Anno zero. Когда русский футбол станет конкурентоспособным

Этот матч уже все обсудили, но он очень ценен как обзорная точка. Из этой ямы все видно. Он прозрачен, как была прозрачна, пуста наша центральная зона, где Бэйл, Рэмзи и Аллен творили все, что хотели.

С точки зрения стратегии игры это был не просто худший матч Леонида Слуцкого в качестве тренера сборной на турнире, но и вообще худший матч России на больших турнирах за последние 14 лет. Такой потерянной, обреченной наша команда последний раз была в матче против Бельгии на чемпионате мира в Японии, куда мы приехали в тренером Олегом Романцевым в душевном расстройстве.

Ничего общего с Романцевым у Слуцкого, конечно, нет. Слуцкий абсолютно в своем уме, чему доказательством его слова после катастрофы. Это были самые адекватные, самые ответственные слова, сказанные русским тренером после поражения, которое увидела вся страна. И это было ни разу не кокетством — взять всю вину на себя. Слуцкий, действительно, почти целиком виноват. Не в том, что проиграли Уэльсу. А в том, что проиграли ТАК.

Почему мы проиграли ТАК, я, как мне кажется, довольно полно объяснил в предыдущем тексте, написанном до игры. В первую очередь, Слуцкий побоялся играть в судьбоносном матче осторожно, как это у нас называют. А только так, «на ничью», и следовало играть, хотя ничья ничего нам и не давала. Он побоялся, что его обвинят в трусости (этот вечный страх любого русского мужчины). Он испугался громовержца Марьиванны, которая высидела весь матч подле своего Петра Петровича, и ей было стыдно за весь этот позор, и чувства ее за родину были оскорблены. Потому что Борис Корчевников и его друзья объяснили бы Марьиванне, что наша тактика против Уэльса была предательски трусливой. Что не так мы сражались за Сталинград. И что наши деды разбили бы в пух и прах этот Уэльс.

Ну и вообще Марьиванна помнит, как она выбрала Петра Петровича в свое время. Она увидела, как тот во дворе бесстрашно полез на дылду. Огреб страшно, конечно. Но бесстрашен был Петр Петрович. Он так и говорил, прямо, как сборная России устами ее полководца: «Ну бей меня, Бэйл, бей!». И страшно избил Бэйл Петра Петровича.

Леонид Слуцкий, конечно, должен был играть против Уэльса в три центральных защитника. Но он не мог так играть. Потому что сборная России не знает игры в таком построении. Да, с Игорем Денисовым в центре поля не приключилось бы ужаса в таком масштабе. Наверное. Но сломался Денисов за две недели до турнира, и нужно было срочно наигрывать эту схему. Но как, кем наигрывать, Слуцкий не знал. Потому что он начал думать о сборной только на следующий день после героической победы ЦСКА в чемпионате России. Он не посмотрел острыми, свежими глазами 30 матчей Бэйла за «Реал», где его соперники решают ровно ту же задачу, что стояла перед сборной России — как погасить его скорость. И некоторые, иногда, даже такие маленькие, как мы, эту задачу решают. Слуцкий если и знал, почему у Рэмзи иногда и не получается в «Арсенале», то не смог соотнести этот его опыт с возможностями своих игроков — смоделировать неудачу Рэмзи. Слуцкий именно практически не ответил на вопрос, почему Аллен не попадает в стартовый состав «Ливерпуля» — не самой великой английской команды. У него не нашлось на все эти размышления оперативной памяти. Потому что год назад Слуцкому приказали спасать Россию от Фабио Капелло, и при этом позволили оставаться в ЦСКА.

В этом заключается профессия тренера сборной — смотреть и думать. И поэтому эта профессия кажется многим очень легкой. Не было времени у Слуцкого ни смотреть, ни думать. Он мог только принимать самые простые, самые очевидные решения, если только не считать парадоксального состава на матч с Англией. Но против Англии придумывать легко — вот она сила Англии, вся как на ладони. Сдерживай, вяжи ее, как Гулливера. Нет другой заботы. Куда сложнее придумывать со Словакией и с Уэльсом, особенно если тебе нужно в матче с ними быть Англией — выигрывать.

Я опять вернусь к специальному — пресловутой системе 3-5-2, которая, конечно, не гарантировала бы — тысячу раз нет! — победу с Уэльсом, но, во всяком случае, избавила бы нас от обреченности. Тут можно сразу же возразить: а кто бы закрывал левый фланг? Ни Щенников, ни Комбаров к такой роли не приспособлены. Ответ есть — Жемалетдинов из «Локомотива». Но Слуцкий не решился взять во Францию 19-летнего парня. Он мало за ним наблюдал. Вернее так: он не наблюдал за ним, не будучи всецело поглощенным созерцанием. А вот Фабио Капелло взял бы его на турнир. Потому что созерцание было, согласно контракту, его основным родом деятельности. А не военно-патриотической почетной повинностью, как для Слуцкого.

С точки зрения культуры селекции, метода работы тренера сборной, теперь отчетливо ясно: работа Капелло была образцовой. Он промывал русский песок, прочесывал тайгу, плавил льды в поисках того, чего, как мы считаем, там нет — в надежде обнаружить драгоценное. Даже на четверть драгоценное. Он пробовал новых игроков. Он готовил, медленно лепил команду к ЧМ-2018 — делал то, что ему предписал заказчик. Но заказчику не нравилось, что эта задача вступает в конфликт с текущими заботами — попаданием на Евро-2016, что за окнами шумит народ. Народу больно не нравилась бескрылость игры команды Капелло. Ну как же так, Россия — и бескрыла? А что говорил про Россию Пушкин? Или не Пушкин? Гоголь? Ну да, Гоголь! Нет, это не футбол. Это какая-то русофобия.

Мой товарищ написал короткую заметку по поводу России на Евро-2016. Она называлась «Худшее в нашем футболе — это ты». Там нет ни слова про тактику и ошибки Слуцкого, про треклятый лимит на иностранную рабочую силу в нашем футболе, про Мутко нет ни слова. И это самое точное замечание по поводу случившегося. Я согласен с этим. Согласен уже четыре года, с той ночи, которую я провел в польском городе Познань в компании 20 тысяч пьяных ирландцев. Ирландия тоже тогда была на чемпионате Европы. Она играла сильно хуже, чем теперь. Она проиграла все три матча. Я не разглядел в той ночи ничего, кроме чистой, беспримесной радости. Ни ярости, ни сожаления, ни упрека. Ни слова про Уайльда, Джойса, Йейтса, Беккета, Шоу и Иоанна Скотта Эриугену. И какие же вы, их потомки, бессовестные, бездарные засранцы! Это была ночь благодарения. Пьяная месса во славу парней, их чести, достоинства и самоотречения. И эти бекрылые парни, ну совсем не Уайльды в футболе, между прочим, не бедны. Они зарабатывают в десятки раз больше обычных ирландцев. Но их ни в чем не подозревали.

Отношения русского профессионального футбола с его публикой изначально, еще с советских времен, замешаны на подозрении и даже на презрении. Наверное, это взаимно. Но первична тут публика, этот вечный герой Сергея Светлакова из «Наша Russia», раз в два года включающего телевизор по случаю футбола: ну давайте, бегите вперед, уроды.

Еще три года назад русская лига была 6-й в мире и это никак не сказалось на ее посещаемости. Хозяин «Спартака» Леонид Федун построил для команды собственный стадион, которого у нее никогда не было — на большинстве матчей он не заполняется даже наполовину. Не выигрывают. На крохотном стадионе в Санкт-Петербурге почти всегда есть свободные места. При том, что в «Зените» опробованы и запущены все самые передовые технологии маркетинга. При том, что за «Зенит» играют мировые звезды — Халк, Витцель, Гарай..

Скорее всего, уже этим летом все они покинут Питер. Во всяком случае, они будут очень стремиться уехать, несмотря на свои колоссальные контракты, по-прежнему действующие. Наша футбольная лига по понятным причинам вступила в полосу рецессии. Разговоры об отмене лимита на иностранцев в нашем футболе или наоборот о его ужесточении — это самая бессмысленная дискуссия, которая может возникнуть летом 2016 года. Со стремительным восходом Китая и поступательным ростом американской лиги соккера, мы больше не маним мир баснословными заработками в футболе. Думаю, мы встанем в один ряд с Польшей. И это очень хорошо. Ничего не может быть лучше, чем избавление от химер, таких нелепых в нашем случае. Пусть Бразилия мучается своими имперскими комплексами в футболе. Империи — имперские терзания. Пусть турки закатывают к небу глаза после очередной своей неудачи. Там, по крайней мере, живет подлинная страсть к этой игре, а не чванливое брюзжание у телевизора. Нет и никогда не было футбольной империи на территории одной седьмой части суши. Нет никакой страсти. И любви нет. В основании любви восторг, восхищение и доверие, несмотря ни на что.

Чтобы ни пела моя лента FB про депутата Яровую, мы живем в эпоху тотального отрезвления. Подлинного осознания места страны в мире. В основе ее уже не самоуничижение и злорадное отчаяние нищего, как на рубеже 80-х и 90-х. В основе этого чувства уже есть достоинство. Во всяком случае, этим достоинством живет уже, например, русское сельское хозяйство. Русские фермеры не пытаются побить Аргентину или Новую Зеландию в бычьем бою. Они не планируют (пока) завалить весь мир русской моцареллой. Они хотят накормить этим мясом и этой моцареллой нас. И мне нравится это мясо и эта моцарелла. И я с гордостью поглощаю эту моцареллу, зная все, поверьте, об оттенках нежности Mozarella di Buffala в итальянской области Кампанья.

Русский футбол должен уподобиться русскому сельскому хозяйству. Все в нем должно обратиться в возделывание земли, в неспешную подготовку будущих опытов, в зрение и слух — к чужому опыту.

Это неправда, что все футбольные деньги тучных нулевых были просажены впустую. Не все. Работают академии, детей учат иностранные тренеры. Примерно к 20-му, не к 18-му, году можно ждать первого урожая. Это будут живые люди, выросшие дети. Им потребуется поддержка. Больше — любовь.

Без любви в футболе ничего не добиться. Не любить футбол — невозможно. Это даже Китай с Америкой, наконец, поняли.

Любовь бескорыстна. Она не требует авансом побед и кубков. Этим, собственно, она и отличается от блядства.

При поддержке: