Почему и как я пью
Недавно я летал по делам в Лас-Вегас, что, учитывая род моих занятий, предполагало поиски хорошего спиртного. Когда твоя работа имеет отношение к напиткам и коктейлям, ты по определению не обходишь стороной разгульные места вроде Лас-Вегаса и Нового Орлеана, где, увы, подвергаешься разнообразным профессиональным рискам. Лично мне неприятнее всего сталкиваться там с уродливыми формами употребления алкоголя.
Я люблю хорошую выпивку, но бурда, что в немереных количествах продается на праздничных улицах этих городов, радует меня не больше, чем подтухший на солнцепеке вчерашний биг-мак. И тем не менее мои поиски грамотно смешанного негрони, вне зависимости от желаемого размера порции, в глазах многих равнозначны пьяному дебоширству Марди-Гра — и все лишь потому, что там и тут замешан алкоголь.
Когда на одну доску ставят такие разные подходы к спиртному, я вспоминаю излюбленное пьющим людом высказывание Честертона: «Ошибаются как злоупотребляющие, так и трезвенники, причем те и другие совершают одну и ту же ошибку: считают вино не напитком, а возбуждающим средством». В самом начале алкогольной карьеры, когда я встречался с однокашниками под мостом неподалеку от моего родного городка в Оклахоме с целью выпить подогретого пива или дешевого джина со спрайтом, я совершенно очевидно попадал в разряд злоупотребляющих (что естественно для 17-летнего парня).
С возрастом мое отношение к алкоголю становилось более зрелым. В какой-то момент я осознал более или менее очевидную вещь: оказывается, напитки отличаются один от другого своим вкусом, и у некоторых он весьма недурен. И хотя у меня до сих пор остались приятели, для которых вкус пива, вина и крепкого алкоголя как минимум вторичен по отношению к градусу (одни считают это правильным, другие неправильным, но тем не менее), сам я со временем начал больше ценить характер и букет напитка, а не его забористость.
Не то чтобы я лицемерно оставлял без внимания физиологическое воздействие алкоголя. Когда я сижу в баре и попиваю хорошо приготовленный коктейль, мне доставляет удовольствие то, как с каждым глотком внутри меня разливается тепло и развязывается язык, то, что, выпив, даже такой патологически застенчивый субъект, как я, способен завести беседу с абсолютно незнакомым человеком. Но того, кто теряет чувство меры и близоруко сводит смысл пития к производимому напитками эффекту или же увеличивает дозу с одного-двух бокалов до девяти-десяти, считать ценителем алкоголя можно с тем же основанием, что и гуляк в Лас-Вегасе, литрами дующих ледяную маргариту.
Я пью, потому что мне это нравится — пресловутый «эффект» далеко не на первом месте среди радостей, которые приносит мне это занятие. Мне нравится терпкая сладковатость виски, я без ума от травяных ароматов хорошего вермута. Кроме того, питие удовлетворяет мою историческую и кулинарную любознательность: будучи поклонником малоизвестных и старомодных напитков, я трачу прорву времени на поиски ликеров, настоек и прочих алкогольных напитков, упоминавшихся в наставлениях для барменов с 1860 по 1950 год, но уже несколько десятилетий как исчезнувших из барного ассортимента.
Имеется у меня и еще одна причина употреблять алкоголь. Как бы парадоксально это ни звучало, но косвенным образом я пью в том числе и ради своих детей. Прежде чем разражаться гневными комментариями, дочитайте, пожалуйста, этот текст до конца.
В период формирования моих алкогольных навыков у меня было преимущество перед более пьющими приятелями, и заключалось оно в примере цивилизованного употребления спиртного, который подавали мне родители. Мой отец, а бывало и мать, любили распить в жару бутылочку холодного пива, а за воскресным и праздничным ужином вино у нас в семье наливали всем, в том числе и детям. Воспитываясь в нерелигиозной семье, но в суровом баптистском окружении, я еще в юности отметил, что некоторые из самых пьющих моих приятелей — норовивших непременно набраться до рвоты и потери сознания — происходили из очень набожных семей, почти или вовсе непьющих.
Лет через десять — что уж кривить душой — моя шестилетняя дочь и восьмилетний сын познакомятся с алкоголем, поэтому я все время помню, что каждый раз, выпивая в их присутствии, мы с женой подаем детям определенный сигнал. Воспринять его они могут по-разному, и в будущем от меня мало что будет зависеть. Если бы наш полный отказ от спиртного смог уберечь их от всех связанных с пьянством опасностей, я бы не колеблясь изгнал его из домашнего обихода. Однако опыт моих сильно пьющих приятелей доказывает, что эта мера слишком проста и наивна для того, чтобы принести результат.
Вместо этого я пытаюсь следовать примеру своих родителей, подкрепляя его уроками, которые я вынес из общения с получившими суровое воспитание, но не знающими меры друзьями. В применении к алкоголю ни одна из двух крайностей к хорошему не приводит. Излишество ведет к излишеству, воздержание зачастую ведет к тому же самому; обычно правильнее всего лавировать где-то посередине.
2009/ New York Times (Distributed by The New York Times Syndicate)
От редакции:
В этом году празднование Марди-Гра состоится 24 февраля, во вторник.
Ответную реакцию писательницы Шеннон Кейт на блог Пола Кларка и обсуждение этой темы на сайте Babble.com можно прочитать здесь.
Другие публикации Пола Кларка в алкогольном блоге The New York Times Proof можно прочитать здесь.