18 +

Андрей Мовчан Жить в эпоху фарса не слишком приятно, но все же лучше, чем в трагическую эру

Забрать себе

Николай Усков:
Живительная смерть

#04 (57) апрель 2013 / 09:20 / 15.04.13

Всего реплик: 2

Участники дискуссии: Алексей Юсфин, Семен Файбисович

+T -

Поделиться:

Фото: Слава Филиппов

Я пишу это письмо из Рима, города, в который меня тянет возвращаться снова и снова. Если вы хотите ощутить подлинный масштаб вещей, приезжайте в Рим. Отсюда то, что в России кажется крупным и важным, выглядит мелким и ничтожным. И наоборот: привычное, фоновое из нашей повседневной жизни обретает высокий смысл. Неудивительно, что самая проникновенная поэма о России была написана именно здесь, в Риме, на via Sistina. Рим всегда про масштабы, мнимые и подлинные. Он столько раз видел, как гордые возносились и падали, что, кажется, с иронией смотрит на все, что продолжает так волновать людей в других, менее искушенных странах. Ирония отказывает Риму только в трех вещах: когда речь заходит о местной футбольной команде «Лацио», приготовлении артишоков и классическом искусстве.

Извините, этот материал доступен целиком только участникам проекта «Сноб» и подписчикам нашего журнала. Стать участником проекта или подписчиком журнала можно прямо сейчас.

Хотите стать участником?

Если у вас уже есть логин и пароль для доступа на Snob.ru, – пожалуйста, авторизуйтесь, чтобы иметь возможность читать все материалы сайта.

поддержать

Михаил Павлов,

Сергей Буланов,

Надежда Рогожина

Елена Алексеевна Чаплыгина,

Варвара Грязнова,

Таня Ратклифф,

Денис Козырев

Читайте также

Великий артист Нерон и его жертва искусству

Император Нерон очень хотел быть великим артистом. Великий понтифик, народный трибун, пятикратный консул и просто отец…
Я, Эннио Морриконе, умер.

«Я, Эннио Морриконе, умер. Есть только одна причина, чтобы так попрощаться и устроить приватные похороны: я не хочу никого…
Монета из Города Всадников

Боец разведовательно-диверсионной роты седьмой танковой бригады Идо Гарди во время проверки местности в районе Рамот-Менаше…

Комментировать Всего 2 комментария

: Семен Файбисович 11:56 15.04.2013 Ссылка
раскрыть

Пожив несколько месяцев в этом городе (в Американской академии на стипендию фонда Бродского), я погрузился в него так, что потом долго не мог всплыть обратно.
Это только снаружи он точка, куда ведут все дороги, а изнутри - космос, где на каждом твоем шаге дороги разбегаются от тебя в разные стороны, и в этой бесконечной распутице ты вязнешь, как во сне.
Совершенно особое по энергетике место: одновременно пуп земли и дыра, через которую перманентно улетаешь в другие пространственно временные континуумы.

Поддержка отмечена. Отменить Поддержать Ответить

Эту реплику поддерживают: Liliana Loss, Сергей Любимов, Алена Рева, Лариса Гладкова

: Алексей Юсфин 16:13 15.04.2013 Ссылка
раскрыть

Ностальгия. Вот так бы это выглядело на Снобе раньше:

Выдержки из обсуждения этой заметки на ФБ-группе бывших участников Сноба с разрешения авторов:
Владимир Строчков Наверное, сходный набор чувств и мыслей Рим вызывает если не у всех, то у большинства.
            Вот так я его ощутил, приехав впервые и только начиная с ним сживаться:

            Il tempo a Roma passa incredibile presto
            торопись, мол, дурень, все время memento mori,
            посмотри, даже старый Tevere вечно спешит куда-то
            и кудлато пенится у мостов и мелких порогов.
            Вот и ты спеши, обивай пороги неисчислимых chiese
            и несчетных palazzi, caffè e pizzerie,
            сувенирных и книжных лавок, monumenti storici,
            monumenti mori – помни, балбес, о смерти!
            Даже время Рима прошло со скоростью Старого Света.
            Две-три тысячи лет – пустяк: пронеслись, как ветер, и где они?
            И не время в Риме, но смерть монументальна,
            только смерть, а время было и есть быстротечно:
            только что построили Форумы – глядь, уже торчат из раскопов
            их останки, словно обломки зубов, скелеты
            триумфаторов и трибунов, грозных богов и тиранов.
            Погляди: от невинности Весты всего и осталось
            три увечных колонны рядом – как Вера, Любовь и Надежда,
            да и те не ее – останки Кастора с Поллуксом
            (неужели мужские чувства долговечнее женских?)
            Даже римские кошки – свидетели только смерти,
            но не времени – gatti его не знают.
            И vecchiette, что кормят их призрачными вечерами,
            тоже суть свидетели смерти – скорой, неумолимой.
            Так что помни о смерти. Но думай только о жизни,
            потому что время тебя в лицо не узнает,
            а беззубая не перепутает даже в спину, в затылок.
            У нее на тебя давно заготовлены все бумаги,
            остается лишь шлепнуть печатью – той, что лежит на Риме,
            ухмыляясь тебе щербато из ям-раскопов,
            ослепительно улыбаясь с витрин gioiellerie
            и подмигивая зазывно огоньками автомобилей.
            Как сказал великий народный герой Гарибальди?
            «Roma o morte»? Он совсем немного ошибся:
            «Roma è morte». Прекрасный памятник смерти
            Триумфальные арки – это знаки ее триумфов.
            Смерть живет в катакомбах, развалинах и руинах,
            но глядит на тебя глазами le belle ragazze,
            улыбается их губами, касается из руками,
            теплыми, как надгробья в солнечную погоду.
            Торопись же заглядывать в эти bellissimi occhi, –
            говорит тебе Рим, свидетель любви и смерти, –
            целовать эти нежные губы и теплые руки смерти,
            потому что только живой может стать наложником смерти,
            эта donna ветренна, мертвых она бросает,
            изменяя с новыми будущими мертвецами.
            И вся жизнь наша – только любовь со смертью.
            Где ж еще и понять это, как не в Риме,
            Вечном Городе торжествующей смерти.
            «Roma merda» - исписаны все его стены.
            Применительно к вечности это значит «Roma morta».
            И смердят развалины жизнью, смертью, любовью.
            Лишь в базиликах да соборах остается место для веры,
            для надежды же места уже совсем не осталось.
            Но пропитаны эти камни Софией смерти.
            Рим ужасен: любовь на кладбище мертвых.
            Рим прекрасен: жизнь на могиле жизни.
            Roma non è Speranza e Fede,
            Roma è Morte e Amore. 5 hours ago · Edited · Unlike · 6     

                Артур Басистов Ох ни фига себе. Владимир, снимаю шляпу и ощущаю себя пустым, как барабан в части эмоционального восприятия и умения видеть неочевидное. Мои впечатления - сплошь бытовуха.
            http://a-bassistov.livejournal.com/77547.html
             из старого и не опубликованного  a-bassistov.livejournal.comПриступ графомании на заданную тему. - Мессир, мне больше нравится Рим... - Да, это дело вкуса... (известно, откуда) "..можно увидеть много того, чего не видят …       4 hours ago · Edited · Like · 2 · Remove Preview     

                Владимир Строчков Артур, с удовольствием и сильным ностальгическим чувством прочёл Ваш пост. Удивительно многое совпадает. И если стихотворение "Il tempo a Roma...", написанное в первые дни пребывания в Риме, во многом по настроению близко к тексту Ускова - потому, что это были дни первых и самых сильных эмоций, вводящих в некое даже подобие транса, то последующие впечатления, неторопливо копившиеся в течение трёх последующих месяцев, как раз гораздо больше попадают в пандан с Вашими - потому что город постепенно становился - и стал постепенно - почти своим и родным. Да и мой способ познания и освоения Рима почти совпадает с описанным Вами.
            Отличия в основном частные. Во-первых, мой Рим чуть более поздний, 2000 и 2001 годов. Во-вторых, в Рим я приехал, сперва приземлившись в Марко Поло и проведя день в Венеции, день в Генуе и полторы недели на прекрасной вилле в Больяско, в-третьих, жил я не близ Термини, а в том самом Трастевере, в Американской Академии в Риме, а в-четвёртых, любимой моей вольной едой (то бишь помимо академического четырёхразового питания) были тёплая поркетта с тёплой же пицца бьянка (плюс, конечно, сыр-зелень-помидоры) и бутылочкой лёгкого винца, чаще всего какого-нибудь новелло.
            Наплывшая ностальгия провоцирует ещё и ещё вспоминать и рассказывать про любимые кривые улочки и глубокие арки за Пьяцца Навона вокруг Санта Мария ди Паче и Санта Мария дель'Анима, про..., но я тут остановлюсь и ограничусь сказанным, приведя лишь в подтверждение того, что я довольно быстро проникся всем тем, что Вы назвали бытовухой и что на самом деле есть ощущение, постепенно складывающееся по мере неторопливого "переваривания" подлинного живого и жовиального, прагматичного и дружелюбного, открытого и жуликоватого Рима, ещё одно стихотворение того же 2000 года, уже совсем не пафосное и серьёзное, а, наоборот, приземлённое и слегка ироничное
            (отдельной записью, бо вместе душа ФБ не принимает). 3 hours ago · Edited · Like     

                Владимир Строчков В Риме как в Греции: все есть,
            но больше всего этого «все есть»
            утром в воскресенье на mercato Porta Portese.
            Я видел акульи челюсти трех размеров:
            в первые можно было просунуть руку,
            во вторые ногу, а в третьи голову.
            Я разглядывал груды антиков – в основном, конечно, поддельных.
            Я видел цветную открытку с портретом Duce –
            L 25.000, потому что настоящая, не новодел –
            и монеты L 20 с портретом Duce по L 5.000,
            потому что новодел, не настоящие:
            настоящих монет с портретом Duce
            никогда, как я выяснил, не чеканили,
            что немного странно и даже достойно уважения.
            Зато были бюсты и бюстики Duce,
            бюсты и бюстики античных duce –
            Юлия Цезаря, Августа, Каракаллы и иже с ними –
            по соседству с календарями 50-х – 60-х:
            полураздетые girls в стиле Мерилин Монро,
            чертовски аппетитные, несмотря на почтенный возраст,
            не чета этим нынешним топ-моделям.
            Правда, это были цветные рисунки, а не фотографии,
            в жизни таких аппетитных, по-моему, не было и тогда,
            разве что только в кино.
            Такой календарь покупала молодая итальянка,
            очень похожая на этих girls – лишь немногим хуже:
            белокурая, гладкая, ростом под 1.90. Сказала,
            что подруге в подарок на день рожденья.
            Я решил, что лукавит: в глазах ее так и читалось:
            «Я похожа на них!». Наверное, все-таки парню
            или даже себе – вместо зеркала или рядом повесит.
            Встретил там двух хохлушек – они
            работают в Риме уже два года.
            Домработницы, разумеется.
            Судя по их рассказам, не рискну сказать,
            что они счастливы: говорят, очень много работы.
            Я представил себе эту их работу:
            акульи челюсти No 3.
            У араба долго разглядывал раковины –
            каури, конусы, маленькие, большие –
            вспоминал Египет, болтал с ним по-английски.
            Присмотрел винный мех из Сардинии,
            небольшой, кожаный, на узеньком ремешке.
            Вот в Сардинию я уже, видно, не попаду.
            И еще гондолу купил, бронзовую, на подставке.
            Торговался оба раза нещадно, с азартом:
            уходил, возвращался, опять уходил, говорил: «О, Мадонна!»,
            «Мамма миа!» и «Черт побери!», а потом подолгу
            отвечал на расспросы: про Путина, про подлодку,
            про Чечню и русскую мафию.
            А еще понравились у вьетнамцев
            эти вот стальные шары – па’рные, тяжелые, со звоном,
            есть блестящие, гладкие, есть расписные, с драконами,
            и наверное, все же в другой раз я их куплю.
            Терракоты хорошей вот только не попадалось,
            а хотелось бы – страсть как люблю терракоту.
            А один – по-моему, индонезиец –
            продавал все вещи по L 3.000 –
            в основном поломанные: очки, зажигалки,
            пассатижи, фонарики, молоточки.
            Попадались смешные – например, зажигалка
            в виде трахающейся парочки: она
            на четвереньках, а он нависает сзади.
            Нажимаешь ему на спину, и он в нее входит.
            Входит и выходит, входит и выходит,
            все как надо, да только вот зажигалка
            не работает, трахаются без огонька.
            А еще такого же типа мальчик
            с большой пипиской, но тоже
            не работает. Жаль, совсем еще маленький мальчик. 3 hours ago · Like · 3     

                Alex Yusfin Ну вы даете, ребята... about an hour ago · Like · 1     

                            Yuliy Lieb Рим для меня - это город, где можно ходить по камням улицы, по которым ходили многие поколения людей, прикасаться к кирпичам стен, которых касались те же поколения, и от всего этого именно и возникает осязаемое ощущение плотности бесконечного времени, освобождающее от ожидания смерти, зато предполагающее бесконечное продолжение жизни.

Поддержка отмечена. Отменить Поддержать Ответить

Эту реплику поддерживают: Елизавета Титанян, Маргарита Горкина, Сергей Любимов, Сергей Мурашов

зима/2019–2020

Текущий номер