Стас Жицкий: Ненастоящее прошлое
Андрей Иванов. Харбинские мотыльки. АСТ, 2014
Писатель получил НОС за этот роман. НОС – это ежегодная премия в области новой литературной словесности. В жюри сидят умные люди со вкусом и тщательно выбирают лучшую в данном году литературу. Не желая никак обидеть автора и тем более жюри, готов предположить, что литературу там выбирают не по степени и уровню ее духовности, композиционной стройности и читаемости, а по степени ее уникальности и необычности – тематической и языковой. По этому параметру роман Андрея Иванова – вне конкуренции. Потому что автор нашел для своего героя максимально нетипичную атмосферу, а именно: Эстонию в самый ее непонятный и шаткий период – с момента признания ее небесспорной независимости в 1920 году до момента потери ее, независимости, и рассказал про своего героя отменным русским языком: особого стиля, напоминающего русский слог начала-середины прошлого века (см. Бунин, Набоков, Сологуб). Герой, Борис Ребров, – одинокий, неудачливый и нищий, не очень понимает, кто он, что он и куда ему деваться: он занимается фотографией, мечтает о создании шедевра, путается с националистами (вплоть до фашистов) и плавает в мутной воде/среде русской эмиграции – а там водятся весьма злые и хищные «рыбы»! Мутность воды, на мой скромный взгляд, то ли спроецировалась на текст, то ли текст нас гипнотизирует, рассказывая про эту мутность, но вся книга производит впечатление затягивающего болота – и это не претензия к книге, это просто констатация ее качества – она тяжелая и вязкая, читать ее запросто не получится, там муть и тина, там совершенно кафкианский абсурд, в котором вязнет малосимпатичный главный герой (уж и не знаю, насколько сочувствие к нему автор закладывал в книгу)... Но, в отличие от Кафки, абсурд тут не выдуман – он построен на реальной судьбе эстонского государства, которое целых двадцать лет было (да простят меня эстонцы) не пойми чем – то ли полунезависимой структурой, то ли заранее подготовленной к закланию жертвой. Герой оказывается примерно в том же положении. Одна лишь проблема – что-то как-то не очень хочется ему сочувствовать – то есть в рамках политических – еще как хочется, а вот в литературных – не особенно. Вялый он, блеклый и не обладающий убедительной харизмой – ни позитивной, ни негативной. Впрочем, чуть более тонко чувствующий читатель со мной мог бы и поспорить, накопав в герое полутонов и нюансов...
Незаслуженно обойденная критикой книга – все набросились на Историю Государства Российского, а это художественное сопровождение – чистый же стивенсон-вальтерскотт, с кровью, трупами и приключеньями! Нам сто лет не хватало таких книжек, а мы тут рассуждаем о том, прав ли Акунин в научном плане! Да неважно! Потому что у него – классные викинги, князья те же и даже татары!
Полноценное окунание читателя в девятый век на территории жестокой Средней Азии. Ослепленный в результате дворцовых интриг поэт Рудаки идет пешком в ссылку на родину. Пока он идет – мир средневековый и среднеазиатский раскрывается во всей своей экзотической красоте и натуралистичной кошмарности.
Дженнифер Доннелли. Революция. Розовый жираф, 2014
Вот вроде бы и детско-подростковая книжка о современной девочке, которая обожает музыку, не может пережить смерть брата и... о Французской революции. Но я бы советовал эту книжку сначала прочесть родителям. Тогда они охотней в свою очередь посоветуют ее своим детям. Дети смогут полюбить музыку и историю. И заодно поймут, какая же это мерзость – революция – что французская, что еще какая-нибудь...С