Иван Бакаидов в этом году должен был бы впервые принять участие в выборах президента России. Ему исполнилось 19 лет. Но он не сможет: для того чтобы реализовать избирательное право, ему нужно поставить подпись о получении бюллетеня и заполнить его письменно. Но он не может писать. И таких, как он, десятки тысяч.

У Ивана сложная форма ДЦП. Он социальный активист (в числе прочего — выступал на саммите ООН) и отличный кодер. Четыре года назад Бакаидов начал работу над проектом LINKa, в рамках которого разработал три приложения для неговорящих людей. Он может печатать, но не писать. И это — проблема, потому что иного способа выразить свое мнение, кроме как расписаться о получении бюллетеня и письменно заполнить его, на предстоящих выборах у него нет.

В январе Иван обратился с петицией к президенту, в которой призвал решить вопрос с реализацией прав людей, которые так же, как и он, не могут письменно заполнять документы. По закону, избиратель, который не имеет возможности расписаться в получении бюллетеня или заполнить бюллетень, должен устно известить комиссию о намерении воспользоваться услугами помощника. Но и этого Иван сделать не может: он не говорит. Он может переписываться, пользоваться приложениями, которые сам разработал, но оповестить комиссию устно, по всем правилам, он не способен. В качестве альтернативы Бакаидов предложил использовать факсимиле — штамп с личной подписью — или отпечаток пальца, — так, как в советское время было разрешено делать людям с инвалидностью по зрению.  

Ответа на свое обращение Иван не получил. А значит, он и десятки тысяч других потенциальных избирателей не смогут проголосовать на предстоящих выборах.

Ожидание и реальность

Согласно официальной статистике, в России проживает более 12,5 миллиона людей с инвалидностью. Это примерно десять процентов от общего числа избирателей. Примерно 40% от этого числа — люди с ментальными нарушениями. В 60% процентов входят граждане с нарушениями опорно-двигательного аппарата, незрячие, слабослышащие, слепоглухие люди.

В декабре 2017 года Владимир Путин побывал в Российской государственной специализированной академии искусств в Москве. Среди прочего на мероприятии обсуждалась доступность избирательных участков, и Путин призвал ЦИК обратить внимание на этот вопрос.

В течение месяца — с 25 декабря 2017 года по 25 января 2018 года — «Молодая гвардия» совместно с «СтудФондом» проводили проверку УИКов. Всего им удалось промониторить 39 тысяч участков, сообщает пресс-служба МГЕР. Организации отчитались: УИКи (участковые избирательные комиссии) доступны.

Активисты проверяли наличие и состояние пандусов, вспомогательных перил, специализированных лифтов, кнопки вызова помощи для граждан с ограниченными возможностями, а также специально оборудованных парковочных мест вблизи УИКов.

В сообщении пресс-службы говорится, что по результатам мониторинга 70% участков оказались доступны для голосования. «Проверка показала, что кнопками вызова помощи для маломобильных граждан не оборудованы 48,3% избирательных участков, а в 36,7% случаев в УИКах требуется установка пандусов. Примечательно, что большинство участковых избирательных комиссий (66,1%) располагаются на первых этажах зданий, таким образом отпадает необходимость в установке специализированного лифта, но в 31,3% УИКов, находящихся на более высоких этажах здания, они отсутствуют». Так же МГЕР и «СтудФонд» сообщили, что на участках будут дежурить волонтеры, которые смогут встретить и сопроводить человека с особыми потребностями на участке.

Есть еще один способ проголосовать — вызвать на дом членов УИК, если есть подтвержденные нарушения здоровья или инвалидность. Но люди с инвалидностью, которым предстоит воспользоваться избирательным правом, отмечают, что в реальности все не так радужно.

Пока в Ставрополье МГЕР отчитывался, что участки адаптированы под потребности людей с ограниченными возможностями здоровья, Анна Дарган, ставропольчанка на коляске, написала колонку, в которой подчеркнула: до участка еще надо добраться.

«Лейтмотив <...> агитационных речей один: участие в выборах — это почетное право каждого россиянина, и им обладает любой житель нашей огромной страны. Вот только для немалой части россиян, и для меня в том числе, эти слова звучат как настоящая насмешка, — пишет Анна. — Ведь для меня, как человека, многие годы передвигающегося в инвалидной коляске, прийти на выборы — задача не просто сложная, а практически невыполнимая. Для этого мне нужно преодолеть множество барьеров, и это далеко не образное выражение».

«Убитые» дороги, по которым с трудом проезжает низкопольный автомобиль (а именно таким пользуется человек на инвалидной коляске), проблемы с парковками, недоступный общественный транспорт, отсутствие пандусов и лестницы — такие препятствия на пути к УИКу встают перед человеком на коляске в регионе, отмечает Анна.

Она говорит, что есть барьеры и социальные: «Будем честными. На избирательных участках людей с инвалидностью совсем не ждут. Конечно, никто не отказывает инвалидам в праве на участие в голосовании, но им настоятельно советуют не утруждаться, а проголосовать дома. За несколько месяцев до выборов меня, как и остальных жителей Ставрополя, имеющих инвалидность, буквально атаковали звонки с предложением оформить заявку на голосование на дому. После моего отказа вновь и вновь следовали настоятельные уговоры».

Выборы пройдут — доступность останется

О регулярных звонках из ЦИК с предложением проголосовать дома рассказывает и Мария Генделева, руководитель отдела по развитию лидерских качеств у детей с инвалидностью и отдела по универсальному дизайну РООИ «Перспектива»:

«У любого человека, по Конституции нашей страны, должен быть выбор проголосовать, не важно, есть ли у него инвалидность. Наше государство людям с инвалидностью предоставило право голоса. Но оно заключается не в том, чтобы создать доступность на пункте голосования, а в том, чтобы прийти к этому человеку домой с избирательной урной. Мне уже позвонили за несколько месяцев и спросили: буду ли я голосовать? Хочу ли я проголосовать дома? Сообщили, что обязательно придут с этой урной, потому что понимают, что участки недоступны. Хорошо это или нет? Я думаю, конечно же, нет. Опять получается, что никакой инклюзии».

Исторически сложилось, что большинство избирательных пунктов находятся в обычных средних школах. Речь идет о типовых проектах зданий, построенных 20–30 лет назад, а то и больше, когда никто не учитывал потребности людей с инвалидностью.

«У меня тоже избирательный пункт находится в моей школе, напротив моего дома, — рассказывает Мария. — Я там отучилась до девятого класса включительно, еще когда проблем со здоровьем не было. Естественно, у нас не учились ребята с инвалидностью. Школа абсолютно недоступна».

Доступная среда на избирательных участках — это забота о людях с самыми разными нарушениями здоровья. Речь идет об установке пандусов или организации удобного подъезда без лестниц, создании широких туалетов и установке кнопки вызова сопровождения; это тактильная плитка и специальные указатели. По мнению Марии Генделевой, если бы ЦИК озаботился этой проблемой и в рамках подготовки к выборам в школах была бы создана доступная среда, в дальнейшем такими приспособлениями смогли бы пользоваться школьники, их родственники и учителя с инвалидностью, гости с нарушениями здоровья, приходящие в школу. Наличие таких приспособлений — неотъемлемая часть инклюзии в школах, которая, в свою очередь, направлена на то, чтобы школьники, получая полноценное образование, в будущем смогли стать активными гражданами, включенными в общественную жизнь. Но пока эта перспектива не учитывается, участки (они же школы) по факту остаются недоступными.

Вопрос дееспособности

Есть еще одна категория потенциальных избирателей — люди с ментальными особенностями. По словам сопредседателя Координационного совета по делам детей-инвалидов и других лиц с ограничениями жизнедеятельности при Общественной палате РФ Елены Клочко, нужно понимать, что речь может идти о нарушениях психических и интеллектуальных, которые могут иметь разную природу. Человек может от рождения иметь ментальные нарушения по генетическим причинам, из-за органических поражений нервной системы, следствием которых, к примеру, является умственная отсталость; нарушение психического здоровья может быть приобретенным в течение жизни.
Ключевой вопрос, который имеет отношение к возможности участия в выборах: признан ли человек недееспособным. В первом случае, как правило, речь идет об установленной инвалидности и постановке на учет психиатра с детства. По достижении 18 лет люди с тяжелыми ментальными нарушениями в нашей стране признаются недееспособными судом и имеют опекуна. Чаще всего опекуном выступает родитель, но для находящихся в стационарных организациях психоневрологического профиля зачастую это администрация организации.
Если мы говорим о психическом заболевании, которое возникло в течение жизни, решение о лишении человека дееспособности могут принять его родственники. Человек, лишенный дееспособности, не может принимать участие в выборах, и это не единственное ограничение для него. Он не может вступать в брак, приобретать и распоряжаться недвижимостью, оформлять кредиты, управлять транспортным средством и работать по ряду специальностей.

Однако есть люди, которые совершенно точно могли бы принять участие в выборах, но и для них участки не являются адаптированными, — это люди с высокофункциональным аутизмом (или с синдромом Аспергера). Этот диагноз тоже относят к ментальным особенностям.

По словам Антонины Стейнберг, руководителя проекта поддержки взрослых людей с синдромом Аспергера (СА), идеальным выходом для людей с таким диагнозом было бы голосование через интернет. Потому что даже с учетом возможности проголосовать на выбранном участке, а не по месту регистрации человека, возникает много проблем. Людям с расстройством аутистического спектра бывает сложно ориентироваться в социальной ситуации и общаться с окружающими (даже если речь идет о том, чтобы просто обратиться к представителю избиркома за разъяснением), они нередко бывают гиперчувствительны к внешним раздражителям: громким и резким голосам, сложным и хаотичным шумам, таким как гул трансформаторов, вентиляции или транспортного потока, к яркому свету и сильным запахам.

Голосовать на избирательных участках им сложно, потому что здесь, как правило, большие толпы людей; голосование проходит в помещении школ, где возникают шумы из-за эха. Выйти на улицу и добраться до выбранного участка может представлять для них отдельную сложную сенсорную задачу, добавляет Антонина Стейнберг.

На дом члены УИК ходят к тем людях, у которых установлена инвалидность. Люди с синдромом Аспергера, как правило, ее не имеют.

Среди плюсов современного голосования, которые указывает Антонина, — возможность подать заявление через сайт «Госуслуги» о смене участка голосования, что позволяет избежать устной коммуникации и сенсорного напряжения; наличие интерактивных карт, показывающих участки и дороги к ним. «Я ходила голосовать, когда жила в Америке, в посольство РФ. Там было приемлемо: мало людей, вежливые сотрудники, помещение без эха, достаточное количество указателей», — делится своим опытом Антонина Стейнберг, которая также имеет диагноз РАС.

Для человека на инвалидной коляске — возможность добраться до кабинки избирателя. Для людей с сенсорными нарушениями или при наличии сохранного интеллекта — возможность проголосовать через интернет. Для людей с расстройством аутистического спектра — дежурство на УИКах волонтеров. Наконец, указатели для слабослышащих и тактильная плитка, аудиосопровождение и бюллетени со шрифтом Брайля для слабовидящих. Вот так мог бы выглядеть идеальный избирательный процесс для всех без исключения.