Денис Орлов: Корейский городовой
Возникнув в гужевом следе, автомобиль самонадеянно принялся всю эту буколическую реальность перекраивать под себя. Паровоз, пароход, самолет… из транспортных средств только автомобилю удалось пробудить в человеке чувства, сравнимые с привязанностью живому существу. А от любви до ненависти, как известно, всего шаг. И вот уже западная цивилизация (одной из ценностей провозгласившая свободу передвижения) готова отказаться от автомобиля.
В этих намерениях определенно не обошлось без лукавства. Однако налицо и очевидные симптомы вырождения автомобиля. Как белые пятна на лапах черных кошек. Как известно, это указывает на близкородственное скрещивание. Раньше как было? Большой солидный автомобиль — для богатых, малолитражка — для тех, кто победнее, вездеход — чтобы в армии служить и в деревне прислуживать. А сегодня — кроссоверы! Kia Soul не подает признаков вида. На стоянке этот автомобиль зеваки разглядывают с лицом, с каким, вероятно, Дарвин изучал представителей австралийской фауны. С точки зрения морфологии, несомненно, эффект достигнут: редко попадаются машины, настолько обращающие на себя внимание.
Дело происходило в Дании, королевстве, где автомобиль ставят под сомнение с момента его широкого распространения. Датчане перемещаются на велосипедах. Некоторые образцы стоят не дешевле Kia Soul. Мамаши лихо снуют по Копенгагену на трициклах с деревянным ящиком впереди, откуда отважно глазеют малыши. Christiania bikes, называется это чудо, made in независимая республика Христиания. И я чувствую, у этого трицикла гораздо больше прав находиться на здешних улицах, чем у меня.
Это смелый шаг — пригласить тестировать автомобильную новинку в Данию. Именно так и нужно выстраивать линию защиты против велосипедов, самокатов, электроскутеров и прочей колесной неполноценности. Коль сами по себе кузов, четыре колеса и двигатель внутреннего сгорания перестали служить убедительным аргументом, призвать продвинутые пиар-технологии: эпатаж, элемент игры. И действовать не из Калининграда, где буквально молятся на завод «Автотор», выпускающий новый Kia Soul, а из главного центра антиавтомобилизма: из Копенгагена, где на каждый автомобиль приходится 5,2 велосипеда. В целом же копенгагенский баланс таков: 550 000 жителей, 650 000 велосипедов (!) и 125 000 автомобилей. Притом что, в отличие от центрального Лондона или, допустим, Токио, никаких репрессивных мер к автомобилю здесь не принято. Еще немного занятной статистики. Подавляющее большинство предпочло велосипед, потому что на нем быстрее (56%), только 29% — из-за того, что он дешевле, и всего 5% — потому что он экологичнее. То есть автомобиль теснят не лукавая мораль и изменения в благосостоянии, а вполне прагматические соображения. Детишки пошли? Приделывай спереди ящик, и вперед! Автомобилю дается шанс видоизмениться, чтобы выжить в новых обстоятельствах.
И вот, набившему оскомину агрессивно-хромированному мейнстриму противостоит прослойка дизайнерских, назову их так, автомобилей. Skoda Yeti предыдущего поколения, Nissan Juke, Citroen Cactus, Kia Soul… Большинство — кроссоверы. Когда признаки вида не связывают, здорово выходит. Назовите это дерзновением, постмодерном, пофигизмом, наконец, — на деле изобретательная внешность оборачивается сильным конкурентным преимуществом.
Личный автомобиль — часть среды обитания, и происходящие с ним преобразования — отражение процессов, протекающих в самой среде. Им давно придумано название — урбанизация. Человек создал цивилизацию городов. Точнее, мегаполисов. Не следует думать, что их характеризуют только населенность и плотность застройки. Мегаполис во многом понятие метафорическое. Спрашивается, ну какой Копенгаген мегаполис? Но если судить по тому, какие возможности открываются перед жителями и как меняется их психоповеденческий портрет... Размеренное существование уступает место более напряженному. Обостряется понятие «близко — далеко». И оно в значительной мере определяется возможностями транспорта. Есть станция метро — жилье дороже, нет — дешевле. Городу нужно метро. Чтобы оправдать затраты на прокладку метрополитена, вокруг линии возводят новые кварталы. Их, в свою очередь, окупит высокая стоимость квадратного метра, потому что рядом метро. Здесь поселятся люди, поднявшиеся на новый уровень благодаря открывшимся возможностям.
В стародавние времена расстояния измерялись перегонами между станциями смены лошадей. Мне весьма импонирует парадоксальная гипотеза о центре мира в городе Владимир (читай: «владей миром»). Все крупные города Европы, оказывается, лежат от Владимира на расстоянии, кратном такому перегону. Роль Kia Soul далека от лошадиной. В автомобильную эпоху подобное невозможно, хотя бы потому, что роль бензоколонки мизерна (если, конечно, это не бензоколонка напротив храма Христа Спасителя, где с 1930-х заливают баки машины кремлевского гаража). Заправился — как оправился. Раньше не так. Остановился, рассупонился… написал «Станционного смотрителя».
Но, положим, и автомобиль сыграл свою роль в мироустройстве — сократил расстояния скоростными трассами, расчертил города перекрестками, заполнил пустыри паркингами. Правда, затем уперся в трафик. И теперь ищет выезд. Как часть среды, Kia Soul поднимает важный вопрос о том, как сегодня меняется сама среда обитания.
Можно ли спроецировать датские реалии на российскую действительность? Расценить намерение московских властей снести историческую бензоколонку напротив храма Христа Спасителя как вклад в спасение цивилизации от автомобиля? Датчане, напротив, сходное строение решили сберечь — ар-деко, Арне Якобсен. И вот я уже пристраиваю Kia Soul под ардекошный грибок АЗС фотографироваться. Мимо катят велики, я им не мешаю. Главное — понимать, что и зачем делать. Иначе можно выделить отдельные полосы для общественного транспорта и запретить ездить по ним таксомоторам. Выгнать все машины из центра и объявить, что заторы побеждены. Расчертить по всему городу велодорожки и забыть расчистить их зимой. Насильственное изменение среды обитания ничего, кроме отторжения и сарказма, не вызовет.
Урбанизацию характеризует значительное превышение числа горожан относительно проживающих на деревне. В Копенгагене (если считать пригороды) живет примерно треть всех датчан. Но ошибочно было бы представлять развитие мегаполисов как вычеркивание деревни. Здесь, как в старом лозунге, стирается грань между городом и деревней.
Городскую жизнь противопоставляли деревенской со времен появления первых общинных поселений — городищ. Собственно, и слово «город» пошло от «городить, нагромождать, ограждать что-то на горе». Современный мегаполис пугает и манит жителей окрестностей ничуть не меньше, чем древние городища. Урбанизация — это попытка разрешить противоречия между городом и деревней на позициях города. Не строить, допустим, вездеходы для села (к чему призывал Сталин), а прокладывать ровные шоссе для таких милашек, как Kia Soul. Оказывается, 2,5% занятых в сельском хозяйстве достаточно, чтобы все были сыты! Работники-невидимки невидимого сельскохозяйственного фронта. Катишь по побережью, от королевского замка XIV века к королевскому замку XVII века, от Арне Якобсена к Эрику ван Эгераату — и поток внезапно упирается в трудягу-трактор с уляпанным навозом прицепом. Уперлись, разбежались, и спешим себе дальше по своим урбанистическим делам. Еще на одну мысль наводит Kia Soul, с его двумя люками в крыше, неспешным «автоматом», голосовым вводом команд и разъемами для всяческих гаджетов. Современный человек не хочет трудиться, и свое вполне объяснимое нежелание маскирует под оберткой общественной полезности. Отсюда и все эти новомодные специальности, аниматоры с модераторами, лайф-коучеры с тренд-вотчерами. Впрочем, именно они являются потенциальными покупателями таких машин. Ни один деревенщина Kia Soul себе не купит.
Среда — город — потребление, эти понятия в урбанистическом обществе уравнены. Основные покупатели автомобилей, велосипедов, всего — нынче горожане. Естественно, диктующие производителю условия. Если на деревне стремятся быть как все, то в городе, наоборот, высока потребность выделиться.
Горожанину мало вымытых окошек, приветливо поблескивающих в опрятном домике на холме. В городе — тысячи домов. Как-то обозначить себя — жизненная необходимость. С давних времен фасадам придавали выразительный вид, присваивали домам имена, что облегчало поиск адресата. Большинство было неграмотными. Нечто похожее перенесено в наши дни на автомобили. Их все чаще приобретают не по практичным соображениям, а из-за свежего дизайна. И тут, конечно, торжествует постмодернизм с его неприкрытой эгоистической направленностью — стиль, бунтующий против прежних устоев и очевидной логики. Наплевать, что сказали на этот счет мэтры искусствоведения, как соотносятся эти формы с классическими принципами гармонии. Главное, нравится мне. Автомобиль, надо признать, в этом спешит вдогонку архитектуре. Созвучные процессы давно уже протекают в городской застройке, в чем удалось убедиться, прокатившись на Kia Soul по Копенгагену и окрестностям. Поселиться на причале, в элеваторе, в бункерах которого настелены перекрытия и прорублены окна, — это же cool! В особенности если нормальный дом не по карману.
Дизайнерский кроссовер Kia Soul проникнут этим духом. На нем не хочется ездить. Хочется поставить его на полку и любоваться. Ну и еще, небольшие зарисовки. Обнаруживается, что едет Kia Soul точно и невозмутимо. И еще общается с тобой приятными женскими голосами. На просьбу почесать спинку голосовая система управления нежно отвечает: «Ваше задание не понято». В моей машине работали две навигационные системы, бортовая и переносная, на iPad. «Ну, наконец!» — сардонически расхохотался мой спутник, после того как женщина в штатной навигации предложила повернуть налево, а голос из iPad — направо. Две бабы в автомобиле, рано или поздно они должны были разойтись во взглядах. Каждая упорно продолжала настаивать на своем и бороться за исключительное внимание двух мужчин, ухохатывающихся посреди идиллического североевропейского пейзажа. Одна кокетливо зазывала налево, другая спустя секунду вкрадчиво убеждала следовать направо. Доводя постмодерн до постабсурда.
Мир, во многом перекроенный под автомобиль, теперь диктует ему свои правила. Я вернулся из командировки с твердым намерением вернуть долги цивилизации. Автомобиль пылится на парковке. Езжу на метро.