7 недозрелых плодов с древа познания

Вообразим себе величественную картину научного познания: наука наступает на всех фронтах, непознанное теряет позиции, отдельные очаги невежества сдаются после ожесточенного сопротивления, а в штабе главный ученый, ухмыляясь в усы, втыкает в карту цветные флажки. Такой представляется картина битвы с птичьего полета. Но литературные опыты Войновича, Гашека и Ремарка убеждают нас, что, если посмотреть на линию фронта под лупой, там обнаружится множество забавных или трогательных сценок, недоступных эпическому жанру.

Вот и сейчас, в ноябре 2013 года, в масштабной панораме победоносных боев за научное знание нет-нет да и удается рассмотреть мелкие детали, которые не столько даже расширяют наши мировоззренческие горизонты, сколько развлекают и веселят. Заодно и исподволь формируется критический настрой, который так свойствен пользователям интернета, когда они читают о том, в чем ни фига не разбираются. Итак, получайте удовольствие.

1. Самое главное слово

Рассмотрим следующие диалоги. Первый — на лаосском языке.

— Ноой, боо мии суэк ваа?

— А?

— Боо мии суэк ваа?

Если вы знаете лаосский и распознаете его в моей неумелой транслитерации, вы догадаетесь, что первый собеседник спрашивает, нет ли у второго веревки. Но даже если вы не знаете лаосского, вы легко догадаетесь, о чем говорит второй собеседник.

Если не догадались, пробуем еще раз. Теперь язык одного из племен Ганы.

— Мммм, нэ уйба нэ.

— А?

— Нэ уйба нэ!

Теперь-то уж точно догадались. Диалог на самом деле переводится на русский так: «Хм, он не пришел…» — «А?» — «Он не пришел!»

Эти диалоги, как и множество других фрагментов разговоров на 31 языке мира, были изучены в работе лингвистов из Голландии. Ученые приходят к любопытному выводу: междометие «А?», с повышающейся интонацией, практически на всей нашей планете означает одно и то же. А именно сообщает собеседнику, что переданная им информация плохо усвоена, нуждается в повторении или уточнении (это, конечно, не мешает существованию в разных языках синонимов: Hvad siger du? Pardon me? Przepraszam? Чаво? и т. п.)

Итак, наконец-то найдено универсальное слово, понятное всем! Случайно сохранившийся реликт общечеловеческого праязыка! Но ученые призывают не спешить с выводами.

Во-первых, слово ли это? Или просто некий звук, вроде покашливания, смешка или меланхоличного вздоха? Лингвисты убедительно доказывают, что именно слово. Разброс в фонетике, измеренный хитрыми лингвистическими методами, на порядок меньше, чем в обычных эмоциональных вскриках и вздохах. При этом в произношении используются свойственные каждому языку фонетические элементы — придыхания или гортанные смычки. Именно из-за этого «А?» из разговора эквадорских индейцев Ча'палаа ставит в тупик испаноговорящих обитателей той же территории, если злонамеренно подменить им в записанном на пленку диалоге обычное испанское «Е?» — этот опыт лингвисты проделали. Таким образом, слову «А?» надо учиться, как и остальным словам языка.

Во-вторых, действительно ли это реликт праязыка? Тут ученые твердо сказали «нет». По их мнению, это пример языковой конвергенции. Они довольно убедительно показывают, что здесь, как нередко бывало в биологической эволюции, сходные признаки развились под давлением сходных обстоятельств. Трудности в понимании должны быть разрешены быстро, а раз уж они отчего-то возникли, значит, слышно вообще было плохо. Нужен сигнал минимальной длины, минимальной фонетической сложности и идеальной частотной характеристики (чтобы перекрывал шум). «А?» удовлетворяет этим требованиям. Таким образом, говорят ученые, конвергенция в языках действительно бывает.

И если большой пруд во вьетнамском городе Вунтау называется Бау Сен, это еще не значит, что название произошло от слова «бассейн».

Хотя, конечно, так оно и было.

2. Сколько потратить на секс

Любое исследование, так или иначе затрагивающее тему секса, обречено на внимание публики («Гы! Он сказал "секс"» — именно такой реакции мы ожидаем от Баттхеда и его братьев по разуму). Но это же не значит, что ученые должны сторониться этой тематики из высоколобого снобизма. Вот и канадские физиологи взяли себя в руки, прокашлялись и выступили со статьей под названием «Затраты энергии в время сексуальной активности у молодых здоровых пар». И плевать, что ваше воображение уже рисует эти здоровые пары в самых удивительных деталях, — ученые сухо излагают результаты.

А результаты таковы. Мужчина затрачивает примерно 100 ккал (полгамбургера), женщина — 70 ккал (треть гамбургера). За тридцатиминутную сессию в тренажерном зале они тратят примерно втрое больше. То есть затраты так себе, средние.

Но! В разных парах разброс энергетических затрат на любовь оказался весьма велик. И самые активные, охваченные жаром любви канадцы (да, там изучались канадские пары) тратили до 300 ккал! Это уже, знаете ли, целый Big Tasty. А вот девочки ни в одной из пар не потратили на акт телесного единения больше калорий, чем они же тратили на тренажерах.

Вывода никакого не будет. Хватит читателю и того, что слово «секс» промелькнуло в заголовке.

3. Обаяние глупости

Мы нередко слышим, как люди на экране телевизора — иногда это даже политики или чиновники — несут голимую чушь. Мы удивляемся: как же можно нести такую чушь? Неужто совсем Господь ума не дал? Оказывается, однако, что это вовсе не обязательно следствие природной недалекости (хотя нередко именно оно). Это может быть и хитрый расчет.

Об этом мы узнаем из исследования психологов из Стэнфорда. Суть исследования состоит в том, что дурацкие и нелепые аргументы в пользу некой идеи оказываются подчас более убедительными, чем аргументы взвешенные и рациональные. Как это работает?

Ученые проводили свое исследование перед президентскими выборами 2012 года в США. Они показывали сторонникам (более или менее убежденным) двух кандидатов список аргументов, побуждающих поддерживать этого кандидата. При этом одна группа получала следующие аргументы: «Я поддерживаю Обаму, потому что он проявил себя как политик, умеющий вести страну в сложной экономической ситуации», «Обама поддерживает важные социальные реформы» и т. д. Другая группа — утверждения такого рода: «Я за Обаму, потому что у него такая очаровательная семья! И жена отлично одевается», «Когда он говорит речи, то всегда смотрит в камеру, а иногда поднимает взгляд так, как будто предвидит будущее! Это вдохновляет!»

А затем испытуемым задали вопросы, чтобы понять, усилилась ли их вера в своего кандидата и желание его поддержать, и если усилилась, то насколько. Удивительным образом, те, кто выслушали самые дурацкие резоны, оказались куда более активны в своей поддержке.

Почему так? Очень просто, говорят психологи. Когда вы слышите неубедительный эмоциональный аргумент в пользу идеи, которую и так уже поддерживаете, вам хочется донести собственные, куда более разумные аргументы (вам кажется, что вы способны повлиять на ситуацию, которую эти болваны едва не испортили своей непроходимой тупостью). А придумывая разумные аргументы, вы убеждаете сами себя. Если же услышанные вами аргументы более разумны и продуманны, чем ваши собственные, проявлять активность глупо. Собственно, это даже немного обидно: вы, кажется, втираетесь в компанию умных людей, которые могут счесть вас идиотом.

Мне кажется, это исследование кое-что объясняет в нашей публичной политике. Не все, конечно, но кое-что.

4. Исследование блата

Если среди авторов математической статьи вы увидите имя Бернулли — это, скорее всего, один из восьми представителей трех поколений одной семьи Бернулли, достигших славы в этой области знаний. Нелепо предполагать, что Бернулли-старший по блату протащил в академические круги своих бездарных родственников. Но такое бывает редко.

С другой стороны, если дочь главы Конституционного суда Республики Коми сама работает помощником судьи, вы вправе думать, что это яркий пример передачи юридического дара, неподкупности и мудрости по наследству — а вправе и не думать.

Стефано Аллезина из университета Иллинойса полагает, что такие случаи лишь иногда отражают передачу талантов по наследству и куда чаще являются проявлением прискорбных человеческих несовершенств. В своем исследовании американец итальянского происхождения проанализировал повторяющиеся фамилии в научных работах, опубликованных на своей исторической родине, в Италии. Сделать это в Италии было проще по двум причинам: во-первых, непотизм там не надо искать днем с огнем, там все держится на семейственности. Во-вторых, есть очень надежные данные о частотах разных фамилий по регионам Италии (а на это приходится делать поправку).

Всего анализу подверглись около 60 000 научных работников. Цитирую ученого: «Хотя обнаружить непотизм в итальянской академии вряд ли удивительно, уровень... сильно превысил наши ожидания». Более того, количество блатных «ученых» заметно возрастало с севера Италии на юг и достигало максимума в некоторых областях науки (гуманитарных и социальных дисциплинах).

Стефано из своего далекого Чикаго просто не видит, в силу американской ограниченности, всех плюсов такого устройства социума. Ведь элита — опора стабильности, так? А что важнее стабильности? А если запретить элите пристраивать детишек, элита может и вовсе перестать быть опорой, а станет совсем наоборот... На этом примере мы видим, как американская наука пытается навязать другим народам несвойственную им систему ценностей — пока, надо заметить, не очень успешно.

5. Времена года на планете Татуин

То, что Татуин вращается вокруг двойной звезды, знают, слава богу, все. Но не все уверены, что Татуин существует на самом деле; более того, до последнего времени не было уверенности, что вокруг двойных звезд вообще могут вращаться планеты. Вращение двух тяжелых звезд создает такую гравитационную кашу, что, думали некоторые, никакая планета ни за что в жизни не найдет себе стабильную орбиту и свалится на звезду раньше, чем там заведутся джавы и песчаные люди.

Уильям Уэлш и Лоренс Дойл, авторы обзора в Scientific American, посвятили себя поиску таких планет и убедились, что они таки есть. Наловили уже семь штук, а всего в Галактике их может быть с десяток миллионов. О том, как их высматривают, вы можете узнать из самой статьи, а мы остановимся лишь на одном аспекте.

Чтобы построить на планете космопорт Мос-Айсли, планета должна попадать в «обитаемую зону», то есть быть на правильном расстоянии до звезды, где не холодно и не жарко. Обитаемая зона вокруг обычной звезды круглая. Если планета летает в ней по круговой орбите (как у нас) — проблем нет. Но у двойной звезды обитаемая зона сложной формы, вроде арахиса, да при этом еще крутится вместе с парой звезд. Через эту штуку — иногда по вытянутой эллиптической орбите — летает планета. То вылетит из обитаемой зоны, то влетит обратно. И все это довольно хаотично на первый взгляд: чтобы рассчитать эту историю, нужен приличный компьютер.

Ну так вот: представляете себе, как там меняются времена года? На первый взгляд, без складу и ладу, совершенно непредсказуемо. А если научиться предсказывать, будет не легче. Вот вы привыкли, что зима чередуется с летом, а тут вам скажут, что весны не будет ближайшие 60 лет, а потом будет, но короткая. В такой уж неудачный момент вы родились. Не обижайтесь.

И кстати, поскольку на дворе такие сложные времена, мы должны консолидироваться как нация. Вот приезжайте через 100 лет — увидите, какая у нас тогда будет цветущая демократия.

Сейчас, когда на Москву падают белые мухи, мысль о печальной судьбе татуинцев странным образом меня греет. Бывает, значит, и хуже.

6. Кто выигрывает в кошки-мышки

Ответ: токсоплазма, мелкая одноклеточная паразитическая дрянь. Этот микроб проходит в жизни несколько стадий: одна из них происходит в мышах, а для перехода на следующий уровень токсоплазме надо, чтобы мышь была съедена кошкой. После кошки заразиться можем и мы с вами, кстати.

Биологи давно заметили, что токсоплазма в своем стремлении развиваться не полагается на случай. Зараженные токсоплазмой мыши по каким-то причинам чаще становятся жертвой кошек. Мы уже писали об этом, когда толковали о гормоне дофамине: предполагается, что паразит каким-то образом сдвигает гормональный баланс животного-паразита, увеличивая концентрацию гормона, отчего тот становится бесстрашным.

То, что у зараженных токсоплазмой людей так и происходит, достоверно доказано. Но кошки не едят людей, так что это, скорее, отходы технологии. Токсоплазме важно, чтобы бесстрашными были мыши, а не люди. И вот в новой работе биологи из Калифорнии показали, что с мышами все получается даже лучше, чем с людьми.

А именно: зараженные токсоплазмой мыши теряют естественное отвращение к кошачьему запаху. Причем отвращение теряется раз и навсегда — даже мыши, выздоровевшие от токсоплазмоза, остаются глупо-бесстрашными.

Поэтому, если у вас завелись мыши и вы решили принести в дом особо пахучего кота, для отпугивания, имейте в виду: здоровые мыши уйдут, а носители токсоплазмы останутся. Потом кот их, конечно, съест. А потом он заест мышь котлетой из вашей тарелки, и паразит перейдет в следующую фазу — станет вашим. От этого уровень дофамина у вас поднимется, вам захочется сочинять стихи и путешествовать. Головная боль, рвота, судороги и самопроизвольное прерывание беременности — факультативно.

7. Очень, очень большой коллайдер

Этот последний курьез венчает наш список по праву. Да и влияние на науку будущего он обещает оказать несравнимо большее, чем, к примеру, наблюдение за совокупляющимися канадцами. Курьез же состоит в том, что физики, едва открыв на Большом адронном коллайдере в Женеве свой бозон Хиггса, затеяли просить у человечества денег на... еще один коллайдер. Только гораздо больше. Он так и будет называться: Очень большой адронный коллайдер, VLHC.

Один и тот же трюк навряд ли прокатит дважды, скажете вы. Мы в ответ напомним вам старый ашкеназийский анекдот о нищем, пришедшем к Ротшильду: «Вы будете учить меня просить милостыню?! Если вы такой умный, что же вы не просите сами!»

Старый коллайдер, конечно, еще работает, но вдали уже маячит верхний предел энергии получаемых там столкновений. А тут еще казус с массой Хиггса. Дело в том, что масса этой штуки должна складываться из энергии ее взаимодействий со всеми мыслимыми частицами. И эта масса — если мыслимые частицы только те, что мы знаем, — должна получиться во много-премного раз больше, чем получается на самом деле.

А значит, оттуда должно что-то вычитаться. Оно бы и вычиталось, если бы верна была концепция суперсимметрии, то есть если бы у каждой известной частицы существовала значительно более тяжелая пара. Вот чтобы открыть такие частицы, физикам как раз и понадобится еще один коллайдер, только больше. А иначе получается, что физики только морочат всем головы, а на самом деле ничего не понимают в природе. А значит, даже и те, первые деньги им дали зря. Обидно чувствовать себя лохом, которого так прямолинейно развели.

Именно поэтому мы за то, чтобы им опять дали денег. И поэтому, в силу рекуррентной логики, не будет конца прогрессу науки.