Ника Комарова: Молодые и православные. Четыре истории

«Первое, что мы сделали, — перестали ругаться матом»

Андрей и Алена — инструкторы по кайтсерфингу в Дахабе. Оба в прошлом офисные сотрудники. Оба — каждый по своим причинам — решили уволиться и уехать в Египет. Там и познакомились — однажды буквально столкнулись в море и спутались снаряжением. К христианству первым пришел Андрей, а затем начал приобщать жену (как говорит Алена, «под угрозой расставания»). Сейчас пара ждет первенца и мечтает перебраться жить в деревню.

О пути к вере 

Алена: Андрей уехал из Дахаба в Москву менять паспорт. Встретился там со своим верующим другом, сходил в церковь, проникся православием, обзавелся духовником. И вернулся уже воцерковленным — за полтора месяца стал совсем другим человеком. У меня был шок. На тот момент мы уже жили вместе, и он начал пытаться изменить и меня: настаивал на том, чтобы мы повенчались. И мне пришлось переступить через себя. 

Было, конечно, нелегко. Мы собрались и поехали венчаться. Посетили храм на Лобне, пообщались с духовником Павлом. И меня это очень вдохновило. На меня, как на женщину, в первую очередь произвела впечатление его семья: пятеро детей, все послушные, воспитанные, заботятся друг о друге, помогают матери. Я увидела, какая может быть благодатная атмосфера в доме. 

Андрей: Нам, спасибо Господу, очень повезло с духовником. Он тоже экстремал — альпинист. Мы нашли друг друга. Полгода после венчания мы пытались зачать ребенка. У нас никак не получалось, и мы пошли к врачам. Был поставлен диагноз — бесплодие. И в этот момент нам звонит духовник и говорит: «Ребят, не переживайте, у вас все будет хорошо». И после этого «все будет хорошо» мы плюем на всех врачей, собираемся и летим в Египет. Проходит буквально неделя, и Алена беременеет. Он за нас молился, и его слово помогло.

О дисциплине и духовном воспитании 

Андрей: Есть молитвенные правила (утренняя и вечерняя молитвы), плюс воскресные службы, которые нужно посещать, чтобы причаститься. Иногда они бывают и в будни. Мы освящаем еду, благодарим Бога перед приемом пищи и после. Этого хватает, чтобы человек был защищен. 

Алена: Самое первое, что мы сделали после воцерковления, — перестали ругаться матом. Это оказалось очень просто. Раньше я постоянно использовала матерные слова, а теперь даже слух режет, когда другие ругаются. Пить, курить — тоже исключается. Косметика исключается. Даже на венчании у меня не было никакого макияжа. 

Андрей (показывает свою татуировку на плече): Хочется сжечь себе эту руку. Взять ножик и срезать. 

Алена: У меня тоже есть татуировка и достаточно большая. Но я это сделала, когда еще жила другой жизнью. Сейчас уже ничего не изменишь. Стыдно, конечно. Приходится все время прятать ее, надевать закрытую одежду. Раньше я гордилась своей рукой, а теперь стесняюсь. Раньше были куча проколотых дырок в ушах и в языке. А сейчас даже одежда скромная. Я же девушка замужняя. 

Об отношениях с близкими 

Алена: Когда мы приехали в Дахаб после венчания, наши друзья были шокированы. Раньше я была очень тусовочная — душа компании, смех, танцы. А теперь вдруг успокоилась. И мои подруги начали говорить: «Ален, что с тобой? Что ты такая невеселая?» Мы с Андреем стали вести немного другую жизнь и начали ото всех отдаляться, больше не ходили на всякие пати, тусовки. Теперь наш круг общения — это наша семья. 

Мама моя абсолютно неверующий человек. И когда она провожала нас после венчания, сказала: «Алена, ты сектант!» С ее стороны абсолютно нет никакого понимания. Я пыталась как-то на нее повлиять: «Мама, у тебя в жизни все так плохо. Может, надо исповедоваться? Пойти в храм? Тебе полегчает». На что она мне ответила, что я сошла с ума. Она думает, что я свихнулась на религиозную тему. 

О семейных ценностях

Андрей: У нас все по параграфам святых отцов — знакомство, брак, венчание, год совместной жизни, ждем первенца. Мы хотим много детей. 

Разумеется, своих детей мы будем крестить и никакими атеистами, а тем более геями они никогда не станут. Чтобы это понять, надо побывать в воцерковленной семье и увидеть, как они живут. Таким семьям не присущи душевные болезни. Детей учат, что хорошо, а что плохо. А если запутаются, могут почитать Библию. 

Алена: Девушкам особенно надо сейчас воцерковляться. Воцерковленные девушки совсем другие, они и намного счастливее тех, кто живет в блуде. 

Андрей: А феминизм — это вторая колонна после геев. Женщина изначально не может быть наравне с мужчиной — она же сделана из ребра. Каждый мужчина мечтает о глухонемой жене — чтобы молчала, рожала детей и кормила их. 

Алена: Все идет от женщины — как она себя ведет, так и относится к ней мужчина. А если женщина требует равноправия, счастливый брак из этого не получится. У мужчины одни обязанности, у женщины другие: она рожает детей, воспитывает их, следит за домом. А мужчина работает. 

Надо учиться смирению. Пришел муж с работы — встретить, накормить, ни в коем случае не начинать наезды. Спокойно сели, поели. Муж из-за стола вышел, встала жена, пошла посуду помыла, убрала. А когда женщина спорит и права качает, сразу чувствуется, что атмосфера в семье напряженная. Муж начинает избегать дома.

«Православных с гордынькой я сравниваю с сектой Навального»

Леонид Апрельский в прошлом успел побывать и панком, и анархистом, нацболом и либеральным журналистом. Он красил волосы в синий цвет, употреблял наркотики, дрался с ОМОНом на акциях «Стратегии-31», но при этом всегда задумывался о смысле жизни. В 19 лет он пришел к православию — отрастил бороду, нашел духовника Дмитрия Смирнова, венчался, а в прошлом году у него родился сын Матфей. Сегодня Леонид — член движения православной молодежи «Божья воля», но вместо насильственных методов агитации (православные активисты известны своими агрессивными акциями против ЛГБТ-сообщества и Pussy Riot) он выбирает миротворчество — ходит по модным клубам и рассказывает молодежи, почему нужно запрещать аборты и создавать семью. 

О пути к вере и знакомстве с супругой 

Я не получил никакого религиозного воспитания. Родители мне не сообщили, в чем смысл жизни. И я искал его во всяком трэше: в странных компаниях, во всяком оккультизме, во вредных привычках. Моя бабушка — настоящая еврейка, родилась в иудейском местечке, но пришла к православию, будучи уже взрослым человеком. В 90-е она болела раком и имела возможность уехать в Израиль, где ее бы лечили лучшие врачи. Но она решила остаться в России. И прожила еще больше 20 лет. Но она, к сожалению, не занималась моим приобщением к вере.

В 19 лет я сам наткнулся на православие через своего преподавателя древнерусской литературы в университете. В текстах, которые он нам давал, были завуалированные проповеди. Они производили на меня большое впечатление.

Со своей женой я познакомился на фестивале электронной музыки. Саша там была диджеем, а у меня был синий ирокез, я продолжал бухать и веселиться. Но мозгами понимал, что все это неправильно. Я только потом «ВКонтакте» увидел, что в «религиозных взглядах» у нее написано «православие». Я узнал, что ее мама — директор православной гимназии «Свет», а сама Саша с четырехлетнего возраста исповедуется отцу Димитрию Смирнову. Сейчас и я к нему хожу, а еще к нему ходит Мамонов, поэт Анатолий Найман и художница Ирина Затуловская.

Когда я признавался Саше в любви, я решил рассказать ей удивительную историю. Прихожу я как-то однажды в храм Христа Спасителя купить проповеди для учебы. Бабушка за прилавком говорит: «Бери любую проповедь, открывай на любой странице и читай абзац». Я случайно беру проповедь Димитрия Смирнова, и меня шарахает от каждого слова — вот что надо говорить людям каждый день! Я купил эту книгу, показал своей бабушке, а она говорит: «Леня, так это мой духовник, человек, который меня крестил». Об этом я рассказываю своей жене, а она спрашивает: «А твою бабушку случайно не Роза Михайловна зовут?» Я говорю: «Да». А Саша: «Моя мама — крестная твоей бабушки».

Так что, если бы в 11 лет я не начал курить сигареты, пить пиво и прогуливать уроки, а больше общался со своей бабушкой и ходил в церковь, то там бы встретил свою жену.

О смысле жизни и самовоспитании

Те люди, с которыми я раньше дружил, за последние три года либо сели в тюрьму, либо умерли от передозировки, а у меня все более-менее нормально. Но если человек в юности жил в таком угаре, то ему нужно много времени на восстановление. Тому, кто никогда не имел вредных привычек, легче не лениться, быть ответственным и трудолюбивым.

Когда есть смысл жизни, жить намного легче. В православии у тебя есть целая библиотека святоотеческой литературы, где можно найти ответы на любые вопросы. Получить практические советы — как бороться с ленью, с унынием, как избавиться от плохих мыслей, — которым можно начать следовать прямо сейчас.

Когда есть возможность, я стараюсь молиться по часослову — пять раз в день по десять минут. У каждого своя мера поста: для монаха, который и так каждый день ест по 400 грамм хлеба, пост — это не есть ничего. А для меня пост — не пить, не гулять, не развлекаться на вечеринках.

О православных активистах, ЛГБТ и миссионерстве

В православии всегда было место насилию: наши предки сжигали еретиков на кострах. Главное, чтобы каждый православный был искренен в своих намерениях, а Энтео, лидер движения православной молодежи «Божья воля», искренен. Он один из миссионерской тусовки воспитанников Даниила Сысоева, который в 2009 году был застрелен неизвестным в храме. Я этого человека очень хорошо знаю. А ньюсмейкером он стал чисто случайно — попал в пропагандистскую машину, которая раскручивала белоленточное движение и Pussy Riot (оппозиционеры распространили в сети видео, где Энтео срывает футболку с защитника Pussy Riot).

«Божья воля» настроена довольно агрессивно: «Дави гея, как Георгий змея!» Однако я на такие их акции не хожу. Я толерантен к людям. Но говорить алкоголику, что его алкоголизм нормален, — плюнуть человеку в лицо. Все преодолевается, все лечится.

С отцом Дмитрием Смирновым я специально говорил на тему «Божьей воли», и он сказал, что мне надо заниматься не насилием, а миссионерством. Теперь я хожу по разным хипстерским клубам и раздаю там листовки и книжки Даниила Сысоева. Недавно был в баре «Стрелка». Но лучше всего меня воспринимают на вечеринках Guerilla, куда ходят 18–19-летние. Там нет ни тяжелых наркотиков, ни алкоголизма, там все гетеросексуально настроены, и никто не трахается по туалетам. Единственная проблема — часто не воспринимают всерьез. Подходят и говорят: «Ты же прикалываешься, правда?» И тогда я усаживаю человека и долго с ним разговариваю.

О журналистской этике 

Сейчас я не знаю, куда мог бы писать. Церковные СМИ — макулатура, а все профессиональные существуют на деньги либералов и понятно на кого ориентированы. Еще есть федеральные СМИ, но я не такого склада человек. 

Я бы не смог повесить заголовок, ругающий церковь. Я бы сказал: «Увольняйте меня, я не буду в этом участвовать». Любые попытки разрушать репутацию православия будут приводить к тому, что люди еще больше сплотятся вокруг церкви. За эти полтора года, пока идет антицерковная пропаганда, в церквях стало значительно больше посетителей, и молодых людей в частности. 

О часах патриарха и отношениях церкви и государства 

Мне интересно: какую из десяти заповедей нарушает ношение дорогих часов? Обет о нестяжательстве дается простыми монахами, но когда монах становится епископом, с него этот обет снимается. Уверен, часы — не самое дорогое, что на нем надето. Его митра дороже. 

К светскому государству я отношусь скептически, мое государство — это церковь. В идеале патриарх Кирилл и президент Путин должны выстроить отношения духовного отца и духовного сына. Патриарх должен направлять президента и сообщать ему, как благочестиво управлять страной. 

О православной гордыне 

Есть люди, которые молятся, ходят в церковь и думают, что это делает их какими-то особенными. Православных с этой гордынькой я сравниваю с сектой Навального. Общаются они только со своими, помогают только своим, а остальных презирают и фигу показывают. То же самое делают сторонники Навального: если ты не ходишь на митинги, значит ты какой-то не такой. Это все одно и то же. А истинно православный человек в первую очередь открыт к неверующим людям.

«Многие пытаются заполнить себя работой, но духовную жажду этим не удовлетворить»

До воцерковления у Светланы была престижная работа, хорошая зарплата, свидания и вечеринки с подругами по выходным. Но в 27 лет она повязала на голову платок и сменила работу в сфере торговли на благотворительность. Теперь Светлана — соцработник в центре социальной адаптации «Люблино», что не мешает ей оставаться такой же активной и амбициозной, как и раньше. 

О пути к вере 

Папа у меня мусульманин, а мама — советский врач-стоматолог, соответственно, атеистка. Мой путь к православию лежал через философию, психологию и другие религии. Я много путешествовала по Юго-Восточной Азии. Изучала разные направления буддизма. Долго была в поиске и к православию пришла только лет в 27. Если ты интересуешься русской культурой, читаешь нашу литературу, то неизбежно начинаешь задумываться. Буквально все там пропитано православием. 

У меня всегда было стремление к вере, какой-то внутренний голод. Многие пытаются занять себя работой, но духовную жажду этим не удовлетворить. Наркотики, алкоголь, вечеринки, гламур — все это лишь попытки заполнить этот внутренний вакуум.

У нас в храме проводятся встречи анонимных алкоголиков и наркоманов. Большинство ребят там из обеспеченных семей, с высшим образованием. По гордости, как говорят, с ними это случилось. И, чтобы выбраться с этого дна, все они обращаются к Богу. Без этого никак. 

О религиозном фанатизме 

Первые три-пять лет у каждого верующего есть религиозный фанатизм, который многих так пугает. У меня он тоже был, но сейчас я, слава Богу, уже подостыла. Это неизбежно, надо просто переболеть. Но этот фанатизм очень помогает поначалу: Господь специально дает нам такое внутреннее горение, что менять свою жизнь становится легче. Начинаешь ограничивать себя во всем: и в материальных вещах, и в развлечениях. 

Мне было проще меняться еще и потому, что все мои мусульманские родственники по отцовской линии — верующие. В детстве я приезжала на его родину, видела все их обряды и религиозные традиции. Вся их жизнь там пропитана религией: пять раз в день намаз, они отмечают все праздники. 

О легкой жизни и внутреннем выборе 

Соблазн легкой жизни у людей был всегда. Почитайте Пушкина или Толстого: у молодых и тогда были те или иные искушения. Раньше офицеры целыми днями пили шампанское и играли в карты, проигрывая все свое состояние, устраивали дуэли. 

Я всегда занималась торговлей — у меня есть к этому склонность, наверное, купеческий склад характера. Когда я уволилась с престижной высокооплачиваемой работы и пошла работать в храм, я сомневалась, правильно ли поступаю. Сомнения есть всегда, но спустя какое-то время ты оглядываешься назад и понимаешь, что это был правильный выбор. 

О семейных ценностях

С супругом я познакомилась тоже в храме. В одиночестве сложнее меняться, а вдвоем — сил больше. Когда я занималась торговлей, у меня всегда была внутренняя потребность жить другой жизнью — более мягкой и спокойной, не с таким жестким графиком. Может быть, даже более патриархальной. Но юбка в пол и смиренный взгляд тоже не по мне. Здесь должна быть золотая середина. Все православные разные, и все семьи разные. Зачем себя подгонять под какие-то рамки, если ты к этому не склонна? Я активный самостоятельный человек, не могу сидеть дома, всегда занимаюсь какой-то деятельностью.

О православных активистах и политике 

Движение «Божья воля» — православные экстремисты. А я против насилия и против экстремизма. Они перегибают палку и дискредитируют православие. Если бы я видела только таких христиан, я бы не пошла в их церковь. Чем тогда они лучше мусульман, которые в Париже закидывают машины взрывчаткой?

«Без веры мы не можем преодолеть свое одиночество» 

Марии — 22 года, Федору — 27. У пары двое детей: полуторагодовалый Тихон и трехлетняя Рада. Своих малышей супруги решили не отдавать в детский сад и воспитывают дома. При этом Маша параллельно учится на третьем курсе Православного Свято-Тихоновского университета, а Федор (в прошлом журналист) алтарничает в соседнем храме и готовится к поступлению в Коломенскую семинарию.

О пути к вере 

Федор: Родители у меня неверующие и некрещеные. Зато у меня была экспериментальная русско-американская школа: в 90-е американцы ринулись спасать и просвещать Россию — приезжали учителя-баптисты, преподавали нам английский и параллельно рассказывали о Христе, пели песенки Jesus loves me, yes I know. 

А потом я оказался в Америке по обмену и жил там в баптистской семье. Мне тогда было 10, и, вернувшись в Россию, я решил креститься. У папы был близкий друг, бывший священник, и я пришел к нему и попросил меня крестить. Но он меня тогда отговорил, сказал, что я слишком маленький и что мне это не нужно. 

В студенческие годы потребность в вере снова возникла. Но в церковь я тогда не пошел в силу политических стереотипов. Измениться мне дорогого стоило. Постоянно натыкался на свою гордыню. Крещение принял только в 23 года. 

Маша: А я пришла к православию после рождения Рады. Поступила в Православный Свято-Тихоновский университет на факультет богословия, и это для меня многое открыло. Я начала читать православные писания и постепенно погружаться.

О прошлой жизни и других религиях 

Федор: Раньше у меня был гедонистический образ жизни — жил для себя, хотел, чтобы было как можно больше удовольствий. Хотя внешне я мог считать, что живу ради любви к ближнему. Но это был некий самообман — замена духовного чувственным. 

Было время, я интересовался и буддизмом, и индуизмом, и суфизмом. Пробовал медитировать, занимался йогой, путешествовал по Индии. Но я никак не менялся и не работал над собой. 

Маша: Когда мы с Федей познакомились, оба еще не были православными. Тогда я тоже увлекалась восточными практиками, но постепенно все это начало отпадать. 

Федор: Буддизм — это не тот путь. Однажды мы гуляли с моими учителями из Австралии и Германии по Владимиру, и я их спросил: «А почему мы не задаемся вопросом, в чем смысл жизни, а интересуемся лишь тем, как из нее выйти?» Они всегда уводили разговор в сторону. А мне не хотелось уходить в небытие, не решив для себя главного вопроса.

О семейных ценностях и воспитании детей 

Федор: Мне еще бабушка говорила, что жену надо выбирать хорошо — узнавать родословную, не было ли в семье алкоголиков, самоубийц или сумасшедших, не делала ли она аборты. Ты сам несешь ответственность — выбираешь не только жену, но и мать своих будущих детей. Если ты хочешь много детей, а она делала аборты, потом не ропщи. Ты сам подошел безответственно к выбору супруги. И ты уже не имеешь права ни разводиться, ни роптать на Бога, что он тебе не ту жену послал.

Об ЛГБТ и Pussy Riot

Федор: Церковь вовсе не отворачивается от гомосексуалистов. Мне даже известны обратные случаи, когда при помощи веры — исповедью и причастием — люди излечивались от этой болезни. У моего духовника, молодого священника, есть опыт помощи лесбиянке. В какой-то момент эта девушка сама осознала, что это грех и что с этим надо бороться. Она долго ходила в церковь, каялась и на глазах начала меняться. Сперва ей было психологически сложно даже женское платье надеть, но потом она встретила юношу, и они создали семью.

То же самое и с Pussy Riot — истинно православные их не осуждают. Многие за них даже молятся. Я желаю им покаяния и спасения души. Надю я знаю лично еще по анархическим кругам. А вот к Пете Верзилову отношусь негативно. Создается такое впечатление, что все это он устроил неспроста: власть специально закрутила эту историю, чтобы перевести протест в другое русло и, кроме Путина, появился второй раздражитель в лице патриарха.

О жизни без веры 

Федор: Жить по принципу «Я борюсь со своими недостатками, не веря при этом в Бога» — самое лучшее, что могло бы быть. Но без веры мы не преодолеваем свое одиночество. Молодым вообще свойственно искать истину. А религия дает ответы на любые вопросы и даже приоткрывает тайну смерти. Без веры человек боится оставаться наедине с собой — у него нет мира в душе.