«Твин Пикс» в деталях. Эпизод 11: Сновидения и отражения

«Ah! The policeman's dream!» — кричит Гордон Коул, когда Тэмми ставит на стол поднос с кофе и пончиками, и хотя имеется в виду, конечно, мечта американского копа, на ум сразу приходит спящий полицейский, которого то ли не стоит будить, то ли нужно вернуть в реальность во что бы то ни стало. Конечно, все зависит от самого сна, и если начало серии превращается для Бобби Бриггса, помощника шерифа, в кошмар, то ее последняя часть больше похожа на сказку, в которой оказался Даги Джонс. Конечно, Линч никогда не давал нам забыть про свою любовь к отражениям, про интерес к проблемам двойственности, равновесия и воздаяния, но ни один из эпизодов, пожалуй, не был так явно и четко сбалансирован, как этот.

[blockquote]Женщины и дети, которых мучили и убивали с самого начала сезона, в этой серии умирать не будут — они нанесут ответный удар и сами возьмутся за оружие[/blockquote]

Все начинается с братьев, которые перебрасываются бейсбольным мячом. Кажется, что где-то рядом с этими тремя кетчерами, за полосой ржи, притаилась пропасть, и из-за поворота вот-вот вылетит пикап с Ричардом за рулем, но вместо этого на дорогу выползает Мириам, все-таки выбравшаяся из своего трейлера. Становится понятно: женщины и дети, которых мучили и убивали с самого начала сезона, в этой серии умирать не будут — они нанесут ответный удар и сами возьмутся за оружие. Первой на тропу войны вышла Бекки, которой кто-то сообщил об измене мужа: отобрав у матери машину и сбросив Шелли с капота на зеленый газон, так, что красные туфли разлетелись в разные стороны, она выпустила несколько пуль в дверь Герстен Хейворд. Младшая сестра Донны, своей розовой курткой напомнившая Дарью из начала третьего сезона, спряталась на лестнице, вцепившись в испуганного Стивена, так что все обошлось без жертв, но стрельба в тот день еще не закончилась. Пока Бобби (оказавшийся отцом Бекки) и Шелли (оказавшаяся любовницей дилера Рэда) уговаривали дочь бросить мужа, наркомана и обманщика, мальчик из проезжавшей мимо машины решил поиграть с найденным на заднем сиденье отцовским пистолетом и несколько раз выстрелил в окно дайнера.

Четкого разделения на злодеев и жертв не существует: зло порождает не очистительные страдания, а только новое зло. Вдобавок мы обречены вечно повторять свои прошлые ошибки, как Шелли, которая продолжает выбирать плохих парней. Даже дети вынуждены идти дорогами, проложенными для них родителями, — как Бекки или мальчик из машины, явно во всем подражающий одетому в камуфляж отцу, на роль которого Линч позвал Линаса Филлипса: пару лет назад тот сыграл в «Семейных каникулах с Мэнсонами» поклонника страшного чудака Чарли.

[blockquote]Бобби Бриггс пытается смягчить последствия чужих ошибок, однако спираль его собственного кошмара продолжает раскручиваться[/blockquote]

Похоже, переиграть судьбу сумел только исправившийся — наверное, не без помощи отца — Бриггс, но спасти окружающих бессилен и он. Со спокойствием и грустью, удивительными для Бобби четвертьвековой давности, он пытается смягчить последствия чужих ошибок, однако спираль его собственного кошмара продолжает раскручиваться. Сцена, начавшаяся разговором родителей с непутевой дочерью, заканчивается тем, что в одной из застрявших в пробке машин обнаруживается страшная девушка, которая напоминает собой зомби в процессе оживления, причем женщина за рулем кричит, что они опаздывают на ужин и на встречу с дядей. При мысли о трапезе, на которую должна успеть серая девушка с вытекающей изо рта зеленой рвотой, становится неуютно (не стоит забывать и эсэмэску двойника Купера про застольные разговоры), и кажется, грядет что-то страшное, как будто в этой пробке собралось зло со всей Америки, чем-то привлеченное в тихий маленький Твин Пикс.

Весь этот ужас уравновешивается чудесными приключениями Даги в конце серии, однако между такими разными снами уместились еще и их толкователи, причем тоже в двойном экземпляре. Если шериф Трумен и Хоук сидят в тишине, склонившись над своей живой картой и обсуждая амбивалентность огня и электричества (которые оказываются одним и тем же), то команда Гордона отправляется в Зону, где Коула едва не засасывает воронка, на другом конце которой его поджидают бомжи-лесорубы, а один из них, даже не попросив огонька, ломает Хастингсу череп.

[blockquote]Границы между мирами скоро исчезнут, и Даги Джонсу придется проснуться. Или умереть, что для него, в общем-то, одно и то же[/blockquote]

На этом фоне приключения Даги кажутся настоящей сказкой, похождениями Иванушки-дурачка, которого снабдили волшебными предметами — вишневым пирогом и чеком на тридцать миллионов, — благодаря которым братья Митчумы отказались от идеи убить страхового агента и вместо этого повели его в ресторан, назначив лучшим другом. Сцена с коробкой, разыгранная в пустыне, конечно, очень напоминает финал финчеровских «Семи», однако оказывается ее зеркальным отражением, где все знаки поменялись на противоположные: два гангстера вместо двух детективов, блаженный вместо злодея, пирог вместо головы. Мир Даги Джонса ни в чем не похож и на кошмарный мир городка Твин Пикс: здесь добро вознаграждается добром, неопрятные старухи превращаются в почтенных матрон, а раны исчезают бесследно. Человек, бывший когда-то агентом Купером, жует вишневый пирог, приговаривая, как и двадцать пять лет назад: «Чертовски вкусно», — и в его глазах на секунду появляется почти осмысленное выражение. Еще в них видна грусть, как если бы Даги Джонс знал, что этот сон не может продолжаться вечно: беда все ближе, границы между мирами, так прекрасно уравновешенными в этом эпизоде, скоро исчезнут, и ему придется проснуться. Или умереть, что для Даги, в общем-то, одно и то же.