Сексуальный голос и притягательность разума

Аудиоверсия этой статьи:

У некоторых женщин неприятные, квакающие голоса.

Особенно остро, говорят, эта проблема стоит в США. Там просто повальное поветрие какое-то: молодые девушки говорят по-английски не мелодично, не звонко, а сипло и с этаким скрипучим приквакиванием. Существует даже специальный термин для этого: vocal fry.

Некоторые говорят, что осуждать этих квакающих девиц — пережиток мужского шовинизма. Девушка не обязана быть сексуально притягательной, чтобы добиться успеха в жизни, и чем мерзее она квакает, тем понятнее окружающим, что это не сексуальная игрушка распутного самца, а яркая индивидуальность с большим карьерным потенциалом.

Другие, напротив, сомневаются, что кваканье можно чем-то оправдать, пусть даже и женским равноправием. В том, что вторые правы, а первые нет, нас убеждает статья американских исследователей: они доказали, что «вокал фрай» действительно вредит успеху женщины во всех смыслах. То есть такая женщина не только кажется окружающим менее привлекательной в половом или дружеском смысле, но и имеет худшие карьерные перспективы, чем дива с глубоким, звонким и мелодичным голосом.

Впрочем, это было вступление. Из него в дальнейшей истории нам понадобится только один факт: сексуальная привлекательность индивидуума зависит от того, как он квакает. И главный герой заметки — вовсе не американские девушки, а обычные лягушки.

Если для женщины голос лишь один из бессчетных аспектов ее очарования, то для лягушки голос — это все. Именно кваканьем привлекает лягух своих половых партнерш, и кто плохо квакает, тот лузер. Разумеется, естественный отбор сделал все возможное, чтобы выработать у лягушек как можно более громкое кваканье.

Половой отбор вообще сильная вещь. Возможно, для древних лягушек-девушек громкое кваканье лягуха-юноши было знаком того, что юноша здоров и силен. Но постепенно кваканье стало самостоятельной ценностью. Дело в том, что, если спариться с голосистым самцом, твои дети, скорее всего, тоже будут голосистыми, и их за это будут любить девушки, и будут рожать от них маленьких лягушат* — таким образом ты увеличишь число своих потомков, и твои гены выиграют в эволюционной гонке. Это явление, когда признак, первоначально сигнализировавший об эволюционном преимуществе, в результате полового отбора сам становится преимуществом, называется в биологии «фишеровским убеганием».

Но мы отвлеклись. Итак, эволюция благоприятствовала громкому лягушачьему кваканью. Между тем времена изменились. Лягушки, жившие в лесу, стали осваивать новые для них ареалы обитания; в том числе они селились в построенных людьми городах.

Наблюдению за городскими лягушками и посвящена статья тайваньских исследователей в Journal of Zoology. Они выяснили, что лягушки-горожане по-прежнему громко квакают, стараясь привлечь внимание противоположного пола. Но теперь, в новой среде, просто надувать горло и орать что есть мочи уже недостаточно. Потому что самого большого успеха добьется не тот, кто громче всех орет. А тот, кто додумается расположиться в устье водостока или канализационной трубы таким образом, чтобы использовать эти техногенные детали ландшафта как резонатор.

То есть у нас в городе всех девок уводит уже не самый крикливый, а самый умный. И в лягушачьей эволюции это может стать поворотным моментом.

Если вы осилили абзац про половой отбор, вы можете сами догадаться, что когда какая-то черта организма попадает на конвейер «фишеровского убегания», она может развиться в ходе эволюции до неестественных, гротескных масштабов. Хрестоматийный пример — павлиний хвост. Менее очевидный пример — человеческий разум: есть мнение (гипотеза «макиавеллиевского интеллекта»), что его бурное и быстрое развитие как раз потому и произошло, что от разума зависел социальный статус и сексуальный успех человеческих самцов. О том, что девушкам в период овуляции нравятся умные юноши (а в другие периоды — надежные, сильные и доминантные), существуют научные свидетельства. А о том, как биологи-теоретики смоделировали на компьютере развитие человеческого разума под действием полового отбора, мы уже писали в этой рубрике.

Получается, что половой отбор веками благоприятствовал голосистым лягушкам, но сейчас стал благоволить к лягушкам смекалистым и изобретательным. Это вполне может значить, что городские лягухи вступили на путь, который когда-нибудь приведет их к разуму и цивилизации.

А что же тогда будет с нами, спросите вы? Об этом мы тоже писали, и ответ вас не обрадует: развитие интеллекта под действием «фишеровского убегания» имеет ограничения, и у человека разумного, похоже, ничего подобного уже не происходит. Наша цивилизация перевалила через вершину и начала путь вниз. Пожелаем успеха лягушкам и насладимся тем, что нам осталось — миллион лет? или два?

Впрочем, в другой статье в Nature говорится, что использовать разные штуки в качестве резонаторов для кваканья лягушки умели задолго до заселения городов: дупла деревьев в этом смысле ничуть не хуже, чем водостоки. Возможно, мы немного поспешили возвестить об их грядущем эволюционном триумфе. Ну хоть читателей позабавили, и то хорошо.

__________

* Мы в курсе, что лягушки не рожают лягушат, а мечут икру. Нам просто хотелось, чтобы читателю было легче поставить себя на их место.