Андрей Сен-Сеньков: PorNobody

Твоя рука движется по моему телу беспорядочно нежно, как человек, ищущий в квартире место, где сильнее сигнал для мобильного телефона. Останавливается. В розовую трубку подушечки пальца я начинаю молчать.

Чуть ниже замочной скважины у тебя что-то напоминающее комнату матери и ребенка в промокшем аэропорту, из которого из-за непогоды задерживаются все мои вылеты в тебя.

Паровозик едет в тебя, как ребенок в лифте с незнакомцами. Каждое сердце каждого колесика стучит все чаще и чаще. Доехав до последнего этажа, выйдем одновременно, слегка коснувшись на прощание приоткрытыми дорожными чемоданчиками губ.

Трогая крылья друг друга, словно обмениваемся вкладышами, продающимися с жевательной резинкой. Ты собираешь изображения девочек. Я — мальчиков. Твоя коллекция немного мягче. Моя — немного тверже. Взлетая, мы складываем их в одну общую пальчиковую шкатулку мышечных судорог.

Три головы дракона как три столика в зале маленького ресторана. На каждом табличка «стол зарезервирован». Мы здесь лишние. Будем в каком-нибудь другом месте царапать вилочками ногтей съедобные капельки пота.

Не доплывем. Вот уже вся твоя вода уходит у меня из-под ног. Капельки слюны выпадают из поцелуев, как рыбы выпрыгивают из волн, пытаясь разглядеть ближайший кожистый берег.

Карусель вращается медленно, как ручка радиоприемника. Ищем станцию, передающую хит-парад тишины. Сидящий внутри карусели не родившийся ребенок закрывает ладонями уши, чтобы лучше услышать твой крик, от которого она резко остановится.

Пробуя леденец, мы склеиваемся на поверхности сладкого зеркала, продолжая поочередно слизывать друг с друга отражения до тех пор, пока кончики языка не исчезнут в начинке тела.

Крылья бабочки — мягкие наручники, которые ты надеваешь на меня. Они больно сжимают запястья своими узорами. До хруста тонкой косточки в слове «еще-еще».

Подкожный жонглер подбрасывает шары, словно втыкает в розовый песок твоего промокшего пляжа красные флажки. Значит, сегодня нам запрещено утонуть.

Шестеренки сдвигают учащенное сердце туда, где больно в последний раз. Если похоронить эту боль в саду под вишневым деревом, на нем вырастут сердцебиения, пачкающие губы еще  одной необычной позой.

Раздвигаю твое лицо, снимая с него одну за другой шелковые маски нижнего белья. Под ними длинные ножки ресниц уже согнуты в накрашенных коленях.