Николай Усков: Небожественная комедия

Не знаю, как вас, а меня новая серьезность, сменившая развеселый гламур нулевых, порядком утомила. Вообще-то я серьезный человек, у меня даже в детстве кличка была «старый Коля». Казалось бы, это время для таких, как я, не очень уже новых, конечно, но серьезных-пресерьезных. Пир духа победил в одной отдельно взятой стране – живи и радуйся. Увы, не получается.

Да, в каждой подворотне только и говорят о духовности, священной памяти, скрепах, периодически срываясь на истерические рыдания и стоны с жалобами, разумеется, в прокуратуру. Поразительно быстро идет процесс обретения всевозможных традиционных ценностей и святынь. Святыни у нас, оказывается, повсюду. Чего ни брякнешь, куда ни кинешь неосторожного взгляда – обязательно кого-нибудь обидишь, оскорбишь, перейдешь грани допустимого и – о ужас – выйдешь за красную черту. Не страна, а храм, не история, а Священное Писание, у нас даже секс мужчины с женщиной – не просто секс, а традиционная ценность, разумеется, тоже священная, будто в Европах как-то иначе размножаются.

Между тем по количеству брошенных детей Россия уверенно вышла на первое место в мире. Их, по данным на 2013 год, насчитывается более 650 тысяч, примерно 370 тысяч из них находятся в приютах и до 95 % имеют живых родителей. По употреблению героина и количеству абортов Россия также занимает первое место. А вот по количеству убийств на 100 тысяч человек мы находимся где-то между Коста-Рикой и Гамбией – на 70-м месте с конца. Я бы назвал это моральным одичанием, сколько бы тысяч православных ни мерзло в девятичасовых очередях к чудотворным реликвиям. И получается, что «новая серьезность» – это просто старое лицемерие, бутафория, как фальшивые диссертации и научные титулы многих российских депутатов и чиновников. Мы думали, что живем в драме, а оказалось – в комедии, жанре народном, «низком», площадном. Раньше, чтобы заставить народ веселиться, актеры-мужчины переодевались, например, женщинами, а теперь – докторами наук. Вот смеху-то. И смехом можно было бы ограничиться, если бы статистика, которую я привел выше, не была такой печальной.

Знатоки народной жизни говорят, что «новая серьезность» имеет параллели в субкультуре тюремного мира. Там это называется «блажить». Уголовник, наметивший себе жертву, долго ищет повода для нападения на нее и находит обычно в каких-то незначительных оплошностях, которые якобы страшно оскорбили его самые священные чувства, например любовь к матери. Истерика, в которую уголовник сознательно себя погружает, как в транс, нужна для того, чтобы деморализовать жертву, отвлечь ее внимание, облегчить, а главное – оправдать нападение понятийно. Полагаю, однако, что в реальности все проще. В действиях официальной пропаганды много случайного идиотизма. Чего ждать от людей с крадеными научными степенями? Так же, как чего было ждать от полуграмотных коммунистических вождей, кроме экономического и политического краха страны?

От этой комедии есть, правда, одна важная практическая польза. Совершенно непреднамеренно в России утверждается неформальный интерес к собственному прошлому, к подлинным ценностям нашей культуры, а понятию «авторитет» возвращается его исконный смысл, вытесненный когда-то все той же криминальной романтикой.

Выступление Натальи Дмитриевны Солженицыной в Совете Федерации и Даниила Александровича Гранина в немецком бундестаге хорошо показали, где настоящая Россия, а где – мнимая, где авторитеты в подлинном значении этого слова, а где – в криминальном. Полагаю, что Путин правильно сделал, когда провозгласил поиск «духовных скреп». В конечном итоге именно разрушение традиционной российской культуры при советской власти остается наиболее серьезной проблемой страны, потерявшейся в каше идеологем, предрассудков и страхов. Люди, которые стояли в храм Христа Спасителя, не дебилы и маразматики, как о них – увы – отзывались многие, они шли туда за тем же, зачем канал «Дождь» опубликовал свой неудачный опрос, – за обретением себя, за поиском связей между нами нынешними и нами вечными. Кто знает, может быть, мы еще доживем до России, где гимном наконец станет не военный марш, а любимая всеми, независимо от политических пристрастий, лирическая песня о настоящей нашей стране – «Издалека долго течет река Волга». В России, как говорится, надо жить долго.С