Вадим Рутковский: «Золотой лев» поощрил интимофобию: курьезы, уроки и сюрпризы Венецианского фестиваля 

Урок

Рискну поделиться личным. Для меня главный итог — урок, преподанный фестивалем. Не будь снобом, дорогой Вадим (как бы двусмысленно это ни звучало). Я вот тут еще до начала Венеции пыхтел, мол, какую заведомо сомнительную программу собрал Альберто Барбера. Ну ок, где-то оказался прав — Сью Брукс с «В поисках Грейс» и Оливер Эрманус с «Бесконечной рекой» оправдали самые дурные ожидания. Зато и Ксавье Жанноли, и Пабло Траперо сняли выдающиеся картины — «Маргариту» и «Клан» соответственно, и мне теперь стыдно за заносчивые слова. «Клану» после просмотра я вообще пророчил «Льва»: это мощнейшая семейная сага, немного напоминающая наш «Груз 200» — людоедский режим в стране провоцирует и оправдывает людоедские поступки в частной жизни. В итоге жюри Альфонсо Куарона отдало «Клану» второй по значимости приз за режиссуру. Я нападал на Барберу, но должен признать концептуальную стройность его программы: из непохожих фильмов сложилась тревожная картина мира; жанровый акцент оказался поставлен на триллерах (и в первую очередь — триллерах политических), было много и красивых формальных рифм — от сбитой, искаженной хронологии (и в этом плане есть оправдание даже для «В поисках Грейс») до стилизованных под фреску Микеланджело кадров со стремящимися навстречу друг другу руками.

Младшей сестрой сокуровской «Франкофонии» выглядело «Собачье сердце» (Heart of a Dog) (тут трейлер), элегантное видеоэссе великой американской певицы (а также поэта, художника и перформансиста) Лори Андерсен. Все псы попадают в рай, и терьер Лолабель наверняка тоже, хотя ее хозяйка предпочитает верить в буддистскую цепь перерождений; в финале Андерсен воскрешает любимую собаку — сообщением, пришедшим на аккаунт Лолабель в фейсбуке; в новом тысячелетии жизнь вечную гарантируют соцсети. Лори практически не вспоминает своего мужа, Лу Рида, но фильм посвящен его памяти, и в паре кадров (одном хроникальном, втором — срежиссированном) можно Рида углядеть; сама Андерсен говорит, что лишний раз называть его имя нет нужды, потому что дух Лу и так в каждом кадре. Лори цитирует Виттгенштейна, Кьеркегора и тибетскую Книгу мертвых, вспоминает, как спасла провалившихся под лед младших братьев, как чудом избежала инвалидности после перелома позвоночника, сложные отношения с матерью и 11 сентября, после которого мир наводнили камеры, но правды в триллионах терабайт информации не найти. Все это дневниковое буриме складывается в необыкновенный кинематографический концерт, не столько фильм, сколько синтетическое произведение, где видеоряд — любительские 8-миллиметровые фильмы, анимация, фотографии, этюды и хроника — на равных со звуком: Лори произносит прозаический текст, будто это песня.

Неожиданной рифмой к «Собачьему сердцу» оказались «11 минут» (11 minut) (трейлер тут) польского и европейского классика Ежи Сколимовского: видеокамеры, по сути, слепы, ключевая метафора фильма — мертвый пиксель, который глуповатый полисмен тщетно пытается стереть с экрана монитора («муха насрала» по-польски звучит точь-в-точь как по-русски). Это не муха, это черный квадрат реальности, непознаваемой и щедрой на такие сюрпризы, что мама не горюй. Сколимовский сплел в тугой клубок несколько историй: все произошли в городе Быгдощ за 11 минут, с 16.58 до 17.09: девица легкого поведения навестила порнорежиссера в гостиничном номере, пока ее свежеиспеченный ревнивый муж пробивался в отель, на другом этаже которого смотрели порно ремонтник-высотник с женой, в то время как у входа в отель торговал хот-догами отец гуляки-курьера, собравшегося на следующий день жениться... Ничего, в целом, фантастического, а в финале — тотальная катастрофа из-за тысячи мелочей, чертовых «битых пикселей» — случайностей и совпадений.

В общем, отличный получился фестиваль (если не забыть про итоги, о которых ниже). Я даже смирился с тем, что Барбера уничтожил тот формат второго конкурса «Горизонты», который придумал Марко Мюллер: при нем в этой программе показывали кино на грани с contemporary art. При Барбере «Горизонты» стали обычным для всех фестивалей конкурсом номер два, но в этом году он был не слабее основного, и именно в нем показали самый интересный для меня фильм — «Детство лидера», и он получил от жюри Джонатана Демме приз за режиссуру, а отдельное жюри дебютных работ, возглавлявшееся Саверио Костанцо, отдало Брэди Корбету 100 тысяч евро и приз за лучший дебют. Еще раз: браво, Брэди, браво.

Да, а главный приз «Горизонтов» достался сильнейшей американской драме «Истинно свободен» (Free In Deed) Джейка Махаффи — в России его, кстати, уже лет семь назад открыл грандиозный куратор Алексей Медведев, показавший на фестивале 2-in-1 «Долгую счастливую жизнь» (Wellness). Название нового фильма Махаффи — цитата из Евангелия: «Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными. Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными? Иисус отвечал им: истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха. Но раб не пребывает в доме вечно; сын пребывает вечно. Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете». Главный герой свято верит в Иисуса и в свою способность исцелить сына одной из прихожанок — у мальчика, насколько я понял, тяжелая форма аутизма. Но самые благие намерения и самая горячая вера приводят к гибели ребенка — пути Господни настолько неисповедимы? Трагичный и парадоксальный по мысли фильм Махаффи еще и изумительно снят: любимая среда независимых режиссеров — даже не одноэтажная, а какая-то полуэтажная, нищая, заброшенная Америка грошовых мотелей — и пугает, и заворжаивает серой дождливой смурью.

Призовой расклад

Жюри основного конкурса — немыслимое, ни на одном фестивале, включая Каннский, такого не было, чтобы из девяти членов семь было режиссерами экстра-класса. Итоги — сомнительные. Переругались они, что ли? Ладно, обошли вниманием Сокурова, его «Франкофония» прекрасна, но, пожалуй, слишком специфична, но не заметить Сколимовского? Без наград остался и Амос Гитай, израильский классик, сделавший одну из лучших работ в своей немаленький фильмографии: «Рабин, последний день» (Rabin, The Last Day). Это и реконструкция событий, завершившихся покушением на премьер-министра Ицхака Рабина, воина, почти достигшего мира с палестинцами (мир, как оказалось, не устраивал ни одну из сторон), причем мы погружаемся в историю вместе с ведущим расследование комитетом, и поэтичное посвящение политику и человеку.

Нет, жюри предпочло фильмы поменьше. Актерские награды — скандал: Фабрис Лукини, получивший приз за роль в «Горностае» (L'hermine), — мой самый любимый актер ever, но фильм ремесленника средней руки Кристиана Венсана (о судье-мизантропе, слегка растаявшем от поздней любви) никчемен. Самое возмутительное, что действительно обжигающее дело, рассматривающееся в суде — то ли молодой безработный действительно убил дочь-младенца, то ли это копы выбили из него признание, — оказывается эдакой виньеткой к банальнейшей любовной истории. А «Горностаю» и приз за сценарий — как не стыдно входившему в жюри режиссеру и писателю Эммануэлю Карреру; а еще книжку про Лимонова писал.

Женский актерский приз — коррупция чистой воды: надо было хоть как-то отметить принимающую сторону, и наградили итальянку Валерию Голино, женщину красивую и, судя по поведению на церемонии закрытия, что-то активно потребляющую, вот только фильм «За вашу любовь» (Per amor vostro), про галлюцинирующую мать троих детей, работающую телесуфлером на сериалах и страдающую от домашнего насилия и перманентной депрессии, — напыщенный пшик с чудовищными анимационным эффектами; разве что смачный неаполитанский саундтрек выручает и позволяет, пусть не без труда, досмотреть до конца.

Гран-при (третий по значимости приз) «Аномализе» — без вопросов, но «Золотой лев» дебютной (даром что пришедший с ТВ режиссер Вигас аж 1967 года рождения) драме «Издалека» (Desde alla)? С ума вы, что ли, сошли? Нет, это нормальный фильм, и его присутствие в конкурсе совершенно естественно — он отлично рифмуется с «Аномализой», будучи, по сути, гей-вариацией той же темы. Герой «Издалека» — Армандо, зубной техник из Каракаса (его играет Альфредо Кастро, звезда всех фильмов чилийца Пабло Ларраина), тратит заработанные на коронках деньги на уличных мальчишек. Вообще, мог бы сэкономить, накачав порнухи — ему даже не нужен секс: он предпочитает дрочить «на расстоянии» (отсюда не особо понятное название), не прикасаясь к своим «объектам»; Сэм Клебанов подкинул новое слово, назвав Армандо «интимофобом». С одним из парней, вырубившим Армандо прежде, чем спустить штаны, у техника выстраиваются серьезные отношения, в результате которых буйный и брутальный тинейджер перековывается в верного любовника (сближают старого и малого и проблемы с отцами; Армандо так и вовсе мечтает своего укокошить). Вот только этого Армандо и не нужно: как и в «Аномализе», где вся романтика свидания на одну ночь нивелировалась намеком на долгую семейную жизнь, здесь попытка парня начать «совместное ведение хозяйства» (вкупе с воплощением кровавой мечты Армандо) приводит к разрыву — при весьма гнусных обстоятельствах. Собственно, всё. Никаких сверхзадач, ну, может, знаком Виргас с постулатом Оскара Уайльда Each man kills the thing he loves. Фильм как фильм, снят как тысячи других «фестивальных» фильмов, по части психологии — перебор в шаржированности, есть и ляпы, которые не спишешь на латиноамериканскую порывистость: вот, например, как юноша впервые попадает в постель к Армандо. Подростка избивают ребята из враждебного клана, да так, что он целых семь дней валяется под капельницей, почти не приходя в сознание. При этом только небольшой синяк на ребрах, а смазливое лицо вообще без повреждений, чтобы ничего не помешало зубному технику разлюбить «малыша» раньше дозволенного драматургами срока. Право слово, лучше бы рассказал вам, какие странные в Венеции комары — не жужжат, кусают зверски, но страшные волдыри на месте укусов проходят сами собой через полчаса. Или про баккалу мантекато — восьмое чудо света, ей-богу. А то — «Издалека»; ну, право слово, обидно, что чертовски интересный фестиваль (я не успел рассказать и о половине важных картин) завершился таким курьезом.