Мир как система. О влиянии рода и родовых программ

Начало истории можно почитать здесь.

— Мишка придет ко мне или откажется? — первое, что я спросила у Карины.

— Если настоять, то откажется, конечно, — сказала Карина. — Он сейчас говорит: у меня никаких проблем нет, все проблемы — у тебя, а уже из-за твоей гиперопеки и у меня тоже. Я даже иногда думаю: а вдруг он прав?

— Не прав! — твердо сказала я. — Не придет?

— Придет, конечно, куда он денется, — усмехнулась Карина. – Просто я выберу момент, когда у него будет период раскаяния, и договоримся.

— Отлично, ведите, только сначала расскажите мне, что он знает и чего не знает о вашей семейной ситуации…

Знакомство с Мишкой

Мишка живой, худой, невысокий, с блестящими темными глазами и лохматыми, неровно отросшими волосами. Движения быстрые, нервные. Не может устойчиво разместиться в пространстве, все время меняет позу и угол зрения. Сразу понимаю, что внешне он похож на своего покойного отца — Карина коренастая и светлоглазая, неторопливая и основательная в движениях.

— Я пошла? — спрашивает меня доставившая Мишку в кабинет Карина.

— Иди, иди, — нервно и, пожалуй, даже агрессивно машет рукой Мишка.

— С чего же это — пошла? — несколько картинно удивляюсь я. — Родители сразу уходят, если инициатор обращения — сам подросток. Он захотел что-то обсудить с психологом, заранее самостоятельно все обдумал, сформулировал проблему и свой запрос, и тогда все логично — именно с ним мы и работаем. Ваш Мишка, насколько я понимаю, ничего такого не запрашивал и не формулировал. Так что сейчас все вместе и будем разбираться.

— Екатерина Вадимовна, да? (Карина наверняка перед посещением несколько раз ему повторила мое имя.) У меня же есть, есть, есть запрос! — немедленно влез Мишка. — Как сделать так, чтобы она от меня отстала вообще?

— А ты именно этого хочешь? – жестко, глядя прямо Мишке в глаза, уточнила я. — Недавно от тебя уже вообще. Совсем. Навсегда. Отстал твой отец. Он теперь в могиле лежит. Ты точно сейчас хочешь, чтобы и мать от тебя «вообще отстала»?

Мишка на долгих десять секунд просто замер.

Карина немедленно воспользовалась паузой, мгновенно и творчески сымитировав рваную манеру моей предыдущей реплики.

— Да я бы с огромным удовольствием отстала и вообще, если бы он хотя бы не хамил в школе, не воровал и из дома не убегал, чтобы потом с полицией не искать. Про учебу, помощь по хозяйству и прочее я уже вообще молчу. 

Мишка немедленно принял оборонительную позицию и буквально заверещал на высокой тинейджерской ноте. Дальше они оба минут пять друг друга обвиняли и выдвигали требования. Причем их требования были, что удивительно, в основном ко мне. По сути, они сводились к следующему:

— Скажите ему, что он катится в пропасть, рушит свою жизнь и даже не дает никому себе помочь. Может, он хоть вам, специалисту с тридцатилетним стажем, поверит.

— Скажите ей прямо сейчас, что они все, и она в первую очередь, своими наставлениями меня в эту самую пропасть и толкают. Если она ваши лекции по ночам слушает, так, может, она хоть вам поверит и перестанет.

Когда обвинения пошли по третьему кругу, я хлопнула в ладоши, сложив их лодочкой, чтобы добавить акустический эффект. Мишка и Карина разом замолчали.

— Отлично, — сказала я. — Что я увидела и услышала. Подросток в метаморфозе, причем тип метаморфоза, можно сказать, архаический, такой, как был распространен тридцать-пятьдесят лет назад. В наши дни встречается крайне редко, можно даже сказать, случай почти уникальный (Мишка приосанился в кресле). Чего, к счастью, нет? Нет «депрессии», «социофобии», «биполярного расстройства», а также «я ничего не хочу», «я не знаю, что мне делать» и вот этого всего современно-общественно-подросткового. Ты, Мишка, со всеми своими ретроподростковыми тараканами, хотя бы есть, существуешь в реальном времени и пространстве. Что, несомненно, внушает надежду. (Выдохнула и выпрямилась на стуле Карина. Мишка просто удивленно округлил глаза.)

То есть мы, в общем-то, имеем нормальный подростковый запрос на пересмотр договора. С договора «ребенок — родитель» (я за тебя все основное решаю, а все остальное — контролирую) на договор «взрослый — взрослый» (мы оба решаем каждый сам за себя, отношения сотрудничества). Мишка — так?

Мишка активно закивал.

— Вопрос: почему же тогда у нас все так по-уродски пока получается? Ответ:  потому что оно все случилось не естественным эволюционным путем, а резко, путем катастрофическим. Мишка, ты подумай сейчас и скажи, если был бы жив отец, ты когда из-под его системы правил решился бы вылезти и зубы оскалить?

— Ну… — Мишка замялся. — Может, в пятнадцать лет? — подумал еще. — Но скорее, наверное, как Вика, уехал бы сразу после школы учиться, и все.

— То есть в норме твоя эмансипация от семьи произошла бы чисто механическим путем — ты бы просто уехал?

— А эмансипация — это что? — спросил Мишка.

— Я тебе сейчас нарисую, как это, — сказала я. И нарисовала. Подростки вообще хорошо несложные рисованные схемы понимают. Они у них в головах надолго и правильно укладываются.

— Ты просто зашел в вираж неподготовленным летчиком, — сказала я. – И тебя закрутило, как самолет, понимаешь? — и на той же бумажке опять нарисовала картинку, уже с самолетом.

— Понимаю, — кивнул Мишка. — Я разобьюсь?

— Не знаю, — сказала я. — Не обязательно. Ты книжки читаешь?

— Нет.

— Тогда вы, Карина, вслух ему прочитаете рассказ Джеймса Олдриджа «Последний дюйм». А потом, если сможете, вместе еще и фильм посмотрите. Наш, старый, там, где песня «… какое мне дело до всех до вас, а вам — до меня». Отличный фильм для подростков, мне кажется…

— Я фильм помню, — кивнула Карина. — А рассказ не читала.

— Ну вот и прочтете. А потом снова приходите. Оба.

Родовая система

— Песня в фильме вообще отпадная, — с порога сказал Мишка. — В голове теперь вертится все время. Но я не понял…

— Помолчи и подумай хорошенько, — велела я. — Точно не понял?

— Там сбитого летчика вытаскивает мальчик, сын… А я-то — кто?

— Кто ты? — эхом откликнулась я.

— Я поняла! — Карина, как на уроке, подняла руку.

— Можно матери сказать? — спросила я у Мишки. — Или сам будешь дальше думать?

— Пускай говорит.

— Вы всегда на лекциях говорите: система, системное мышление. И вот. Там, в рассказе, спасается не мальчик и не его отец — они спаслись только вместе. Песня — неверная. То есть верная, конечно, но там герой погибает. Система и ее взаимосвязи. Только они вытягивают.

— Понял, что мать сказала?

— Да. Но при чем тут…

— Ты знаешь, что твой отец своим непроходимым занудством и упертостью однажды вытянул тебя в наш мир фактически из уже решенного небытия? Тянул долго и упорно, так же как мальчишка в фильме…

— Как это?

— Карина, расскажите ему.

— Я давно все для себя решила и не собиралась иметь детей… — начала Карина.

По окончании рассказа Мишка недолго помолчал, а потом спросил: 

— А может, эту Ксюшу (она моя тетя, да?) еще можно отыскать? Меня же полиция всегда находила…

— Боюсь, что нет, — вздохнула я. — Слишком много лет прошло. Но Ксюша остается важной частью вашей системы. Твоя мать растила ее. Бабушка помнит ее как ангела и на эту память опирается.

— То есть в системе, вот прямо здесь и сейчас, и живые и мертвые могут быть? — уточнил Мишка. — И поддерживать?

— Конечно!

— Спасибо, — сказала Карина.

— На сегодня хватит, — решила я. — Вы — система. Спасаются в вираже и турбулентности — только все вместе. Следующий раз — что системе делать дальше.

Новая карта жизни

— Карина, сегодня я в основном разговариваю с вами. Мишка, если заскучаешь, можешь даже уйти.

— Вот еще, — фыркнул Мишка. — Сами же про систему говорили. Вы ей тут чего-нибудь наговорите, а я и знать не буду.

— Твое решение, — я равнодушно пожала плечами. Мишка мне нравился. На фоне многочисленных современных подростков типа «ах, я не вывожу, у меня депрессия, давайте поговорим об этом!» он выглядел приятно оживленным.

— Я все записываю! — сказала Карина и показала мне блокнот.

— Это необязательно, — улыбнулась я. — Потому что оно — алгоритм. А конкретное содержание — по вашему произволу. Смотрите — договор по-прежнему «ребенок — родитель». «Взрослый — взрослый» Мишка пока не тянет. И перестаньте, ради всего святого, убеждать его «взять на себя ответственность». Ответственность — это не вопрос убеждения, это вопрос предоставления на практике. Но постепенно, в новых обстоятельствах и с новым составом живых и мертвых участников. Старая карта вашего мира сгорела вместе с вашим мужем и отцом. Кстати, у него было описанное еще в XX веке «поведение типа А» (погуглите, если захотите), четко ассоциирующееся с ранней сердечно-сосудистой смертью, и, видимо, наследственное, и он, возможно, понимал, в чем дело, весьма здраво пытался себя контролировать и в результате неплохо по продолжительности прожил.

Смотрим дальше. Теперь вам нужна новая карта — на период до окончательного Мишкиного взросления. Рисовать ее придется вам, Карина. Вы этого до сих пор не сделали, реагировали по обстоятельствам, и в результате у Мишки возникло множество более или менее гибельных иллюзий и экспериментов, загнавших его в весьма крутой вираж. Но не мне вам диктовать, что именно будет на вашей карте.

— А может, все же продиктуете? — не сговариваясь, хором спросили Мишка и Карина. Я рассмеялась.

— Не дождетесь! Единственное, что могу сказать: там обязательно должны быть Мишкины обязанности. Иначе, так мир устроен, не получится взросления. 

— Но вот пусть хотя бы его учеба в школе…

— Бесплатная учеба Мишки в школе — это, по сути, суперценное право, а вовсе не обязанность современного ребенка! — огрызнулась я. — За это всякие просветители и гуманисты веками сражались! Пусть благодарит их за это в своей ежедневной вечерней молитве!

— Ладно, ладно, — замахала руками Карина. — Но хоть какой-нибудь пример приведите, чтоб я поняла.

— Хорошо. Вам к матери тягостно в интернат ездить?

— Очень.

— А надо?

— Конечно. Она же моя мать, и ждет меня на самом деле — перед подружками похвалиться и подарки.

— Ну вот. Будете чередоваться. Раз вы, раз — Мишка. Мишка, будешь с бабушкой о Ксюше говорить. Часть системы — помнишь?

— Ага. А чего? Я ездить люблю. А если с другом — можно?

— Думаю, да. Бабушке даже веселее получится.

Послесловие

Протест ушел почти сразу.

С бабушкой в первое же посещение установились просто прекрасные отношения — она Мишку всегда ждала, готова была слушать сколько угодно, никогда не осуждала, во всем была на его стороне (против Карины) и через некоторое время убедила себя, что Мишка на самом деле — сын погибшей Ксюши.

Учеба, увы, до «отцовских» показателей так и не восстановилась. Девятый класс Мишка закончил с трудом и двумя репетиторами.

Поступил в училище недалеко от дома на не слишком популярную специальность «социальная работа». Там учатся почти одни девочки и Мишка — просто цыганский барон по популярности и влиянию и среди педагогов, и среди сокурсниц. По словам Карины, он получил в училище кличку «Мишка-система», чуть что — поднимает палец и говорит: «Ты понимаешь, мир — это же система».

Еще Карина говорит, что с каждым годом Мишка все больше становится похожим на своего отца, Михаила. Она сама испытывает к этому очевидному для нее процессу сложные чувства и ждет окончания действия договора «ребенок — родитель». Ждать осталось совсем недолго. Вика вышла замуж и родила внука, от которого Карина в полном и окончательном восторге и готова помогать и нянчиться с ним сколько угодно. После рождения племянника Мишка пришел поздравить сестру и рассказал Вике про необходимость карты в воспитании ребенка. Вика сказала «чур-чур-чур!» и перекрестилась. Со стоящей рядом Кариной они понимающе и сочувственно переглянулись. 

Спасибо всем уважаемым читателям, кто поразмышлял и прислал свои отклики на первую часть истории Мишки и Карины. Я их, конечно же, опубликую в своем блоге, в рубрике «Люди пишут письма».