Ольга Свиблова: Не знаю, люблю я Кубрика или тихо ненавижу

Tот, кто выдержал двухчасовой бег за Ольгой Львовной по залам музея, наверняка запомнит этот день надолго. Хотя бы потому, что сегодня существует не очень много людей, которые настолько четко, артикулированно, просто и при этом страстно говорят о современном искусстве. Свибловой удается действительно оживлять каждый кадр, к которому она прикасается, и заново переживать вместе с нами и историю фотографии XX века, частью которой являются Кубрик и Пигоцци, и историю персонажей на их снимках. Именно поэтому пытаться пересказать Свиблову — занятие, обреченное на провал. Она жонглирует именами, понятиями, вьется от кадра к кадру, как будто обучая неповоротливых учеников азам танца. И когда ты выходишь из зала, то понимаешь, что, несмотря на то что голова гудит как улей, ей все же удалось втолковать тебе, на что смотреть в первую очередь на фотографии.

Фото: Арсений Несходимов

Методично и по существу Ольга Львовна разбирает почти каждый кадр из внушительной экспозиции и раз за разом возвращается к основным вопросам, так и не решенным до сих пор в отношении творчества Кубрика. Каким образом удается фотографу добиваться такого напряжения в кадре? Почему двое людей, статично стоящих или сидящих в кадре, порой транслируют нам ужас и напряжение покруче, чем в фильмах Триера и Хичкока? Почему даже тогда, когда Кубрик снимает обнаженную натуру (хотя во всей экспозиции всего одна такая фотография, и это явно не его тема), в кадре драма и игра, а не эротика? И главный вопрос, который остается открытым по отношению ко всем работам Кубрика, — это игра света и фокус в его фотографиях. Ольга Львовна анонсировала, что этой проблеме будет посвящена отдельная лекция Кирилла Разлогова, которая пройдет в музее 28 числа, после того как будет развешана вторая часть экспозиции Кубрика.

Пока мы рассматривали кадры, сделанные Кубриком для журнала Look в 40-х годах XX столетия, Свиблова успела рассказать нам практически всю его биографию. Начала, разумеется, с того, что мальчик родился и вырос в семье обеспеченных американских интеллигентов. С того, что заработал первые деньги в 14 лет, продав фотографию женщины, плачущей над газетой с фото ее погибшего сына. С того, что первый фильм снимал сам и в качестве режиссера, и в качестве оператора. И дальше, дальше сквозь родченковские и феллиниевские темы в его работах, к гуманистической фотографии и к тому, что по сути весь драматизм современного кино вырос из ранних кадров Кубрика. Но самую интересную историю приберегла напоследок.

Оказывается, существует версия, согласно которой кадры высадки американцев на Луну были сняты на студии у Кубрика. И эти кадры удались ему с тем же уровнем реализма, с каким он снимал свои фантастические фильмы. После того как работа была сдана, Кубрик стал отмечать, что люди, принимавшие участие в этом проекте, стали по одному исчезать. Именно поэтому последние годы он провел как бы «за железной стеной», отгородившись ото всех и постоянно ожидая повышенного внимания со стороны спецслужб. «Немецкая художница и скульптор Ребекка Хорн, у которой я была в гостях два дня назад, рассказала мне, что обсуждала эту версию со вдовой Кубрика, и та никак ее не опровергла, но даже признала как возможную. Меня эта история невероятно впечатлила», — рассказала Свиблова.

Фото: Арсений Несходимов

Отдельным подарком для участников проекта стала коротенькая экскурсия по выставке «Стоп! Пигоцци», где представлены фотографии мировых знаменитостей в неформальной атмосфере, сделанные их другом Джанни Пигоцци. На контрасте с драматизмом и постановочностью Кубрика обнаженность и юмор Пигоцци выглядят особенно интересно и становятся не просто видеорядом в стиле папарацци, а чем-то большим.

Уходя из музея в первом часу ночи, хотелось только одного: вернуться сюда еще раз и повторить. Только на очень медленной перемотке. Наверное, я так и сделаю.