Андрей Бартенев: Спокойная жизнь ценнее, чем безжизненный огонь всемирной славы

СМногие современные художники фактически устраивают саботаж: зрители приходят на выставку, настраиваясь на то, что сейчас у них будет эстетическое наслаждение, художники же показывают им что-то не совсем приятное с визуальной точки зрения. Ваши же работы про счастье и любовь — не совсем в текущем тренде современного искусства. Можно ли сказать, что это саботаж саботажа?

В какие-то периоды моего творчества передо мной возникал вопрос: начинать играть с кровью или продолжать создавать свои цветы. Я решил, что останусь с цветами: я их понимаю, а они показывают мне жизненный путь — кровь мне ничего не показывает. Если мнe хорошо творится на тему веселья и радости, то зачем притворяться кем-то другим. Я мало что понимаю в проблемах политики и социальной жизни, и я никогда не думал, что принесу своим высказыванием какую-то пользу в этих сферах. Зато у меня хорошо получается использовать яркие цвета, создавать скульптуры лягушек, котов и медведей — возможно, через них у меня и выйдет изменить мир вокруг, удержать все хорошее здесь.

Так что я не имею никакого отношения к саботажу. Для меня первичны красота и созидание. Если ты вкладываешь в созидание любовь, тогда ты даже не можешь  представить, как далеко полетит эмоциональный импульс, заложенный в произведении. Я не мог предположить, что в большей части своих произведений я говорю о любви. Но когда Ольга Свиблова курировала мою ретроспективную выставку, она назвала ее «Скажи: я тебя люблю!» в честь одноименной скульптуры, состоящей из 200 динамиков на разомкнутой металлической спирали. Я тогда понял, что все мое творчество и правда посвящено либо любви, либо страданию от ее отсутствия.

Выставка, которая откроется 28 мая, называется «Дайте любви!». Кунцево Плаза, где откроется выставка, — это торгово-развлекательный центр, и потому это название звучит как реплика, произнесенная покупателем у прилавка, словно «Любовь» — это название конфет, на которых нарисована девушка-блондинка, а Любовь — ее имя. На выставке будет эта девушка-конфета в виде одной из скульптур. Остальные персонажи знаменуют  удовольствие, успех, удачу. Недавно закончилась сборка огромного кота, который как раз символизирует удовольствие.

СПочему вы согласились сделать выставку в торгово-развлекательном центре?

Это самая мобильная инфраструктура в Москве с финансовой точки зрения — она в борьбе за своего зрителя и покупателя готова идти на диалог с искусством и финансировать его. Уже практически не осталось людей, у которых есть деньги, тех, кто скажет: «Сделайте нам красиво», — а представители Кунцево Плаза сказали. Продюсер этого проекта — очень сильный организатор Юлия Бычкова, глава «Архстояния». Думаю, она неслучайно согласилась на сотрудничество с торговым комплексом. Юлия понимает, что у этой инфраструктуры есть деньги на арт-проекты — на их создание, строительство и оплату гонораров. Галереи работают иначе: они могут финансировать производство скульптур, но гонорара художнику не платят.

К тому же я люблю общественные пространства: стадионы, магазины, аэропорты, и я не против наполнить их своими формообразованиями. Чем больше людей увидят их, тем больше они зарядятся моим пониманием дружбы и любви.

Я всем рассказываю историю, которая является примером того, как в публичных пространствах, не связанных с артом, можно получить радость от искусства. В прошлом году я ждал вылета из Амстердама в Берлин, было очень раннее утро, регистрация еще не открылась, я был уставшим и вдруг услышал звуки аккордеона и увидел, как под потолок аэропорта взлетела гимнастка в обруче, а за ней другая. Это была рекламная акция Air France — так красиво! Причем перформанс проходил прямо среди таких же, как я, зевающих чемоданолюдей у стойки регистрации. Я люблю, когда вот так сочетается несочетаемое. Это работает: меняет эмоциональное состояние и восприятие жизни, снимает стресс перед долгим перелетом.

Не так уж много нужно для того, чтобы совершать маленькие чудеса, и меня удивляет, почему некоторые институции, которые могли бы делать больше таких добрых дел, не делают их. Не понимаю, почему люди не тратят деньги на искусство. Для чего им все их деньги? Окружать искусством свой быт, свою жизнь и жизнь своих детей — это же так чудесно. Сама жизнь — это чудо, а творчество — одна из магических составляющих этого чуда.

СКогда вы сказали, что название выставки «Дайте любви!» звучит как реплика на кассе, я подумала, что не все так розово, как вы говорите. Неужели нет «второго дна» у вашей выставки? Художники склонны к левым идеям и бунтарству, и рядом с бизнесменами они зачастую бывают трикстерами.

Конечно, есть второе дно. Для своих объектов я выбрал традиционные образы: кот, денежная волна, девушка Любовь и слон, и каждый образ несет тот и иной смысл. В какой-то момент каждая скульптура по моей задумке должна активировать некие психологические весы в голове зрителя, на одной чаше которых будет материальное, а на другой — чувственное. Я надеюсь, что после контакта со скульптурами (на некоторых даже можно сидеть) на внутренних весах у зрителя чувственное будет иметь больший вес, чем материальное.

СМожно ли сегодня так уверенно это разделять? Смотрите, на мне ошейник Margiela X H&M. Он куда как материален, однако обладание им дарит мне особенный чувственный опыт: я выгляжу неординарно, и в нем, будете смеяться, я держусь с вами увереннее, чем если бы я пришла на встречу без него.

Искать материальное воплощение своей чувственности — это совершенно естественно. Мы — это то, что мы покупаем, что читаем и куда путешествуем. Мы все время подбираем для себя лучшую версию своей собственной жизненной модели. Одно из свойств постоянной личностной эволюции человека —  делать выбор.

СВы, кстати, всегда очень красиво и нарядно выглядите, но многие знающие вас люди представляют вас как аскета. Вы аскет в бытовом смысле?

Наверное, да. Материальное, однако, мне не чуждо, просто у меня есть четкое представление о том, на что я должен это материальное тратить. Я стараюсь вкладывать средства в новые произведения. Тот факт, что в нашей стране, к сожалению, не очень хорошо развита система грантов и практически нет арт-фондов, не отменяет творчества.

СРазговоры о вашем аскетизме были в тот период, когда вас сложно было поймать в Москве. Вы тогда по несколько месяцев проводили в Нью-Йорке. И вот ваши знакомые говорили, что при безусловной востребованности вы были этаким бессребреником, ютившимся на крошечном пятачке.

Ваши собеседники заблуждались. Я ездил в Америку по приглашению Роберта Уилсона и семьи Виллема де Кунинга как участник реализуемых ими резидентских программ. И жил я вовсе не на пятачках, а на фешенебельных виллах и работал в прекрасных мастерских, имея невероятные возможности для создания различных произведений. Я сделал очень много красивого и для Роберта Уилсона, и для Willem de Kooning Foundation. Это был потрясающий период, который очень изменил меня. Условия для работы были несопоставимо лучше московских.

СУ вас наверняка была возможность стать американским художником. Почему вы выбрали Москву, где возможностей меньше?

Когда искусство становится бизнесом, везде становится одинаково. Я подумал: ради какой цели я должен заниматься сугубо коммерческим производством в Америке? Если бы я мог работать там, пребывая в замкнутом пространстве, насыщенном океаном и дельфинами, то, может, я и остался бы. Но такой перспективы не предвиделось, и со временем мне пришлось бы точно так же тяжело работать, как и в Москве. Я и подумал, что нет смысла менять тяжелую жизнь московскую на тяжелую жизнь нью-йоркскую. Спокойная жизнь намного ценнее, чем безжизненный огонь всемирной славы.С