Я все думала, как написать о принципах работы журналиста. Видов журналистики до черта: модная, политическая, общественная, культурная. Везде свои критерии и требования, свои приколы и свое безумие. И единственное, что нас объединяет, — это интерес к жизни и желание задавать вопросы.

Я сама пришла в медиа случайно: когда я работала учителем русского языка и литературы в инклюзивной школе «Ковчег», друзья заказали «текстик». Так понемногу я начала писать заметки и ходить на интервью, потом — редактировать, а потом и управлять проектами. За время работы я наслушалась столько слов о принципах журналистов, что собрать из этого свод правил, на мой взгляд, совершенно невозможно: во многом они противоречат друг другу.

Тем не менее опыт показывает, что, если человек действительно хочет, у него в конце концов получается построить карьеру в медиа. Все проблемы из списка выше легко решаются — для этого нужно только время и усидчивость. Тексты в СМИ писать не обязательно, есть много другой работы: фото, видео, продюсерская или координационная, корректура, креатив, верстка. И если передо мной человек, который горит работой и твердо следует сформулированным мною принципам, я стараюсь перенаправить его в ту область, где ему будет хорошо и комфортно, где он будет признан, принят и уважаем. Потому что важно не допускать фрустрации человека. Каждый должен понимать, что он делает и зачем, и видеть, что это востребовано.

Главный принцип моей работы в журналистике — объективность. Мои личные взгляды и позиции, симпатии и антипатии никак не должны отражаться в том материале, который я готовлю. Любой факт может быть интерпретирован с разных сторон, поэтому особенно важно дать высказаться всем, кто по-разному его оценивает. Если мнение хотя бы одного участника описываемого события не учтено, публикацию такого материала считаю нецелесообразным. Никогда не возьмусь за таблоидные темы, хотя они везде в мире читаются с наибольшим интересом. Предпочитаю что-то более интересное для самого себя, и здесь спектр достаточно широк — от политики до путешествий и даже тест-драйвов автомобилей. Стараюсь никогда не изменять своему стилю, который сам называю «ироничной отстраненностью». Мне кажется, если писать обо всем слишком серьезно, читатель будет воспринимать написанное так же, как ленту информагентств: прочитал и забыл. Такой стиль приходит с годами и опытом, когда человеку уже есть что сказать. Поэтому, наверное, он не подходит тем, кто только приходит в профессию. Пожалуй, ближе всего к такому стилю — старые советские фельетоны, только без морали, нравоучений и идеологии. Конечно, он не подходит для всех журналистских форматов — я его использую, чтобы высказать свою авторскую позицию.

У меня накопилось немало претензий к коллегам из федеральных и городских СМИ. Я не понимаю, как можно в прямом эфире восторженно говорить о параде коммунальной техники, когда весь город стоит в пробках, вызванных именно этим ЖКХ-сумасшествием. Мне противно слышать, как «самые авторитетные журналисты страны» делят людей на «своих» и чужих» и ежедневно врут, извращают факты и трактуют их так, как им выгодно в данный момент. Что это, если не лицемерие?

Наша профессия — про гуманность, защиту ценностей, уважение к человеческой жизни и любовь. Я стараюсь не забывать об этом, когда разговариваю с очередным героем.

По этому же принципу я отбираю темы для текстов, которые предлагаю редакции на «летучке». Главное — люди, их проблемы, желания и мечты. Взять хотя бы мой последний репортаж про семью, живущую рядом с новой полосой Шереметьево. Власти просто забыли о них, а «Сноб» заметил и рассказал. Может быть, теперь на эту ситуацию обратят внимание те, кто способен им как-то помочь.

Мы все любим порассуждать о принципах и высоких материях. Особенно пропустив бокал-другой вкусного пива. Иногда у нас даже неплохо получается. Но я люблю рассказывать реальные истории: они куда больше говорят о человеке, чем то, что он пытается выразить, подбирая умные слова.

В журналистику я пришла, чтобы писать на социальные темы. Просто в какой-то момент осознала, что вокруг много несправедливости и неуважения к правам другого человека, причем часто это связано не с обоснованной позицией, а с устоявшимися стереотипами и скрепами традиционного общества. Я решила, что хочу рассказывать истории самых разных людей, напоминать, что каждый из нас заслуживает уважения и мы все равны.

Моим «боевым крещением» стал материал 2017 года о стереотипах, связанных с женщинами старше 45 лет. Идея была — развенчать миф о том, что женщина на пенсии — это непременно бабушка без личных интересов. Чтобы собрать материал, я попросила психолога ответить на вопросы. Один из них был: «45+ — это зрелость или преклонный возраст?» Психологу на тот момент было 47 лет, этот вопрос ее задел, о чем она сообщила мне в грубой форме, после чего опубликовала в соцсетях нашу переписку, в которой я как раз пыталась ей объяснить, что это не мое мнение и что статья как раз направлена на борьбу с такими стереотипами. При этом она выложила только начало разговора и самый конец, опустив середину и свои агрессивные ответы. За ночь под постом набралось 360 комментариев о том, что я позорю честное имя журналиста и женщин зрелого возраста. Некоторые комментаторы даже создали группу «Женщины непреклонного возраста».

Каждое утро я встаю с кровати и думаю: «Зачем я это делаю?» Ответ приходит не сразу, обычно с возвращением базовых функций организма. Базовые функции такие: узнавать людей, разбирать символы и свыкаться с неотвратимостью запланированного со вчера. Потом я осознаю, зачем я это делаю.

Затем, что круто быть объективным во времена, когда мало кто может себе это позволить. Круто угадывать, что нравится твоему читателю, особенно когда этот читатель — несколькомиллионная уникальнопользовательская глыба. Обезличенность каковой глыбы отважно пытается свести на нет аналитическая машина. Круто быть честным с этим читателем — это намного сложнее, чем быть честным с самим собой.