Борис Уборевич-Боровский: Зачем городу современное искусство

На данном этапе для города очень важно сотрудничество архитекторов и художников, и в Москве для этого есть все предпосылки. Во-первых, появились новые люди, принимающие решения: главный по культуре Сергей Капков, главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, и даже директор в ГМИИ им. Пушкина сменился. Во-вторых, на наших глазах происходит смена городской парадигмы: изменяются подходы, механизмы, отношение к городским пространствам, меняется само поколение в лучшую сторону. Мы начинаем думать по-другому, креативим по-другому, а город в этом смысле организм. Мы не можем законсервировать его, перестать что-то менять и превратить его в музей.

В Москве сейчас много молодежи, которая готова к потреблению продуктов современного искусства — в городе с таким бешеным ритмом, как Москва, новое в искусстве просто жизненно необходимо.

Архитектура, как известно, мать всех искусств. И во все времена она была связана с живописью, скульптурой, графикой. Поэтому было бы странно, если бы современные архитекторы что-то делали обособленно. Пример связи искусств — проект комплекса «Город яхт» архитектора Николая Лызлова. Торец этого здания выходит на Ленинградский проспект, и на нем есть гигантское графическое панно. Это тот самый момент слияния, когда современная живопись может стать дополнением к элементу городского ландшафта.

Хорошо, что сейчас синтез искусств в городской архитектуре возрождается, потому что было время, когда и архитекторы, и художники работали сами по себе. До начала 90-х годов существовали две организации, которые соединяли художников с архитекторами. Сначала на фасаде появлялось панно, скульптура, а потом художники получали подряд. В 90-х годах это подзабыли, а иногда такое сотрудничество проявлялось совершенно неожиданным образом. Например, на доме «Патриарх» стоит 12 больших скульптур неких персонажей, которые выглядят скорее карикатурно. В круг персон, с которых лепили статуи, входил главный архитектор Москвы Александр Кузьмин. Это тоже пример слияния архитектуры и скульптуры, хоть и довольно странный.

В наши дни это взаимодействие случается чаще. И сейчас, когда российское современное искусство достигло определенных высот, приобрело собственное «звучание» и его начинают ценить в Европе, я бы больше ориентировался на художников-графиков, которые могли бы добавлять художественные образы на фасады зданий. Потому что наша архитектура довольно лапидарна и связана с элементами конструкций. Технологичные современные фасады требуют осмысления художником. Важно, однако, чтобы в каждом случае художник был соавтором архитектора еще на стадии планировки.

Городское искусство также должно становиться интерактивным. И мы видим, что такой тренд на самом деле есть. Зритель все чаще становится соучастником, соавтором произведений современного искусства.

В архитектуре это могло бы работать, например, так: художник договаривается с архитектором, что у них на фасаде будет светящееся панно, которое будет меняться в зависимости от действий людей, находящихся у подножия здания, и при помощи каких-либо пультов, изменяющих освещение. Фасад для этих людей был бы своего рода экраном. Это и есть интерактивное искусство. Художники должны сами чувствовать потребность города в подобных вещах. Это сделает наш день ярче, а жизнь в городе привлекательнее.

Вообще городское искусство трудно объяснить. Как говорил Владимир Плоткин, архитектор — это невербальный человек. Мы, конечно, можем объяснять свои работы, но в основном мы представляем публике и экспертам готовые проекты. У нас есть фасады, которые можно увидеть и понять, нужно ли это или от него стоит отказаться. В нашем случае лучше посмотреть, чем обсудить.