Борис Жуков: Генетический код как риторический ход. Отличаются ли биологически русские от американцев

Лет восемь назад Владимир Мединский, занимавший тогда пост министра культуры, заявил в интервью, что «у русского народа имеется одна лишняя хромосома». Этому высказыванию суждено было стать мемом и, пожалуй, самым значительным и запоминающимся вкладом г-на Мединского в российскую культуру. И вот вопрос вышел на новый уровень: теперь уже президент России Владимир Путин заявил, что у россиян «другой генетический код», нежели у жителей США.

Разумеется, политики имеют право выражаться фигурально. Но даже для того, чтобы оценить метафору, нелишне понимать прямое значение использованных в ней слов. Итак, что же такое на самом деле генетический код?

Строго говоря, «генетический код» — это просто правила соответствия нуклеиновых кислот (ДНК и РНК) и белков. Как известно, молекулы белков представляют собой линейные цепочки аминокислот. Порядок следования аминокислот в таких цепочках записан в других линейных биополимерах — нуклеиновых кислотах. Поскольку в белках используется 20 разновидностей аминокислот, а нуклеотидов всего 4 типа, каждая аминокислота кодируется тремя нуклеотидами — триплетом. Если выписать все возможные триплеты (их всего 64) и указать для каждого, какой аминокислоте он соответствует, это и будет генетический код.

Код этот был расшифрован еще в 60-х годах прошлого века, его таблицы приводятся во множестве учебников и справочных ресурсов (например, в Википедии). Мы сейчас не будем вдаваться в подробности его устройства. Из всех его очевидных и неочевидных свойств нам сейчас важно только одно: у всех живых существ он практически одинаков. С матричной РНК, взятой из одного организма и введенной в клетку другого, будет успешно считан белок, причем именно тот, который был бы считан и в ее «родной» клетке. Именно это единство генетического кода позволяет вирусам использовать молекулярные механизмы зараженной ими клетки для собственного воспроизводства и делает возможными генно-инженерные манипуляции. Исключения из этого правила известны (например, у бактерий рода Mycoplasma кодон UGA кодирует триптофан, в то время как у всех прочих организмов это стоп-кодон, не соответствующий никакой аминокислоте и означающий конец синтеза), но они редки и незначительны. Объем и содержание генетических текстов у разных организмов могут различаться очень сильно, но все эти тексты написаны на одном языке.

Таким образом, наш генетический код — не только тот же, что и у американцев, но и тот же, что у слонов и рыбок гуппи, плесени и хризантем, соловьев и коронавирусов. Чтобы найти «другой генетический код», нужен как минимум другой глобус.

Впрочем, в современном разговорном русском языке слово «код» с легкой руки программистов часто означает не только систему правил, позволяющих записать что-то определенным набором знаков, но и само кодированное сообщение. Следуя этой моде, не слишком искушенные в биологии люди называют «генетическим кодом» те конкретные последовательности нуклеотидов, что составляют наши геномы.

Объем и содержание генетических текстов у разных организмов могут различаться очень сильно, но все эти тексты написаны на одном языке

Что ж, между любыми двумя устойчивыми популяциями — в том числе и популяциями людей — всегда есть некоторые генетические различия. Но различия эти — не качественные, а статистические. В одной популяции некий ген встречается часто, в другой — редко, но он присутствует и в той, и в другой. Например, исходно люди (как и практически все млекопитающие) во взрослом возрасте не могли пить цельное молоко: специальный регуляторный участок ДНК с возрастом постепенно снижал активность гена, кодирующего лактазу — фермент, расщепляющий молочный сахар. В этом участке, как и в любом другом, время от времени происходили мутации, выводившие его из строя, но распространения в популяции они не получали. Однако с появлением домашних животных носители таких мутаций получили явное преимущество, и мутантная, неработоспособная версия регулятора стала распространяться в популяции. К нашему времени большинство взрослых европейцев (а также представителей ряда народов Африки и Юго-Западной Азии) может спокойно пить цельное молоко без неприятных последствий для здоровья или самочувствия. Тем не менее и сегодня среди европейцев есть заметная доля носителей исходной версии регуляторного участка. А вот в Восточной Азии, где молочное хозяйство не возникло, неспособность пить цельное молоко характерна для абсолютного большинства населения. Однако и там есть некоторая доля людей, потребляющих молоко без проблем (в разных китайских популяциях она составляет 2–5%), поскольку мутации в регуляторном участке случаются и там.

Способность усваивать лактозу — это всего лишь один пример генетических различий между популяциями. Участков генома, в которых можно выявить такие различия, так много, что сегодня специалисты по генетике человека могут с высокой долей вероятности сказать, из какой страны и даже из какого ее региона родом обладатель данного генома. Однако это можно сделать только на основе анализа очень большого числа (как минимум тысяч) таких маркеров, поскольку различия, как уже было сказано, носят статистический характер. Никаких специфических «русских», «немецких», «китайских» и т. д. генов в природе не существует. Разумеется, есть редкие генетические варианты, возникшие в результате единичной мутации и имеющиеся всего у нескольких или нескольких десятков человек, связанных кровным родством, и, скорее всего, все эти люди принадлежат к одному этносу. Но подавляющее большинство представителей того же народа имеет другие варианты этих генов, так что считать их «генами такого-то этноса» бессмысленно. Что же касается конкретно США, то эта страна в силу своей истории вобрала в себя представителей едва ли не всех человеческих популяций. Так что любые варианты любых генов, имеющие хоть сколько-нибудь существенную частоту в той или иной части мира (в том числе и в России), у американцев наверняка найдутся.

Подытоживая сказанное, можно сделать вывод, что слова о «другом генетическом коде» если и имеют какой-то смысл, то примерно тот же, что пассаж французского придворного хрониста XV века Жуанвиля об англичанах, которые, мол, вовсе не люди, и под одеждой у них есть хвосты. Это проходящее сквозь века и страны стремление «биологизировать» чужаков само по себе достойно научного изучения, но, конечно, это тема уже не для генетики, а для других наук.

Вам может быть интересно:

Больше текстов о науке и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь