Алексей Тарханов: Париж. Хвост на улице

Холодно, осень, дождь, а внутрь никак  не пускают. «Мест нет. Если вы хотите заказать столик, за неделю пришлите нам письмо на электронный адрес reservation@cafedeschats.fr», – написано на двери. Если в Париже надо записываться за неделю, ясно, что очередь стоит за чем-то особенно симпатичным. Если предлагается что-то обычное, очередь стоит за вами.

Так вот в день открытия нового «Кошачьего кафе» на улице осталось три сотни парижан, умолявших дать им возможность испытать это редкое удовольствие – погладить кошку за обедом.

В Le Café des Chats живут и работают двенадцать кошек разного калибра, которые свободно ходят по всему залу и лас-тятся к посетителям. Некоторые держатся отчужденно и якобы гуляют сами  по себе, некоторые наглеют до такой  степени, что прыгают на стол и фамильярно шлепают тебя хвостом по щеке. Их нельзя кормить, но, видимо, они  об этом не знают и всячески раскручивают тебя на консумацию.

Кошкин дом – не французское изобретение. Мода пришла из Японии, где neko cafе существуют уже почти десять лет. Жизнь на островах тесная, квартирки маленькие, домашнее животное держать негде, вот и приходят изголодавшиеся по кискам люди в специальные общественные места, где кошки им оказывают знаки внимания.

Хозяйку Le Café des Chats зовут Марго Ганделон, и она полгода потратила на то, чтобы раздобыть денег, арендовать место и рекрутировать кошек.

Для первого потребовалась поддержка котофилов. Им предложили вложиться – по-мелкому и по-крупному. Можно было дать безвозмездный евро. Равнодушных бессребреников нашлось пятнадцать. За двадцать евро выдавали талон на будущий обед в не существующем еще кафе. Понадобился шестьдесят один талон. За двадцать пять евро приглашали на воскресный бранч – уже сто сорок шесть желающих. Был вариант шестьсот евро – за это разрешали взять шефство над какой-нибудь из кисок: хотите – Дженко, хотите – Халиди, Розу, Сашу, кто там еще скажет «мяу». В шефы записались трое. Тысячу – беспрецедентный взнос – не заплатил никто. В итоге деньги собрали, даже с избытком.

Прием котов был невозможен без разрешения влиятельнейших организаций защиты животных. Они изучали предложения, рассматривали возможность направить в кафе на работу кошек из приютов. Я читал их комментарии, это абсолютный кошачий профсоюз. Их интересовали условия работы, места для отдыха, разве что не минимальная оплата и отпуска по беременности. Чтобы эта проблема не возникала, борцы за права кошек их всех стерилизовали.

Открытия кафе все ждали с нетерпением. Одни кричали «жду не дождусь!», другие недоумевали «а как же гигиена?», третьи строчили трактаты на тему, достойны ли люди общества кошек, а некий ветеринар из Тулузы выступал и говорил о том, что настоящим ученым давно известно благотворное воздействие «мурмуртерапии» и что урчание и вибрация на ваших коленях помогают выработке эндорфинов.

К кошкам и собакам в Париже отношение разное. Коты – домашние животные, которые сидят по домам, как красавицы из гарема.

У моей соседки живут три кота. Как зовут двоих, я даже не знаю, а вот имя третьего – Амадеус – я слышу в день по четыре раза. Он крикун, скандалист и обжора, при первой возможности удирает на улицу, причем делает это так демонстративно, что ясно: он наслаждается тем, как его сейчас будут умолять вернуться назад. Когда на днях я оставил дверь квартиры открытой, он вломился ко мне, словно пьяный сосед, пришедший знакомиться, и в довершение сходства ушел не раньше, чем домашние явились его забирать. Вспоминая Амадеуса, я невольно задумывался, стоит ли идти в кошачий общепит.

Конечно, другого шанса встретиться с семейством кошачьих у меня нет. Одиноких кошек, желающих познакомиться, на улицах я здесь не вижу, как, впрочем, и уличных собак. Но с хозяйскими собаками хотя бы постоянно гуляют. Это тоже некоторая специфическая парижская проблема, потому что гуляющие псы совершенно не стесняются в своих желаниях. Париж обильно усеян собачь­им дерьмом. Англичанин Стефан Кларк, немало поживший во Франции, написал по этому поводу целую книгу с говорящим названием A Year in the Merde. И хотя повсюду в отведенных для прогулки скверах висят мешочки с надписью J'aime mon quartier, je ramasse («Я люблю мой квартал... Я собираю...»), настоящих собирателей маловато.

Для выходящих в свет собак открыты огромные супермаркеты, где можно купить все – от поводка со стразами до свитерка якобы из кашемира. Но при этом парижские собаки не щеголяют одеждами, как-то среди них не принято наряжаться. Честно говоря, большинство из них ходят голыми, и такими их можно встретить в автобусе, в магазине и в том же кафе, которое при этом не становится немедленно «собачьим». Даже если собака к нему постоянно приписана. К примеру, в ресторане Le Nomad's на площади Рынка Сент-Оноре живет большой и ленивый хозяйский пес, очень спокойный и воспитанный, но явно считающий себя хозяином не только «Кочевников», но и всей площади в целом.

Создательница Le Café des Chats лично записывала ролики и начитывала поэтический текст: «Холодно, дождь, Париж окрашен серым, вы входите в кафе и чувствуете запах горячего шоколада и свежеиспеченных маффинов»… Мне хотелось ее спросить о запахе кошек, но я не осмелился сделать это в Сети – и предпочел явиться на место.

Улица Мишель-ле-Конт вокруг кошачь­его кафе выглядела довольно заброшенной: лавки китайской чепухи, еврейская скупка золота и негритянские сувениры... До самого Центра Помпиду никаких других достопримечательностей не было, зато у витрин Le Café des Chats толпились люди, до последнего надеющиеся в него попасть.

Все-таки у журналистов есть свои привилегии – на улице нас не оставят. При входе меня ознакомили с правилами. Понятно, зверей не кормить. Перед едой (не после!) тщательно обработать руки спиртовым гелем. Не подзывать кошечек, а терпеливо ждать, пока они сами соблаговолят подойти к вам. Не засиживаться после того, как кошки с вами побеседовали. И главное, ни в коем случае не оставлять открытой входную дверь – чтобы не давать кошакам опасных иллюзий.

Внутри было обычное кафе из тех, что во множестве открыты в Маре: грубые красивые каменные стены, никакие столы и стулья. Котики не то чтобы работали самозабвенно, в Париже и вправду было серовато и холодновато, поэтому работницы предпочитали отлеживаться в маленьких корзинках и на предложение познакомиться отвечали не лечебным мурлыканьем, а тяжелым неприятным молчанием.

Это было очень мило, но напомнило мне какой-нибудь массажный салон, куда тебя зовут расслабиться и получить немыслимые удовольствия от прекрасных Дженко, Халиди, Розы и Саши, но они не в настроении после вчерашнего и не спешат вас развлекать. Даже я – не самый пылкий любитель котиков – увидел тут большой маркетинговый потенциал. Практику кошачьих кафе можно было бы распространить. К примеру, вы живете тесно и не можете держать дома девушку, тогда вы приходите в специальное кафе и за чашечкой горячего шоколада предаетесь мурмуртерапии.

Послушать мои разглагольствования собрались целых четыре кошки.

– Хотите свободы, – сказал я им. – Там, за дверью, Париж сер и уныл, но по улице Мишель-ле-Конт лежит путь к независимости. Я могу оставить дверь приоткрытой. Хотите это, кошки? Пойдемте-ка со мной.

– Ах, нет, – сказали кошки, – останемся мы тут.С