Как воспитывать вундеркинда

Пришло на почту письмо: «Расскажите о воспитании одаренных детей. А то из ваших материалов, простите, но складывается такое впечатление, что всяких там слабоумных и с отклонениями вы нежно любите, а про одаренных детей если и пишете, то только про то, как это опасно и как родители делают все неправильно. Почему вы их не любите? И напишите же, наконец, как правильно, чтоб мы знали».

Получив это письмо (видимо, от родителя одаренного ребенка?), я сначала, конечно, посмеялась. Потом пожалуй что разозлилась. Потому что в очередной раз убедилась в том, что идея «правильного» воспитания крепко засела в современных родительских мозгах. Может быть, они думают, что и для взрослого человека, и для любого общества есть единственный «правильный»  способ существования и функционирования? И к нему-то как раз и должно подготовить «правильное» воспитание?

Потом я перестала и смеяться, и злиться и решила написать про вундеркиндов. Тем более что я их достаточно много видела.

Итак.

Во-первых, вундеркиндов, то есть детей, которые могут, знают, умеют то, что еще не умеют их сверстники, можно искусственно выращивать из детей самых обычных. Для этого есть методики и масса экспериментальных данных. Один из самых известных русско-советских экспериментов — семья Никитиных. Благодаря продуманному методическому комплексу, изобретенному Никитиным-отцом, и поддержке его жены, все семеро совершенно обычных детей этой пары довольно долго развивались весьма ускоренно. Очень рано начали читать, писать, брать интегралы, подтягиваться на турнике и пр. В результате получилось семеро нормальных, ничем не выдающихся взрослых людей с весьма специфическим детством. Хорошо это или плохо? Да никак! Если родителю хочется развлекаться с подобными методиками, он, разумеется, имеет на это право. Почему нет? Надо просто понимать, что конкретно мы делаем. Проезжаем часть детства, очень быстро крутя педали. Потом, разумеется, оказываемся все в том же, запланированном природой месте — в итоге получается обычный взрослый человек. Никаких одаренных детей в этом случае на сцене не присутствует. Есть энергичный или педагогически одаренный (как в случае с Никитиным) родитель.

Во-вторых, нам может достаться ребенок с ускоренным от природы развитием. Так случается. Этого ребенка не нужно учить читать по методикам — он сам в четыре года научится. И знания будет сам запрашивать, и всякие учебные навыки обретать скорее, чем его сверстники. Но одеваться, вероятнее всего, научится тогда же, когда и все, и кровать за собой убирать — тоже. Такому ребенку нужно дополнительное внимание. Интеллектуальное развитие не педалировать (он сам возьмет), а вот что у него с физическим, социальным и, особенно, эмоциональным развитием — смотреть внимательно и при необходимости корректировать. Учить общаться со сверстниками, учить понимать свои и чужие чувства.

И наконец, в-третьих, настоящий вундеркинд — ребенок, который развивается не ускоренно, а по-другому, и это «по-другому» никак не назовешь нарушением.

Оставим в стороне всем известные «специальные ранние детские одаренности» — художественную и музыкальную. Я о них когда-то писала, да и с ними, в общем-то, все ясно — их ни с чем не перепутаешь. А если не они?

Когда-то знакомая учительница начальных классов принесла мне работу своего ученика, мальчика-второклассника. Она задала им написать два завершающих тему абзаца текста на тему сказок Пушкина. Дословно я, конечно, не помню, но суть работы была такая: когда я читаю сказки Пушкина, мне страшно. Потому что я вижу, понимаю: он всегда знал, что его убьют, и именно — застрелят. Тюк — и все. Он, как и всякий писатель, видел себя в своих героях. Часть от него — в каждом. У него высокая самооценка: «и назовет меня всяк сущий в ней язык». Он — царь, он — священник. И везде у него это, от которого мне страшно. Царя Дадона до смерти клюнул петух. Попа — до смерти щелкнул Балда. Мы не проходили «Руслана и Людмилу», но я ее читал и видел портрет Натальи Гончаровой и хотел бы знать — с кем из героев Пушкин ассоциировал себя? Не с Черномором ли?»

Понятно, что способность к подобным умозаключениям невозможно развить никакой методикой, и понятно, что они естественны и уместны скорее не в проверочной работе второклассника, а в публичной лекции Дмитрия Быкова.

— И что мне с ним делать? — спросила меня моя знакомая (обычный класс, обычная школа). — Он всегда так пишет, а главное — так думает. Я говорила с матерью, там обычная семья, мать — продавщица, отец — столяр, двое детей, и они необычности сына просто не замечают. Она — за пределами их восприятия. Говорят: «Придумывает он что-то такое чуть ли не с самого начала, и читать любит, это да, мы ему книжки всегда покупали. Это ведь не вредно? А вот поесть его не дозовешься, двадцать раз скажешь. Вы думаете, нам к врачу надо?»

Еще случай — девочка 11 лет. Пишет невероятно взрослые стихи. К тому же обладает встречающейся, но достаточно редкой способностью рифмовать все подряд, чуть ли не говорить стихами. Умеет это с трех лет. Влюбилась в друга отца. Написала обращение к нему на трех страницах, рифмованное, помню несколько строчек: «Моя дрожащая рука в твоей руке дрожать устала, но я сперва не понимала, чего и как мне было мало, и начала издалека: мне кажется, что немая и кто-то мимо пробегая, то ли в насмешку, то ль играя, мой голос спрятал, отобрал, и я осталась безъязыкой, и моего не слышат крика…»

Девочку привели ко мне встревоженные образованные родители: мы знаем, такое бывает, они, вундеркинды, пишут такие стихи, а потом подростками кончают жизнь самоубийством…

Я их успокоила:

— Они кончают жизнь самоубийством не потому, что пишут такие стихи, а потому что с детства им внушают их особенность, а потом эта особенность — темповое ускорение развития — заканчивается, и вот этого «я как все» они перенести уже не могут. А у вас сочетанный вариант — любовно-меланхолические стихи она пишет как в 15–17 (темповое ускорение), а вот способность рифмовать жизнь — это дар, он ей дан и никуда не денется, если его поддерживать.

Они мне:

— А вы можете ей самой все это объяснить?

— Могу. С таким-то ускоренным развитием она меня, скорее всего, поймет.

Поняла, конечно. И мне довелось наблюдать дальнейшее развитие этой девочки (в отличие от мальчика-второклассника, дальнейшая судьба которого мне неизвестна): она сейчас старший подросток, была готом, потом от этого отошла, стихи пишет, как и ожидалось, самые для ее возраста обычные, а сохранившейся и еще развившейся способностью рифмовать научилась зарабатывать в интернете — ей присылают вводные (к празднику, к юбилею, девушке, парню, жене и т. д.), а она им за час пишет рифмованную страничку. Деньги пока небольшие, но все равно приятно. Очень спокойная, уверенная в себе девушка. Хочет стать кинологом.

Но что же, действительно, делать родителю, если ему вдруг достался настоящий вундеркинд?

Мое собственное мнение, разумеется, нисколько не претендующее на статус абсолютной истины: к такому дару нужно относиться как к беременности на ранних сроках. Не болезнь, но особое состояние и потенциальная возможность. Может закончиться ничем (выкидыши на ранних сроках — самое обычное дело, так природа избавляется от неспособных к развитию зародышей). А может и получиться что-то. И то, и другое — нормальный исход событий. Помните, у беременных бывают странные вкусы и желания? Вот и у вундеркиндов — тоже. И их надо удовлетворять. Просит знаний? Дайте. Просит оставить в покое? По возможности оставьте. Хочет научиться чему-то необычному? Если это не опасно для жизни, создайте условия. И наблюдайте, любите, разговаривайте, будьте где-то рядом. Но это, последнее, всем нужно, не только вундеркиндам.