Воспитание агрессии

Аудиоверсия материала:

В «ремеслухе» живи да тужи;
Ни дерзнуть, ни рискнуть, — но рискнули
Из напильников сделать ножи.

В. Высоцкий. «Баллада о детстве»

Когда я была девочкой — на самом деле правильно было бы сказать «девчонкой», ибо именно так мы себя внутренне позиционировали: «мальчишки и девчонки», — в нашем квартале существовало поверье, что зажатый в кулаке юбилейный рубль с портретом Ленина увеличивает силу удара кулака в пять раз. Причем, видимо, действие тут подразумевалось двойное: мистическое плюс вполне материальное — что-то вроде мини-кастета. Достать рубль было очень тяжело. Во-первых, это в принципе была большая сумма, а карманных денег детям в то время почти не давали. Во-вторых, относительной редкостью были именно юбилейные рубли. Я не помню, как именно мне в конце концов удалось раздобыть вожделенный целковый. Думаю, скопила-таки медяки и гривенники, а потом выменяла у дедушки, ссылаясь на желание иметь лик вождя в непосредственном доступе (дедушка был убежденным коммунистом и подобное желание мог найти вполне естественным).

С рублем в кармане моего пальто я чувствовала себя намного увереннее. Особенно когда ходила через «чужие» дворы и через Овсянниковский сад, который считался особо опасным местом — у него была отчетливая криминальная слава — в районную детскую библиотеку.

В «ножички» мы играли лет с семи. Ножи приносили тайком из кухни или использовали напильник.

Когда ребенку исполнялось десять лет, в то время было принято дарить первые часы. Но мне часы подарили раньше — на Новый год. А на день рождения в феврале подарили маленький перочинный ножик с шестью лезвиями. «Ты понимаешь ответственность?» — спросили меня. «Ну разумеется!» — ответила я. Я была просто на седьмом небе от счастья. Двор отчаянно завидовал. Для общественной игры «в ножички» я свой нож не давала — слишком маленький и жалко. С тех пор он лежал в школьном портфеле. Если бы учителя об этом узнали, меня ждала бы большая трепка и вызов в школу родителей, но «закладывать» у нас было не принято.

На двенадцатилетие мальчишки во дворе торжественно вручили мне первую заточку. Она казалась невероятно красивой — с синеватым лезвием и ручкой из черной изоленты. Заточки делали из напильников на станке в радиотехническом училище. Кое-кто из наших бывших дворовых там учился, поэтому канал был надежный. Еще из училища нам поставляли тонкую медную проволоку в разноцветной изоляции. Из проволоки мы делали ручки, заколки и кольца.

Для заточки я сшила ножны из голенища дедушкиного старого сапога (украла из шкафа, дедушка был инвалид войны первой группы, не ходил, и сапоги ему явно были не нужны). Украсила их узором из кусочков замши. Получилось классно. Хранила заточку на дне секретера, завалив учебниками и тетрадями, — знала прекрасно, что это в общем-то незаконно. Иногда, когда никто не видел, доставала и любовалась.

Редакция попросила написать о подростковой агрессии. Почему, думаю, всем понятно. Две подряд поножовщины в Красноярске. Одна — со смертельным исходом. Участники — дети.

В первом случае конфликт, о сути которого СМИ пишут по-разному, произошел в интернете. Убийца и убитый не то что не были в ссоре — они даже не были знакомы и пришли на «стрелку» просто поддержать друзей. Сразу, конечно, появились высказывания: «Из-за интернета подростки теряют связь с реальностью».

По-моему, они ее нигде не теряют, связь с реальностью у них слабая изначально, из-за психологических особенностей возраста. Подростки не очень понимают и чувствуют окончательность смерти, мало ценят свою и чужую жизнь. Они склонны «играть» этой темой. Плюс очень хочется «подвигов», «романтики», «справедливости», которая часто видится очень примитивно, к тому же криминально окрашенной. Они плохо контролируют агрессию и аутоагрессию, которая, как ни крути, является одной из базовых характеристик особи вида человек. Если обычного взрослого спросить, ненавидит ли он кого-нибудь или что-нибудь, он, скорее всего, затруднится с ответом, ибо понимает: ненависть — очень сильное чувство, им не разбрасываются. Подросток легко скажет: я ненавижу учительницу по черчению, себя, потому что у меня прыщи, младшего брата, потому что он противный, и комки в манной каше. Именно так, через запятую. При этом подростки доверчивы и не обладают развитым прогностическим мышлением.

Вторая поножовщина — без всякого интернета. Поссорились, поругались. Потом девочка сказала двум другим: отвернитесь, у меня для вас сюрприз. Они отвернулись, а она сзади порезала их ножом. Зачем они отворачивались, становясь уязвимыми?! После ссоры должны были сказать: да пошла ты со своими сюрпризами! Но — отвернулись…

Что же делать? На мой взгляд, для начала нужно не закрывать глаза и не делать вид, что дети и подростки по сути хорошие, только телевизор (интернет, компьютерные игры и т. д.) их испортили. Агрессию следует признать. Кто из читателей этого материала хоть раз в жизни не думал, а то и не орал в сердцах: «Да я тебя убью! Уничтожу!» Вспомните. Думаю, все ваши воспоминания подобного рода отчетливо тяготеют к подростковому возрасту и ранней юности. Но важен не этот порыв или даже крик. Важно, что мы делаем дальше с этим порывом. Как поступаем в реальности.

Признали. Дальше детей и подростков нужно последовательно учить обращаться с собственной и чужой агрессией. Раньше этому учил «двор» в широком смысле. Теперь двора нет, значит, нужно организовать это как-то иначе. Конрада Лоренца в слегка адаптированном виде проходить в средней школе. Изучать механизмы и историю вопроса. Как все формировалось, какие задачи решало. Недавно на «Снобе» был материал про чеченскую женщину, которая ради несвершившейся кровной мести всю жизнь прожила одинокой и в брюках. Вот архаическая форма. Фактически мальчик-убийца с ником «боец за справедливость» из Красноярска попал в ту же ловушку. По стечению почти не зависящих от него обстоятельств он отнял чужую жизнь и поломал свою. И все это — кровную месть, виру за убийство, казанские уличные войны молодежных банд в 70-е etc., от архаики к современным способам решения конфликтов — нужно проходить в школе как учебный материал. Это будут интересные и запоминающиеся уроки, я бы сама на такие сходила. А пока их нет, родителям следует уделять внимание воспитанию детей в этом аспекте. Не следить за их страницами «Вконтакте» (все равно за всем тамошним мусором не уследите), а именно превентивно и теоретически, с примерами, чтобы появилось хотя бы приблизительное понимание, что в этой теме к чему, сформировалась «кристаллическая решетка», на которой можно разместить свои чувства и поступки, предложения и намерения окружающих.

Особенно такое просвещение кажется актуальным в интернет-эпоху и в условиях современного, тесного и не всегда эволюционного соприкосновения людей разных культур, находящихся на разных стадиях развития в плане отношений с собственной и чужой агрессией. Но, если это просвещение детей каким-нибудь образом все-таки организовать, возможно, нам удастся сделать наш мир более безопасным.