересно, но зарплата...

Еще можно уехать работать за границу.

Я на третьем курсе уезжал работать в Швейцарию, потом в Штаты. И понял, что это не мое. Мне не нравится, когда все спокойно, что если опоздал на две минуты на трамвай — опоздаешь ровно на две минуты на работу. Я утомился от того, что все прогнозируемо и все закрывается в шесть вечера.

И как же вы решились на стартап?

Мы с Артемом познакомились на пятом курсе — у нас была специальная программа «Формула успеха», где студентов учили открывать стартап. Как зарегистрировать компанию, как написать бизнес-план. Тогда же мы решили заниматься коммерческой геномикой. Существует американская компания 23andMe, которую основала в 2008 году бывшая жена Сергея Брина. Компания специализируется на геномных анализах, но гражданам России услуги оказывать не может: у нас запрещено вывозить за границу биоматериалы, якобы это может привести к созданию генетического оружия. Вот у нас и появилась идея сделать то же самое в России. Было три направления: сделать сайт, отладить лабораторию и разработать систему интерпретации данных. Бизнес-модель мы, конечно, позаимствовали, реагенты покупаем американские. Система интерпретации данных — единственная информация, которая была у них закрытой, и нам пришлось самим собирать данные по корреляциям из статей. Первая половина 2011 года ушла на отладку всего процесса, а в августе начались продажи.

Что может подтолкнуть здорового человека к тому, чтобы обратиться к вам за анализом?

Во-первых, вам может быть просто интересно узнать, что закодировано в вашей ДНК, когда никаких медицинских показаний нет. Затем, возможно, вы планируете завести детей и опасаетесь передать им какое-то наследственное заболевание. В-третьих, вы хотите узнать, какое заболевание у вас может развиться с большой вероятностью, и соответственно скорректировать образ жизни. У нас определяется порядка 120 заболеваний, и самые надежные результаты получаются для инфаркта, инсульта и ревматоидного артрита.

Наконец, четвертая причина: вы хотите выбрать увлечение для себя или вид спорта для своего ребенка. У нас есть специальный анализ — сравнение вашего генотипа с генотипами олимпийских чемпионов. Если вы генетически похожи на чемпиона, есть вероятность, что вы достигнете успеха в том же виде спорта.

И сколько это стоит?

Самый популярный из анализов — миллион полиморфизмов — стоит 24 тысячи рублей.

То есть это просто игра для праздных богатеев?

Сейчас мы действительно ориентируемся в основном на богатых людей, потому что это дорого.

На праздных?

Среди наших клиентов в основном топ-менеджеры. И это не всегда праздное любопытство. Часто к нам направляют врачи. Мы сотрудничаем, например, с Центром снижения веса доктора Гаврилова. Тут мы можем, например, предсказать, от чего человек, вероятнее всего, похудеет — от диет или от упражнений. Люди довольно четко делятся на два типа в зависимости от метаболизма. У одних жир из жировой ткани очень эффективно сгорает от физических нагрузок, у других соответствующие метаболические ферменты менее активны, и для них разумнее делать основную ставку на диету. Вообще за склонность к ожирению отвечает около 70 полиморфизмов, но вот этот конкретный тип метаболизма определяется всего пятью SNP.

В общем, это почти буквально вписывается в народную максиму «с жиру бесятся».

Хорошо, вот вам пример, когда геномный анализ абсолютно необходим. Есть такое лекарство варфарин — его прописывают при тромбозах для профилактики или после инфаркта. Но если принять слишком большую дозу, у пациента образуются кровотечения, и человек может умереть. А если принимать слишком маленькую, можно умереть от тромбоза. Но самое неприятное, что реакция на варфарин у разных людей варьирует в несколько раз. Поэтому назначают его только по результатам генетического теста. Врачи направляют таких пациентов к нам, чтобы определить коридор дозировок.

Говорят, медицина движется к полной индивидуализации. Правду говорят?

Правду. Даже аспирин на всех действует по-разному: у одних разжижает кровь, у других нет. И с годами врачам все чаще приходится это учитывать. Хочу заметить, что наш анализ — это еще и задел на будущее: ваши данные у нас на сайте будут обновляться, и если генетики откроют новые корреляции между SNP и какими-то физиологическими свойствами, наш заказчик сможет об этом узнать даже через пять лет после того, как сдаст слюну на анализ.

Были случаи, когда ваш заказчик был в отчаянии, узнав о себе что-то очень неприятное?

Совсем уж горьких разочарований у нас не было. Все же решение отдать 24 тысячи принимается не мгновенно. Человек заранее смиряется с тем, что узнает о себе что-то хорошее и что-то плохое. Ведь каждый хоть к чему-то да предрасположен. Например, вопрос: бросать ли курить? Если у вас, например, опасный аллель гена Р53, для вас высок риск развития рака легких. Но если вы предрасположены к болезни Альцгеймера, никотин в малых дозах может быть полезен для профилактики. Все палки — о двух концах.

То есть от вас можно получить неполиткорректный совет не бросать курить?

Есть такие скользкие вопросы, на которые мы между собой решили вообще не отвечать. Например, есть такая мутация, которая обеспечивает человеку устойчивость к ВИЧ-инфекции. Даже если вирус попадает в кровь, один процент россиян не заболевают. И хотя наш анализ способен эту мутацию выявить, мы ее не интерпретируем, чтобы не подтолкнуть человека на рискованный жизненный выбор.

А еще есть вопросы, на которые отвечать мы просто не имеем права. Например, наши чипы, разумеется, способны выявить у пациента хорею Гентингтона, симптомы которой неизбежно проявятся у него через пять-десять лет. Но мы не имеем права ставить ему диагноз, потому что мы формально не медицинская компания, и эти мутации мы тоже не интерпретируем, компьютер просто смотрит сквозь них, не замечая. Скоро у нас будет медицинская лицензия, но тут есть трудности: Минздрав пока не признает микрочиповые анализы медицинской услугой. Как будто просто не знает, что такая технология есть, хотя этой технологии лет десять. Смотрит насквозь, как мы сквозь хорею.

Один раз увидеть 

Вот как выглядят типичные результаты анализа, выдаваемого лабораторией Genotek.

Как видим, приятная правда о себе тут соседствует с неприятной. С одной стороны, вы не склонны к агрессивному поведению, с другой — не обижайтесь, если память и IQ у вас не в верхней десятке человечества. С одной стороны, красной системной волчанкой, тотемной болезнью сериала «Доктор Хаус», вы вряд ли заболеете, с другой — ревматоидного артрита будет вполне достаточно, чтобы омрачить закат вашей жизни. Трудно заранее угадать, обидит вас такой результат или вдохновит. Причем получается, что Валерий Ильинский вроде и не виноват: на правду не обижаются. В общем, от вас зависит, увидите ли вы в этих данных торжество науки или этическую коллизию.

Трагедия Валуева и вопросы биоэтики

Личное впечатление: Валерий Ильинский не в меру молод, в меру оптимистичен, начисто лишен лихорадочного блеска в глазах и вообще менее всего похож на безумца-ученого, вздумавшего поиграть в Бога. Что, конечно, вовсе не снимает вопроса об этичности массовых генетических исследований.

Вот даже тех же детишек взять, которых родители отправляют в спортивные секции. Ведь так хочется думать, что у карапуза все впереди и все двери перед ним открыты. А по результатам анализа непременно ведь окажется, что вовсе не все двери настежь, а напротив, многие заперты наглухо, а в некоторые едва протиснешься.

Ну и вот с Валуевым какая штука: генетически Валуев вовсе не приспособлен к боксу. Есть такие SNP, которые определяют, склонен ли человек к быстрым мышечным движениям или нет. Боксеры обычно относятся к «быстрому типу». А Николай Валуев — нет, и вы наверняка замечали это, когда он выходил на ринг. Будь у Валуева на руках результаты генетического анализа, двадцать раз бы ему надо было подумать о выборе карьеры.

Валерий, как человек позитивный, большой проблемы в этом не видит. Ведь стал же Валуев чемпионом! И возможно, результаты анализа вовсе не оттолкнули бы его от любимого спорта, а напротив, подсказали бы, каким проблемам надо уделить больше внимания на тренировках. Вообще, по Валерию Ильинскому, полезно быть реалистом, не обольщаться насчет своих безграничных возможностей и трезво оценивать свои силы.

К сожалению, вопросы биоэтики не исчерпываются коллизией Валуева. Наверняка все слышали о том, какая жуткая антиутопия настанет, если данные генотипирования попадут в лапы страховых компаний. Ильинский и тут тверд в путях своих: по его мнению, опасность эта сильно преувеличена. Впрочем, российские страховые компании пока не очень-то интересуются геномикой, они и другие способы найдут вытянуть деньги из клиента.

Или вот еще любопытный этический казус. «Генотек» делает свой анализ за восемьсот долларов, и это честная цена: стоимость одних только реактивов составляет 250 долларов на анализ, особо не сэкономишь. Нетрудно догадаться, что подавляющему большинству российского населения услуга вовсе не доступна. К счастью, пока и не слишком нужна. Но вот американский прототип «Генотека» — 23andMe — предлагает американцам пройти тест всего за 99 долларов. Где навар?! Себе в убыток работают?

Ни фига, объясняет Ильинский. Дело в том, что каждый обследованный гражданин — это еще один кирпичик в базу данных. А на базу данных есть богатенькие покупатели — фармацевтические компании. Именно им интересно, насколько в России, скажем, предрасположенность к болезни Крона ниже, чем в Китае, и какие препараты имеет смысл выводить на рынок там и тут. Именно таким компаниям продают свои данные 23andMe, что и позволяет им демпинговать.

Фармкомпании — не страховщики, они за больных и убогих, и американский закон не имеет ничего против такого гешефта. Но вот тут Валерий неожиданно ощетинивается: нет, он не отдаст своих данных фармацевтам, даже если это вопрос его конкурентоспособности. Потому что неэтично. Потому что базы данных позволят фармкомпаниям ориентироваться на генетическое большинство, от чего неизбежно пострадает меньшинство. Пусть лучше действуют вслепую: что им лишние расходы, то нам выгода. Логично, в духе леволиберального антиглобалистского дискурса.

Основной вывод из наших рассуждений состоит в том, что усилиями двух довольно недавних выпускников МГУ у нас в стране появилась коммерческая геномика. Хорошо ли это, плохо ли — а вот она какая, просим любить и жаловать. Даже если пока она играет роль элитного аналога гороскопов, будущее, несомненно, у нее есть.

И другой вывод. Секвенатор (основной прибор в лаборатории «Генотек») нельзя выключать, так уж он устроен. Вот и гоняет Валерий Ильинский, пока частных заказчиков не так уж много, разные геномные проекты по коммерческим заказам: то новый штамм туберкулеза отсеквенирует, то какие-нибудь археологические кости. Этак ненароком, не себе в убыток, двигает науку. А всего в Москве таких секвенаторов несколько десятков, только почти все они стоят выключенные, без реактивов: купили их когда-то академические ученые ради освоения грантов, погоняли чуть-чуть, да и забросили. Отвлеклись, наверное, на демонстрации против реформы РАН. Да и не только в Москве такая ситуация, а во всей Европе: в академической науке пускать пыль в глаза — всемирная практика.

А у Валерия секвенатор работает, не выключается. Выдает помаленьку информацию о том, как устроены живые существа на земле. Про реформу РАН вот я забыл его спросить, к сожалению, каково его мнение. Мне-то кажется, что мнения никакого нет. Не до трагедии РАН тут, когда надо загружать мощности. Вот такая вот у этой истории мораль — недоформулированная.