Сын «ботаника»

Телефонный звонок по обычному городскому телефону (все давно звонят по мобильнику, только мама — по городскому, из-за нее его и не выключаю).

— Катя, здравствуй, прости, что беспокою, даже не надеялся, что этот старый телефон еще действует, мне очень нужна твоя помощь.

Голос не узнаю. Но очень мало людей в этом мире обращаются ко мне на «ты». Семья, одноклассники, однокурсники, еще пара-тройка друзей из детства. Всё.

— Простите, пожалуйста, а вы кто? И чем я могу вам помочь?

— Я Михаил Ведерников, мы вместе учились в университете. Мила Громова сказала мне, что ты теперь психолог, и посоветовала...

О, Мишка! Сокурсник, энтомолог, «ботаник» в самом чистом виде. Мы не дружили, но, пожалуй, приятельствовали и на первом курсе входили в одну компанию. Я даже обрадовалась, хотя понимала уже, что повод Мишкиного появления вряд ли окажется радостным.

— Будешь говорить по телефону или встретимся?

Встретились. Обрадовалась еще два раза. Первый раз — что вижу Мишку почти не изменившимся, таким, как помню: рассеянный взгляд из-под очков, привет из юности. Второй раз с мягкой насмешкой: у нашего «ботаника» оказались такие обычные проблемы!

Ребенок не хочет учиться! Сын от второго брака, 13 лет. Второй брак. Первый Мишкин брак я помню отчетливо: его жена тоже была наша однокурсница, не красавица, но чертовски обаятельная и харизматичная, приезжая. Мишка влюбился без памяти, таскался за ней как хвост. Красивейший ранний роман. Семья была против женитьбы, но Мишка настоял. Родился ребенок, а потом все как-то очень быстро кончилось, и они разбежались. Теперь припоминаю: мне говорили, что много лет спустя Мишка женился на своей аспирантке. Получается, что и это было тринадцать лет назад. Как же летит время!

— Кать, поверь, у нас в доме уже давно не жизнь, а какой-то непрекращающийся кошмар! Мне просто не хочется идти с работы домой. С головой у Витьки все в порядке — это даже не обсуждается. Но! Раньше он учился в математической школе, легко поступил и мог бы... Но он ни черта не делал, за уроки его приходилось сажать, угрожая ремнем! Ты представляешь, насколько это для нас «органично»?! Разумеется, в конце концов нас из школы попросили: ваш мальчик безусловно способный, но мы готовы учить только тех детей, которые сами этого хотят. Мы решили: ладно, может быть, эта программа ему все-таки тяжеловата. Перевели в обычную школу. Так там он совсем расслабился! Уроки не учит, конспекты не ведет, ему никогда ничего не задано, использует малейший повод, чтобы в школу не пойти совсем, врет напропалую…

— А что делает-то? Интересы какие-нибудь есть?

— Ни-че-го! Абсолютно ничего. Музыку бросил еще в прошлом году.

— А все же? Уроки он не учит — надо же ему как-то проводить время.

— Гоняет на велосипеде, играет с друзьями в футбол во дворе, смотрит телевизор, играет в компьютерную приставку, иногда читает — преимущественно детскую фантастику, довольно глупую.

Нормальные такие занятия для мальчишки тринадцати лет. Конечно, родителям хотелось бы, чтобы Витька с сачком бегал и насекомых эфиром морил, как сам Мишка в этом возрасте. Ан нет.

— Каждый день коррида с утра, чтобы ушел в школу, коррида вечером, чтобы хоть что-то из уроков сделал. Что он нам говорит, мне даже повторять стыдно. У жены волосы от нервов выпадают, ты можешь себе представить! Мой старший тоже присоединяется, пытается помочь…

— Твой старший сын живет с вами?

— Да. Он, кстати, в 24 года защитился, сейчас пишет докторскую — что-то такое по теплофизике, я в этом плохо понимаю, — говорит с гордой улыбкой.

— А первая жена где?

— О, она давно в Германии — вышла замуж, уехала туда. Костик тоже поехал с ней, проучился там два года, выучил язык, но вернулся, поступил в университет, и с тех пор с нами — у нас с ним полное взаимопонимание. Иногда он уезжает за границу поработать, но всегда возвращается — здесь ему больше нравится.

— То есть недоделанный докторант Костик тоже пытается вразумить Витьку?

— Да, но все бесполезно. Витька ему: отвали, братан-ботан! — и всё. Если бы ему было хотя бы 15, я бы тут же пинком отправил его в жизнь: пусть работает, почует, что это такое, — продолжал бушевать Мишка, которому мама на третьем курсе давала с собой на практику бутерброды, порезанные на четыре части (чтобы удобно было в рот класть). — Но ему только недавно тринадцать исполнилось, это просто физически невозможно! Но и так дальше жить тоже нельзя! С Витькой мы говорим только про школу и уроки. Более того, уже больше года любой мой разговор с женой неизменно скатывается на «что же нам делать с Витей?». Меня от этого мутит, недавно я подумал: а не снять ли мне где-нибудь квартиру? — и сам себе ужаснулся.

— Мишка, я, кажется, знаю, как это можно прекратить, — сказала я. Профессор из-под очков воззрился на меня с безумной надеждой. — Перестаньте его заставлять.

— Назавтра он просто не пойдет в школу.

— Да, разумеется. Причем ваше решение относительно него не будет очередным наездом. Сейчас мы с тобой все это обговорим.

Честно признаюсь: Мишка был далеко не первым, кому я в аналогичном случае предлагала такое решение. Обычно отчаявшиеся родители мысленно или в реале крутили пальцем у виска и, разочарованные, уходили из моего кабинета обратно в свою борьбу.

Но Мишка — особый случай.

***

— Сын мой, мы бесконечно устали, — сказал Витьке отец. — К тому же ведущаяся у нас в доме война не приносит никаких результатов, кроме всеобщего озлобления и изнеможения. Проиграли все, но ты можешь думать, что ты выиграл. По совету моей однокурсницы-психолога мы прекращаем военные действия. Если ты не станешь учиться, мы будем тебя еще пару лет кормить, как положено по закону, а потом — пойдешь работать в кафе, на автозаправку, ну или куда тебя там возьмут.

— Отец, ты что, прикалываешься? — спросил удивленный Витька. (Вообще-то у Мишки с чувством юмора не очень.)

— Нет, я говорю абсолютно серьезно. С матерью и Константином мы не без труда, но пришли к консенсусу.

Слова «консенсус» Витька явно не понял и на выразительно молчавших мать со старшим братом на следующий день глядел с подозрением. Но в школу не пошел.

Сидел, смотрел телевизор, читал, потом пошел гулять — не терпелось рассказать друзьям о поразительных изменениях в его жизни. Друзья, как и ожидалось, пришли в неописуемый восторг и буквально изошли на зависть. Только один приятель из прошлой школы сказал по телефону: «Кажется, Витек, ты попал».

Прошло несколько дней, наполненных событиями для всех, кроме Витьки. Матери позвонила возмущенная классная руководительница, которой, конечно же, все рассказали Витькины одноклассники, ссылалась чуть ли не статью конституции. Бывшая аспирантка холодно и отстраненно ответила: «Мы действуем в соответствии с рекомендациями психолога». — «А вам не кажется, что ваш психолог — идиот?!» — рявкнула учительница из дворовой школы, не привыкшая к церемониям. «Идиотка», — педантично уточнила университетский доцент.

Встревоженный Костик искал в интернете: «Где работают люди с незаконченным средним образованием»? Узнал много нового для себя, делился с отцом.

Через неделю Витькина ситуация перестала быть новой, в школе накопились новости, к которым Витька уже не имел отношения. Утром Витьку никто не будил, но он неожиданно стал сам просыпаться и слушать, как домашние собираются на службу. Выглядывал из своей комнаты в коридор, ему приветливо кивали: «Доброе утро, Витя!» — и он прятался обратно. Брал книгу, но слова не складывались в строчки. Включал приставку, но быстро откладывал пульт. Сходил в школу на два урока математики (любил ее в принципе, плюс в дворовой школе после математической легко блистал). Там старый математик сказал: удивительное дело по нашим временам, Виктор, но если уж так сложилось, ответственность на тебе, то надо принять решение: или ты учишься, или не учишься.

Еще через два дня вечером Витька пришел в кабинет к отцу и независимо сообщил: «Пап, все говорят, что вам на меня наплевать».

— Нет, что ты! — удивился Мишка. — Нам совсем не наплевать. Мы просто воевать устали.

— Но другие родители воюют, лишь бы ребенок образование получил! Мама бы и дальше воевала, если бы ты ей не запретил. И Костик. А тебе получается все равно, что я в официанты пойду.

— Да? — Мишка надолго задумался. — Ну тогда знаешь, что получается? Получается, что я на тебе компенсируюсь. Я же чистокровный «ботан», как ты выражаешься. Меня моя мама, твоя бабушка, вместе с сачком под колпак посадила и пестовала, а я и рад был, мне лишь бы насекомых ловить и по определителю определять. А потом я влюбился в Наташу, маму Костика, мы поженились, и выяснилось, что она меня пестовать и ухаживать за мной вовсе не собирается, а собирается сама жить и ждет от меня, чтобы я… чтобы я был полноценным, взрослым уже. А я испугался ответственности и сбежал обратно к маме. А когда мне достался Костик, он уже был таким же, как я, и поэтому у меня с ним никаких проблем не возникло. А ты другой. И вот теперь я от страха на тебя проецирую то, чего мне самому когда-то не хватило.

***

В этом месте Мишкиного рассказа я восхищенно захлопала в ладоши:

— Вот прямо так и сказал?! Старик, ты гений! Если тебе все-таки надоедят когда-нибудь твои четверокрылые, можешь попробовать себя в подростковой психологии!

— Так и сказал, — Мишка смущенно улыбнулся. — Но это же правда?

***

— Пап, ты со мной никогда так не разговаривал, — сказал Витька после долгой паузы и поиска слов.

— Ну да. Но я же, получается, на тебя за тебя и ответственность перекинул. И отношение получается другое.

Слова отца полностью совпали со словами школьного математика. Витька воспринял это как знак. И вернулся в школу. И под свою ответственность — «включил голову». И оценки стали блестящие. И теперь семья подумывает о возвращении в прежнюю школу.

А Мишка спросил меня:

— Я могу сделать что-нибудь еще?

— Да, — ответила я. — Напиши Наташе, что ты все понял.

— Я любил ее безумно. Но это было так давно… — в Мишкиных глазах чуть ли не слезы блеснули. — Я боюсь быть неуместным.

— Она тоже тебя любила. Безумная любовь в этом мире не исчезает бесследно. Ей это нужно, поверь.