Как закрыть фотовыставку, которая вам не понравилась

— Вы — позор России! — кричал полный чуть лысоватый мужчина членам общественной организации «Офицеры России»; в руках у него была маленькая видеокамера.

— Зачем вы нас оскорбляете? Вы вообще кто такой? — четверо «офицеров» в синем камуфляже зло глядели на мужчину.

— Я — гражданин России! А вы — быдло, непонятно где набранное, морды вам начистить надо!

— Вы что, к экстремизму призываете? — с вызовом прикрикнул один из «Офицеров России» и включил миниатюрную камеру, которая прикреплена к его куртке. — Сейчас на 15 суток себе наговорите!

Мужчина с видеокамерой сказал, что ему на это плевать. Несколько минут «офицеры» и их оппонент переругивались, снимая друг друга на видео, потом разошлись.

Мужчина отошел от Центра имени братьев Люмьер, снял общий план, направил камеру на пустую площадку напротив здания и сказал:

— Я снимаю пустое место, потому что считаю, что в этот ключевой для России момент здесь должна стоять толпа — а здесь пусто! Начинается другая Россия — Россия вот этих гопников, и это надо запечатлеть.

Потом он, все так же представляясь «гражданином России», попытался войти в Центр братьев Люмьер со служебного входа, где хотел снять выставку Джока Стерджеса, из-за которой и возник конфликт. Его не пустили.

В 11.00 24 сентября в третьем по популярности блоге «Живого журнала», который ведет Лена Миро — Елена Мироненко, писательница и бывший член партии «Единая Россия», — появился пост, озаглавленный кратко: «Выставка для педофилов в Москве». Мироненко написала, что она «в ступоре», потому что «в Москву привезли работы идейного вдохновителя всех педофилов — Джока Стерджеса», что она не может понять, «как мог автор таких фотографий — жирный, старый извращенец — оказаться в Москве с персональной выставкой». Она прикрепила к тексту несколько сделанных Стерджесом фотографий и сопроводила их вопросами: «Куда смотрят правоохранительные органы? Почему в Москве выставляются работы того, кто снимает маленьких голых девочек в сексуально-призывных позах? Вы, бюрократы сраные, совсем охренели, и за своими бесконечными кофебрейками не видите того, что происходит у вас прямо под носом?» 

Пост быстро стал популярным (более 30 000 перепостов в фейсбуке за сутки). Интернет-пользователи высказывали предположения, почему выставку разрешили: «Лобби педофилов в органах власти и силовых структурах. Там такие же извращенцы, иначе такого бы не было!!!!»; просто возмущались: «А действительно, это вот кто додумался привезти эту выставку? У нас тут от местного современного искусства не протолкнуться, так еще подгоны делают...»; кто-то иронизировал: «Если кто будет фотографировать детей, проверьте, что был надет на ребенка скафандр и противогаз, иначе порнуха выйдет».

Через пять часов после появления поста дискуссия вышла за пределы соцсетей: свое мнение по поводу выставки высказала член Совета Федерации Елена Мизулина: «Эта выставка — публичная демонстрация материалов с детской порнографией [...] Я убеждена, что работы с изображением обнаженных маленьких девочек, представленные на выставке, не могут трактоваться как произведение искусства. Это — самая настоящая пропаганда педофилии. Выставка должна быть срочно закрыта». В этом же духе высказалась и уполномоченный по правам ребенка Анна Кузнецова: «Просто жутко, что фотовыставка автора, чьи работы признаны Роскомнадзором "детской порнографией", может иметь место в "культурной" жизни нашей столицы!»

Член Общественной палаты и председатель президиума организации «Офицеры России» Антон Цветков рассказал «Снобу», что вечером 24 сентября он получил огромное количество сообщений в фейсбуке и Whatsapp — люди жаловались на выставку, возмущались фотографиями, которые увидели в блоге Мироненко. В связи с этим Цветков обратился к руководству префектуры ЦАО и связался с начальником УВД Якиманки с просьбой обратить внимание: «Я, конечно, мог написать в полицию заявление, которое в течение 30 дней должны были бы рассмотреть, но здесь надо было действовать оперативно».

Зачем закрыли выставку

Джок Стерджес — профессиональный фотограф, магистр искусств Института искусств в Сан-Франциско. В 1970-е годы он фотографировал на нудистских пляжах обнаженную натуру, а в 80-е стал делать художественные фото обнаженных девочек-подростков. Когда полиция пришла домой к Стерджесу с обыском и конфисковала фотоаппаратуру и негативы, подозревая фотографа в педофилии, за него вступилась художественная общественность Америки. Благодаря этой поддержке Стерджес стал знаменит, а обвинения в педофилии были с него сняты. 

Фотографий, которыми заинтересовалась американская полиция и которыми пугала читателей в своем блоге Лена Миро, на выставке «Без смущения» не было. Об этом вечером 24 сентября сказала главный куратор Центра фотографии имени братьев Люмьер Наталья Литвинская: «На нашей выставке нет голых детей, нет тем более никакой темы педофилии. У нас проходит по тысяче человек в день, и ни одного негативного отзыва за это время не было. Никто не сказал, что его что-то смущает или не нравится. Я не знаю, почему это сегодня случилось, кто ставил целью это сделать, кто обманул госпожу Мизулину». Сам автор фотографий также утверждает, что порнографии в фото на выставке не было.

Руководитель Центра фотографии имени братьев Люмьер Эдуард Литвинский предложил Антону Цветкову приехать на выставку и убедиться, что на ней не представлены порнографические снимки. «Эдуард попросил меня приехать в Центр, чтобы разобраться по существу. Утром мы созвонились, Эдуард пообещал, что не станет открывать выставку, пока я не приеду», — рассказал Цветков.

25 сентября вход в центр был закрыт рольставнями, у дверей дежурили члены подразделений организации «Офицеры России» — Центра профилактики правонарушений и Оперативного молодежного отряда. Некоторые СМИ сообщали, что они блокировали вход, но это не так: дверь в центр в то утро просто не открывали, что подтвердил Эдуард Литвинский.

В полдень Антон Цветков вместе с полицией, журналистами и членами организации «Офицеры России» вошел в Центр фотографии имени братьев Люмьер. Туда же прорвался депутат муниципального собрания района Замоскворечье Игорь Брумель, распихивая всех локтями. «С ним было много помощников, но члены центра профилактики правонарушений пропустили только депутата и одного его помощника. Депутат стал бегать, кричать, визжать. Мы не обращали на него внимания, ведь именно этого он, пожалуй, и добивался», — рассказал Цветков. Затем была проведена небольшая пресс-конференцию, после которой некто выплеснул на журналистов и фотографии мочу из бутылки. Версии того, кто это был, разнятся. «Интерфакс» сообщает, что это был человек, проникший в центр под видом журналиста; Антон Цветков говорит, что это сделал тот самый помощник депутата, которого пропустили члены Центра профилактики правонарушений. 

Антон Цветков не увидел на выставке порнографических фотографий из поста Мироненко: «Тех ужасающих порнографических фотографий, которые мы видели в интернете, в центре не было. Были ли они до моего приезда, я не знаю. Мы внимательно осмотрели фотографии: могу сказать, что на четырех-пяти работах изображены несовершеннолетние обнаженные девочки. Сложно оценить на месте, нарушается ли законодательство — нужна экспертиза, но я судил как человек, который занимается профилактикой правонарушений: большинство наших граждан, я вас уверяю, склонны были бы считать, что это имеет отношение к педофилии. К тому же некорректно выставлять такие фото по отношению к жертвам педофилии. Мы обсудили с Натальей и Эдуардом ситуацию и пришли к общему выводу, что лучше выставку закрыть — зачем им репутационное пятно?»

Наталья Григорьева, директор Центра фотографии, рассказала «Снобу», что на протяжении суток она неоднократно получала угрозы, которые вылились в акт вандализма с мочой, и закрытие выставки — ее личное решение, принятое в целях обеспечения безопасности сотрудников, посетителей центра и материальных ценностей, которые в нем находятся. «Выставка закрыта, я думаю, насовсем. Там нет ни одной работы, призывающей к педофилии, ни одна из работ не нарушает законы России. Выставка закрывается не потому, что мы нарушили закон, а потому что ей небезопасно находиться на территории Москвы», — добавила Наталья Григорьева.

Офицеры — в очередь

После закрытия выставки ко входу Центра фотографии подходили люди, которые хотели увидеть работы Стерджеса.

— А что, выставку все же закрыли? — спросила миниатюрная бабушка в коричневом пальто и в белом берете.

— Закрыли. С утра не пускают.

— А почему? Я так хотела попасть. Я на все выставки хожу.

— Зачем вам туда? Вдруг там действительно порнография детская?

— Какая порнография? — бабушка засмеялась и показала пальцем на оперативный молодежный отряд. — Вот это порнография. Если бы у меня были такие внуки, я не знаю, что б я делала.

— Да нет, они адекватные,— сказал худощавый парень лет двадцати, стоявший рядом. — Я сюда пришел, потому что в новостях прочел, что выставку закрывают. Решил убедиться, как все на самом деле. Пообщался с этими ребятами — они нормальные, обычные.

— Наверняка пришли сюда, чтоб им в дневники пятерки поставили. Хотя тут кто-то говорил, что им деньги давали, — вмешался парень в очках.

Парни из Оперативного молодежного отряда скучковались и что-то обсуждали.

— Зачем вы сюда приехали? — спросил я у них.

— Мы гуляем здесь.

Более вразумительного ответа от них добиться не удалось. Старшие, члены Центра профилактики правонарушений, ответили на тот же вопрос более убедительно:

— Мы на выставку приехали, — не глядя в мою сторону, ответил высокий мужчина.

— А дверь зачем блокируете?

— Мы не блокируем, можете рядом встать, в очередь на выставку, — другой мужчина, приземистый, подошел ко мне вплотную. — Вы вообще кто?

Я представился.

— Нас сюда позвало руководство центра, чтоб мы охраняли их, — брезгливо сказал приземистый и отвернулся.

Наталья Григорьева эту информацию не подтвердила.

 

Марат Гельман, галерист:

Во-первых, ничего нового не случилось. Я удивляюсь тому, что люди удивляются. Ведь это уже стало нормой для нас. Это в разных сюжетах повторяется с дела Pussy Riot. Некие мракобесные силы получили сигнал от власти, что они имеют право заниматься цензурой, — и они этим правом активно пользуются. Никогда не знаешь, что возмутит их в следующий раз. Защитой может выступить разве что имя автора: например, Александр Пушкин. Или то, что произведение выставляется в каком-нибудь Эрмитаже. 

Во-вторых, ситуация видится мне гораздо более тревожной, чем в случае советской цензуры, потому что ею занимались специальные люди, которые были образованными и грамотными. Советские цензоры — это были люди, которые сидели и вычитывали все до последней буквы: например, моему отцу в пьесах запрещали употреблять слово «мясо», потому что мяса в магазинах не было — зачем будоражить народ?

В-третьих, в художественной среде нет солидарности. Когда у меня были проблемы, мои коллеги смотрели и думали: ну, наверное, Гельман чересчур радикальный. Но так продолжаться не может, художественному сообществу пора понять, что все это не частные случаи, пора принять решение: или уехать из страны, как я, или собраться, консолидироваться и отстаивать свои права. Через некоторое время еще что-то может произойти. Тенденция простая: они получили карт-бланш, запрещает уже не власть. Когда был скандал с целующимися милиционерами, можно было реально бороться, потому что тогда министр культуры пытался запретить работу, которая была выбрана кураторами из Дрезденской галереи. Но сейчас власть все отдала на откуп. Поэтому люди, которые пытаются делать что-то в русской культуре, должны понять, что борьба идет не с государством и что нужна солидарность, которой пока нет.

Айдан Салахова, художница и галеристка:

Я очень возмущена закрытием выставки. Во-первых, она закрыта без решения суда. Во-вторых, на выставке не было тех фотографий, которые всех возмутили в интернете, — люди не посмотрели выставку. В-третьих, наши чиновники очень необразованны. Поэтому мы начали флешмоб #мизулинаарт, чтобы рассказать нашим чиновникам, что детские изображения есть в искусстве. В-четвертых, если кого-то возбуждает красивое изображение, то это их проблемы.

Художники и галеристы продолжат делать то, что они хотят: мне никто не запретит изобразить обнаженного мальчика или девочку. Если вы посмотрите закон о противодействии обороту порнографической продукции с использованием несовершеннолетних, там сказано, что произведения искусства не являются порнографией. Люди не могут понять, где искусство, а где порнография, — это проблема их образованности.

В советское время мы чувствовали себя более свободно. Было ясно, что если Ленина изобразить обнаженным, то это будет запрещено для показа. Так изображать политических деятелей было нельзя, то есть были четкие правила. Сейчас по Конституции у нас есть свобода творчества, к тому же есть закон о том, как отличить порнографию от не порнографии, — есть правила, но они нарушаются властью ежесекундно. И бегающие по выставкам православные стали решать, что является порнографией, а что нет.

Я думаю, что нападки на искусство продолжатся. Потому что 90% наших граждан совершенно необразованные. В 1989 году мы делали выставку обнаженки, у нас была очередь — тысяча человек в день. И никто нас не закрывал, не было ни одного отзыва против выставки. Я считаю, что в 89-м году наше общество было более прогрессивным, чем сейчас. Была культура понимания искусства: люди смотрели на обнаженку и видели линии, красоту тела, композицию, цвет, свет. А сейчас человек смотрит на обнаженку и не может определить, где пошлость, а где нет.

У меня фотографии Стерджеса не вызывают никаких эротических фантазий. Я бы Мизулину просила обратить внимание на рекламу памперсов, где крупным планом показана детская попка, которую гладит взрослая рука. На Западе такие ролики запрещены. Лучше бы они про это говорили.