Весной 1999 года в штате Колорадо два одиннадцатиклассника, вооруженные стрелковым оружием, проникли в старшую школу «Колумбайн» и устроили бойню: их жертвами стали 13 человек, еще 23 были ранены. Этот страшный сценарий в дальнейшем повторялся неоднократно — в США и в других странах. Россия не стала исключением. 

Осенью 2012 года московский юрист Дмитрий Виноградов расстрелял семерых сослуживцев из охотничьих карабинов. В октябре 2018 года в Керчи студент Владислав Росляков пронес в колледж оружие, его жертвами стали более 20 учащихся.

У всех последователей «Колумбайна» была общая черта — любовь к жестоким видеоиграм. В этих играх убийства совершаются одним кликом мыши. Погибнув в игре, ты всегда имеешь возможность начать заново. Все легко и просто: несколько запасных жизней, арсенал оружия, горы жертв и никакой ответственности. Почему граница между игрой и реальностью иногда оказывается размыта, потом разбираются следователи, эксперты, психологи.

На фоне происшествий, регулярно потрясающих общество, последние разговоры о популяризации в России стрелкового оружия и его изучении в школах вызывают у многих шок. Мы слышим, что уровень агрессии и морального разложения слишком высок, что обучение молодежи работе с огнестрельным оружием превратит Россию во вторую Америку, где каждую неделю — стрельба в школах, в церквях, на улицах.

В сознании большинства сразу рисуется свободный оборот оружия, вооруженные подростки в подворотнях и т. д., что имеет мало общего с реальным содержанием дискуссии. Между тем обсуждается, по сути, хорошо забытый советский опыт.

Парадоксально, но факт: в Советском Союзе, где каждый школьник знал устройство автомата, уровень агрессии был в разы ниже, чем сейчас. Во многих школах работал тир, где пострелять было за счастье для каждого мальчишки, да и для многих девчонок тоже. По всей стране насчитывалось более 100 тысяч школьных тиров, и они всегда были заполнены.

Из собственного детства я отчетливо помню, как с нетерпением мы ждали занятий в тире. Как из «воздушки» дырявили мишени и послушно внимали военруку, который рассказывал технику безопасности. В 14 лет мы знали, как устроен калашников, что такое цевье и ствольная коробка, как работает прицел и какую опасность представляет оружие. Нам и в голову не могло прийти, что эти знания, полученные на уроках НВП, можно пустить во вред человеку. Мы очень хорошо понимали, что значит нажать на курок. И четко знали, что возьмем настоящее оружие в руки в одном случае — для защиты страны от врага.

Говорят, что настоящий профессиональный боксер никогда не начнет драку первым. Он понимает силу своего удара и осознает вероятные последствия. Водитель без прав представляет на дороге большую угрозу, чем водитель, который прошел курс обучения, сдал экзамен и легально управляет источником повышенной опасности.

Так кто опаснее? Человек, который постигал культуру обращения с оружием, имеет необходимые разрешения и осознает свою ответственность? Или игроман, потерявший связь с реальностью, для которого выстрелить — как нажать кнопку в компьютерной игре?  

Популяризация — это не пропаганда оружия. Не свободная продажа винтовок в магазинах и не провокация насилия, а возможность воспитать грамотное, осознанное отношение к оружию у подрастающего поколения. Это не только уроки НВП, но и популяризация стрелковых видов спорта. За последние 7 лет секции стендовой стрельбы потеряли почти пятую часть своих воспитанников. Со времен СССР число спортивных тиров и других объектов по всей стране сократилось в 3 раза. Увлекательный спорт незаслуженно забыт в современной России.

Кто-то скажет, что проводить аналогии с советским прошлым неуместно: время было другое и люди другие. Отчасти это так. Но давайте честно признаем: оружие, уроки НВП (или ОБЖ, как ни назови) и занятия стрелковым спортом не делают человека жестоким и агрессивным. Воспитание личности зависит от совершенно других факторов.

Если вы правда боитесь роста насилия и хотите его предотвратить, проверьте сначала, в какие игры играют ваши дети.