Воображаемый закат. Выставка Ивана Шультце — придворного художника Романовых

Высокое, тревожное небо перед закатом, лучи солнца, пронизывающие кроны деревьев, проталины в глубоком снегу, подкрашенном розовыми бликами, — на полотнах Ивана Шультце запечатлена природа в самом неуловимом, притягательном, эротичном виде. Такие пейзажи, наблюдаемые в реальной жизни, у современников художника вышибали слезу, а у наших с вами — желание немедленно выложить фото в инстаграм. И почти все эти виды Шультце выдумал, говорит искусствовед Кирилл Гаврилин, который на один вечер стал гидом для участников проекта «Сноб» по творчеству художника-эмигранта. На картинах почти нет людей: изредка одна-две крошечные фигурки мелькают на третьем плане, врастая в пейзаж.

Иван Шультце родом из семьи немцев, поселившихся в России при Екатерине II. Он выбрал карьеру инженера, как и все его предки, и не стал бы художником, если бы не один печальный эпизод в его трудовой биографии. Шультце задумал построить электростанцию на водопаде в финском городе Иматра. Сейчас на гербе этого города, расположенного на границе с Россией, красуются три серебряные молнии, но строительством ГЭС Иматра обязана не Шультце. Ему не повезло с партнерами и подрядчиками, из-за которых он разорился и впал в депрессию. Справиться с черными мыслями ему помогло увлечение живописью: Шультце начал активно ходить по выставкам и рисовать этюды. Однажды он зашел на выставку Константина Крыжицкого и завязал с ним знакомство. Крыжицкий был довольно приветлив с Шультце, мотивировал его, художника-дилетанта, поступить в Петербургскую академию художеств, где стал одним из его учителей. Другим важным наставником Шультце в академии стал Архип Куинджи, который совершил переворот в отношении к пейзажу, заявив, что художник не должен быть рабом натуры, он должен писать картины не на пленэре, а в студии, включив всю мощь воображения, стараться перенести на холст самые невероятные световые эффекты, быть этаким иллюзионистом.

Творческие методы Крыжицкого и Куинджи можно увидеть в картинах Ивана Шультце: все невероятные, открыточные виды, выписанные почти с гиперреалистической подробностью, — исключительно плод воображения художника. Ему повезло с учителями, которые были любимцами властей и крупных предпринимателей. У Шультце, продолжателя их живописных традиций, довольно быстро появились влиятельные покровители, засыпавшие его заказами. Некоторые работы художника дают понять, что картины ему заказывали не только для гостиных. Например, из своей экспедиции на остров Шпицберген Шультце привез 30 пейзажей с древними ледниками — один из них, огромный, можно увидеть в особняке Муравьевых-Апостолов. Как художник попал в Арктику? Кирилл Гаврилин говорит, что это явно была не поездка за вдохновением (представьте себе, в каких условиях приходилось совершать такие путешествия в 1910 году), а работа по заданию министерства иностранных дел. Шпицберген, в те времена — terra nullius, был лакомым куском для многих государств, которые друг за другом отправляли туда экспедиции. Фототехника в то время была не так развита, и местность фиксировали художники.

Другим важным заказчиком было Главное управление почт и телеграфов: многие пейзажи Шультце печатали на открытках, которые в начале XX века пользовались бешеной популярностью и переиздавались огромными тиражами. Среди экспонатов в особняке есть и эти открытки. Две из них, с картинами «Закат над морем» и «Красный парус», запечатлели предчувствие великих потрясений, которое было у многих художников в середине 1910-х годов. Обе исполнены в красных тонах и передают впечатления от природы, ожидающей радикальных изменений: предгрозовое, тревожное небо, которое будто пожирает чернеющее море, гребни волн — небольшие, но с пеной — и парус, озаренный последним лучом солнца, которому предстоит пережить шторм.

После революции Иван Шультце уехал во Францию: заказчики в России исчезли, среди всеобщего увлечения авангардным искусством его филигранно выписанные ели в снегу и дубы в хлебах смотрелись как анахронизм. За границей Шультце стал писать виды популярных дорогих курортов. Его прагматичный расчет себя оправдал: картины были востребованы среди богачей, которые, посетив фешенебельный отель в Альпах или на острове Капри, хотели увезти с собой небольшую картину в память о поездке. Роскошные террасы и балконы на первом плане некоторых пейзажей дают понять, что Иван Шультце проводил время в лучших местах Франции и Италии. Некоторые картины выставки помещены в небольшие затемненные зальчики. На них направлены узкие лучи света: с одной стороны, эти пейзажи превращаются в своеобразные окна в романтический мир художника, с другой — это дает зрителю возможность увидеть светоотражающие частицы в некоторых красках, использованных Шультце. Этот прием в свое время использовал Куинджи, добиваясь иллюзии свечения. Иностранцы в Третьяковке до сих пор пытаются выяснить, нет ли за картиной «Лунная ночь на Днепре» лампы.

Несмотря на то что Шультце выпал из мейнстрима, к которому можно было отнести картины Пикассо, Леже и Бакста, он, так сказать, нащупал конъюнктуру. Его не обходила вниманием пресса, называя в рецензиях то волшебником света, то автором настолько реалистичных морковок, что их бы с удовольствием скушал осел, — такие саркастические отзывы писали поклонники импрессионизма.

Когда журналисты выяснили, что Иван Шультце был фактически придворным художником и создал множество работ для сестры Николая II Ольги Александровны, он тут же стал звездой в США. «В то время любой миф об аристократии вызывал у американцев трепет, — пояснил Гаврилин. — Поэтому “художник русских царей” захватил американский рынок, будучи живописцем не первого и даже не второго эшелона».

По газетным публикациям 1920–30-х годов, по историям перемещений картин Шультце из коллекции в коллекцию историки искусства могут составить представление о жизни художника в эмиграции. Однако русский период его творчества, намного более длинный и плодотворный, чем западный, по-прежнему полон интриг и белых пятен. Работы Ивана Шультце рассыпаны по множеству региональных музеев. Кирилл Гаврилин говорит, что большинство арктических пейзажей художника висят под потолком Российского государственного музея Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге практически как иллюстрации освоения ледяных земель, и руководство музея не торопится устраивать грандиозную презентацию малоизвестной части наследия художника. Впрочем, увидеть малоизвестное полотно культового живописца в неожиданном месте — это всегда приключение.

Выставка «Волшебный свет Ивана Шультце» открыта в особняке Муравьевых-Апостолов до 2 апреля.