Смертельные схватки
Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами
Виктор Пелевин
ЭКСМО, 2016
Не вместившись в двухтомного «Смотрителя», масонская тема переползла в новый роман, действие которого происходит в более или менее знакомой нам реальности, что избавило автора от традиционной необходимости посвящать половину книги описанию очередного фантасмагорического мироустройства. Позволила ли подобная экономия кардинально добавить экшена? Нет. Зато дала Пелевину возможность поиграть в любимые погремушки (в книге это слово приобретает неожиданно зловещий смысл) и в некоторые совсем новые игры. Одну из четырех частей «Лампы» он превращает в псевдонаучную статью в стиле «Реконструктора», снова наконец шутит (не в полную силу, а так, чтобы вызвать легкую улыбку), занимается занятным словообразованием (на русском, английском и даже иврите), растолковывает истоки актуальных явлений (феминизма в политике, политкорректности, моды на бороды и т. д.). Но это не возвращение к истокам, это дымовая завеса, за которой легко не заметить нового и все время ускользающего Виктора Олеговича. Он прячется постоянно. Сначала за личиной писателя-любителя, балующегося прозой в перерывах между биржевыми битвами и напряженной личной жизнью гея и дендрофила. Затем передает перо запойному помещику родом из XIX века, строчащего письмо потерянной возлюбленной. Далее следует уже упомянутый и вполне безличный научно-популярный опус, и только последнюю часть можно, видимо, «приписать» Пелевину. Пока разыгрывается этот маскарад, читатель обнаруживает, что прячется не только автор, но и главный герой. Его просто нет. По крайней мере, ни одно из действующих лиц на эту роль очевидно не тянет. Ни двуличный экономист Кримпай (aka Крым), ни алкоголик Можайский, ни вынесенный в название, но лишь мельком упомянутый в тексте масон Мафусаил, ни простоватый, но совсем не простой генерал ФСБ Капустин. А нет героя, нет и его главного атрибута – подаренной автором способности выскользнуть из самой безнадежной экзистенциальной клетки: окно фабрики смерти имени Луначарского вдребезги разлетается, и обалдевшие от свободы бройлеры устремляются навстречу солнцу. Этот трюк, многократно проделанный прежними персонажами Пелевина, придавал его романам вполне оптимистическое звучание. Здесь же все окна целы. Можайский, которому гости из будущего специально подогнали самолет, предпочел встрече с солнцем иллюзорное мещанское счастье. Впрочем, как и прошлогодний «Смотритель», согласившийся довольствоваться наводимой галлюцинацией любимой женщины. Все это наводит на неутешительные размышления о том, что пробить стену сегодняшнего мира, зажатого между масонами, чекистами и инопланетными вагиноидами со спермозаврами, решительно невозможно. Хотя не исключено, что Пелевин оставил одну лазейку. Возможно, у «Лампы» будет продолжение. Не сразу, а как у «Empire V», например. И действовать там будут двенадцать зэков-масонов, выскользнувших из очищающего пламени сброшенной на Новую Землю «Царь-бомбы». Посмотрим.
Безгрешность
Джонатан Франзен
CORPUS, 2016
Безгрешность – состояние, о возвращении в которое мечтают все протагонисты монументального романа Франзена. Одновременно так же переводится имя главной героини, которое, однако, не дает ей никаких преимуществ перед остальными персонажами, раздираемыми необоримым чувством вины. Природа этого чувства у всех разная, но каждому придется сделать один и тот же вывод – от вины нет противоядия, она будет медленно убивать, и даже любовь не спасет. Напротив, зачастую именно любовь вину генерирует. Эту скулосводящую пилюлю автор тем не менее пытается скрасить тонким юмором, авантюрными поворотами сюжета и нетривиально срежиссированными откровенными сценами. Но едва ли это помогает.
Когда дыхание растворяется в воздухе
Пол Каланити
ЭКСМО, 2016
Американскому нейрохирургу Полу Каланити было тридцать шесть, когда у него диагностировали агрессивный легочный рак. После этого он прожил еще почти два года, не бросив оперировать и написав автобиографию, которую издали уже после его смерти. Несмотря на то что продолжать сложнейшую и изнурительную работу в состоянии Пола было сродни подвигу, его книга напрочь лишена геройского пафоса. Это не история самоотвержения, а повесть об идеалисте, который до самого конца продолжал совершенствоваться как человек и профессионал. Мечтавший в юности стать писателем, Каланити написал очень честную и динамичную книгу, местами чем-то напоминающую старый добрый сериал «Скорая помощь».Ɔ.