Посланники вечности. Российские нонконформисты во Флоренции
Вот и свершилось. Они долетели: 32 картины плюс две скульптуры из собрания музея AZ и личного собрания Наталии Опалевой приземлились в выставочном пространстве Фонда Франко Дзеффирелли во Флоренции.
Сама выставка, получившая название «Новый полет на Солярис», отдаленно похожа на парад комет. Есть что-то космическое в самих этих залах, утонувших в полутьме, в звездном куполе, мерцающем тысячью огней под старинными барочными сводами. И эти круглые светящиеся иллюминаторы, в которых, как в батискафе, можно разглядеть малейшие живописные подробности, погрузиться на самую глубину художественного замысла.
На моей памяти картины российских художников еще никогда так не выставлялись. Такими их просто еще никто не видел. Привезенные из Москвы, с Тверской-Ямской, они смотрятся на Piazza Firenze посланниками вечности, причем в самой непосредственной и, конечно, немного пугающей близости с титанами Возрождения. Где еще найти такую концентрацию гениев на квадратный метр, как во Флоренции? Но ничего, наши эту близость выдерживают. Не теряются. За ними их прошлое, их собственное искусство. Анатолий Зверев, Владимир Немухин, Эрнст Неизвестный, Дмитрий Краснопевцев, Франциско и Платон Инфанте, Дмитрий Плавинский, Юло Соостер, Олег Целков, Владимир Яковлев, Владимир Янкилевский — потрясающая мужская компания. И в ней единственная женщина — прекрасная Лидия Мастеркова. Отверженные, гонимые художники 1960–70-х годов, жертвы и заложники невежественной власти, проехавшейся по их картинам и жизням свирепыми бульдозерами. Кто бы мог вообразить, что их работы когда-нибудь окажутся вместе, во Флоренции?
Мне скажут: эти художники не очень-то нуждаются в рекламе. Они и раньше выставлялись на самых престижных выставочных площадках. Многие их произведения хранятся в ведущих собраниях мира. Все так. Но только такой выставки в их жизни никогда не было. И такого мерцающего, сложносочиненного и поставленного света. И таких видеоинсталляций, заставляющих новыми глазами взглянуть на сами картины.
И даже то, что имя Андрея Тарковского в третий раз становится паролем в эту самую вечность, есть не кураторская блажь, а безупречный по мысли и благородству замысел — воздать то, что недодали, напомнить об утраченном или полузабытом, выстроить художников одного поколения не по привычному ранжиру званий и славы, но по какой-то внутренней близости и общей зарифмованности судеб.
Можно сказать, что большая выставочная трилогия по фильмам Тарковского, занявшая у создателей АZ почти три года жизни, — «Предвидение» по мотивам «Сталкера», «Прорыв в прошлое. Тарковский & Плавинский» и теперь вот «Новый полет на Солярис», сочиненный специально для Фонда маэстро Дзеффирелли, — это еще и в каком-то смысле попытка продолжить давно прерванный разговор.
Для Полины Лобачевской, легендарной личности и вдохновительницы множества самых известных выставок, все художники ее «Соляриса» — постоянные собеседники и, можно сказать, спутники жизни. Причем вне зависимости от степени близости личного знакомства. Отношения могли быть сколь угодно формальными, но интерес Лобачевской к их творчеству подлинный и страстный. Вот что больше всего поражает в «Полете на Солярис»: невероятный перфекционизм в сочетании с романтической увлеченностью. Абсолютная вера в гениальность запрещенных художников «советского ренессанса» и новейшие аудио- и видеотехнологии.
В этом смысле сегодня у команды АZ в нашем музейном мире, по-моему, нет равных. То, что делает художник-постановщик Геннадий Синев вместе с медиахудожником Александром Долгиным, не имеет аналогов. Они не просто придумывают эффектную развеску — они сочиняют поверх картин и арт-объектов свой сюжет, режиссируют собственное визионерское пространство, где находится место и фотодокументам, и оптическим эффектам, и видеоинсталляциям, и музыке.
Таким и должен быть музей в XXI веке, который не столько поучает и просвещает, сколько заставляет думать, сопереживать, вовлекает в свою непростую, закодированную игру. Важно не забывать, что AZ — это частный музей, созданный целиком на меценатские средства. Там много чего себе позволяют, что невозможно в государственных учреждениях культуры.
Но в данном случае разрешение, а точнее, благословение надо было получить только у одного человека — самого хозяина фонда, маэстро Франко Дзеффирелли.
