Саша Щипин: И не друг, и не drug, а так. На чем сидят герои «На игле–2»

С Кайфолома, значит, градом лил пот, он весь дрожал. А что, отличное начало. То есть это, конечно, отличное начало первого «Трейнспоттинга», причем даже не фильма, а книги, но какая разница? Новую картину Дэнни Бойла сложно назвать сиквелом истории про эдинбургских торчков, которые снова встретились, спустив двадцать лет в самый грязный туалет Шотландии, — и книга, и сам фильм 1996 года здесь так часто цитируются, в том числе и визуально, что это, скорее, ремикс, а не продолжение.

Формально, конечно, на экране уже 2016 год, и Марк Рентон, завязавший наркоман, который в прошлом тысячелетии кинул друзей на 16 тысяч фунтов (божьему человеку Кочерыжке он, впрочем, оставил его долю в камере хранения), непонятно зачем возвращается в Эдинбург. То ли чтобы отдать Кайфолому Саймону четыре тысячи, то ли чтобы ответить за свои грехи, то ли просто чтобы оказаться в своей детской комнате с поездами на обоях. Зритель, разумеется, надеется на долгожданное отмщение или трогательное воссоединение старых друзей, и, в общем, не слишком обманывается в своих ожиданиях: иуда повисает в петле, бойцы вспоминают минувшие дни и даже планируют новые аферы, — однако все это кажется каким-то ненастоящим, так что в конце концов ощущение дежа-вю укутывает его, словно мягкий ковер Матери-Настоятельницы.

Все осталось как было: Кайфолом потеет, Кочерыжка что-то вещает, сидя на стуле, Рентон бежит, Бегби ломает мебель. Время никого не лечит, ничему не учит и ничего не расставляет по своим местам. У героев вообще странные отношения с этой материей: Кочерыжка не знает, что летом нужно куда-то переводить стрелки, а Саймон использует часы как скрытую камеру, чтобы шантажировать любителей нетрадиционного секса. Время для них словно не существует, особенно учитывая, как мало они изменились за двадцать лет: те же уши Юэна Бремнера, те же обесцвеченные волосы Джонни Ли Миллера, та же ямочка на подбородке Юэна МакГрегора, и только персонаж Роберта Карлайла основательно раздобрел на тюремных харчах. Еще большой вопрос, живы ли они: не исключено, что в начале фильма Рентон умер от сердечного приступа, Кочерыжка задохнулся в полиэтиленовом пакете, Бегби не оправился после удара заточкой в печень, да и с Кайфоломом наверняка что-нибудь произошло — например, отомстила очередная жертва шантажа. И кажется, что теперь они обречены провести вечность в этом чистилище, бесконечно вспоминая прошлые грехи и раз за разом проживая свой perfect day.

Одержимость героев воспоминаниями (Марк с Саймоном наперебой рассказывают о своем детстве, а Кочерыжка и вовсе пишет мемуары) становится настолько чрезмерной, что их подруга, болгарская проститутка Вероника, в какой-то момент не выдерживает и объясняет, что там, откуда она родом, прошлое принято забывать, а шотландцы только о нем и разговаривают. В этот момент, пожалуй, и становится понятно, что «Т2» — не столько ностальгический фильм, нацеленный на сравнительно честный отъем денег у выживших в 90-е, сколько фильм о ностальгии. Слоган картины «Торчи от чего-то большего» — вовсе не про занятия боксом или бегом, которыми Рентон в разговоре с Кочерыжкой предлагает заменить наркотики. Весь мир давно уже торчит от ностальгии и никак не может слезть с этой иглы. Дэнни Бойл не скрывает, что речь идет не только о прошлом главных героев. В одной сцене Рентон с Кайфоломом оказываются на слете шотландских лоялистов, до сих пор вспоминающих победу над католиками в битве на реке Бойн в 1690 году, в другой — получают ссуду на открытие борделя, утверждая, будто хотят вернуть былую славу эдинбургскому порту Лейт, в третьей — зажигают на какой-то «дискотеке 80-х» под «Radio Ga Ga» и «It's like that».

Остров 90-х, архипелаг 30-х, снова великая Америка, опять белая Европа — у светлого прошлого может быть много имен, но это все тот же суккуб, и только он еще способен нас возбудить. Ничего удивительного, что Бегби, глотающий горстями виагру, испытывает долгожданную эрекцию только во время погони за Рентоном. Ностальгия, бесплодная, бессмысленная и беспощадная, — вот новая чума XXI века. Никто не хочет извлекать из прошлого уроков или исправлять старые ошибки — всем нужна только старая песня о том, что казалось главным, закольцованная в бесконечный луп. Но с каждым оборотом запиленная пластинка звучит все глуше. Ремиксованный монолог про «выбери жизнь» еще способен произвести впечатление на проститутку в кафе, но самому уже скучно: нужно либо увеличивать дозу, либо слезать с этой иглы. Вот только в ситуации, когда торчит весь мир, за исключением разве что выдуманной Бойлом райской Болгарии, завязать уже невозможно. Остается только снова проживать с незначительными вариациями историю двадцатилетней давности: снова деньги, снова предательство, снова бегство. Грешники не будут наказаны, добродетель не будет вознаграждена, злодеи не исчезнут, герои не объявятся. Выбора нет: колеса поездов все так же стучат на стыках рельс, ударные по-прежнему гремят в «Lust for life», и детская комната растягивается до бесконечности, постепенно занимая всю вселенную.