В пику опере

После постановок «Черный русский» и «Вернувшиеся» словом «иммерсивность», казалось, уже никого не удивишь. Только все привыкли к жанру спек­таклей-бродилок, занима­ющих роскошные особняки, как состоялась премьера оперы-променада «Пиковая дама». Ее поставил Александр Легчаков — человек, который умудрился придумать хип-хоп-мюзикл «Копы в огне» и восемь лет играть в нем главную роль, параллельно читая лекции по экономике в РГГУ. А оперу-променад он создавал, одновременно записывая альбом вместе со своей рэп-группой «Всигме». Когда смотришь на Легчакова в спортивном костюме, размахивающего реквизитной шпагой, не верится в серьезность его отношения к наследию Пушкина и Чайковского. Но он уверяет, что в работе шел по стопам Мейерхольда, который поставил повесть Александра Сергеевича на сцене в 1935 году и подробно описал все новаторские идеи и приемы в книге «Пиковая дама. Замысел. Воплощение. Судьба». Эту книгу Легчаков последние пару лет все время держит при себе. Он нашел ее случайно сразу после того, как оказался на постановке в Большом, — половину спектакля он посмотрел из-за кулис и был впечатлен до немоты. Режиссер говорит, что не сам выбрал «Пиковую даму» — это она выбрала его, и он решил не сопротивляться.

Ɔ. Опера-променад — это авантюра, особенно в коммерческом смысле. Понятно, что постановок в таком жанре немного, при этом рынок развлечений, кажется, перенасыщается спектаклями-аттракционами.

Ну, не перенасыщается, а насыщается, и это хорошо. Впервые мы показали оперу-променад два года назад, и похожего на сцене, можно сказать, не было — только потом выстрелили «Черный русский» Максима Диденко и «Вернувшиеся» хореографа Мигеля. Теперь зрители понимают, что это за формат — променад — и как его воспринимать. Почему мы решили рискнуть и взяться за «Пиковую даму»? Мне судьба подарила отличную большую команду, которая может сделать нечто невообразимое. До нас никто не делал иммерсивных опер, а у меня особая страсть к тому, чего раньше не было.

Ɔ. Вы говорите, что два года назад «Пиковую даму» показали. Почему же премьера только сейчас? Где была опера эти два года?

После первых пяти показов мы решили доработать и обкатать ее — были помарки. Искали и финансовые возможности для того, чтобы сделать проект более сложным. Иммерсивная опера — это не авантюра, как вы сказали, а утопия. Но силы небес сработали в нашу пользу.

Ɔ. Вы же представляете, сколько ножей полетит в вас за то, что вы, так сказать, посягнули на великое? Ведь Пока еще сильно мнение, что российские иммерсивные постановки — это не особо-то театр, а такая новая ветвь веселого шоу-бизнеса.

Не мы первые посягнули. Нас вдохновил Всеволод Мейерхольд, который в 1935 году поставил «Пиковую даму» и пушкинизировал оперу. Сейчас мы продолжаем его линию — думаем о том, какой опера может быть в XXI веке. Согласен, иммерсивность — это не ответ традиционному театру: она забирает у драматургии, у сюжета, вызывает меньше эмпатии. У меня, например, эмоциональное вовлечение в такие спектакли происходит сложно. Но все же для зрителя это исключительный опыт. Только представьте: в «Пиковой даме» оперные солисты поют на расстоянии вытянутой руки. Это создает дополнительное напряжение, возникает сопричастность. Классическая опера «Пиковая дама» длится три часа десять минут. В Большом театре двое человек передо мной спали. Но спать на опере ненормально же.

Ɔ. Наоборот, спать на опере нормально, и многие приходят поспать за большие деньги. Я уверена, что большинство людей покупает билет в Большой как проход в элитарный клуб. Вспомним пафос, с которым герой Ричарда Гира в фильме «Красотка» вел свою спутницу на «Травиату». Бессмысленно сейчас вспоминать о том, что когда-то шлейфа элитарности у оперы не было — кажется, за ним и идут в театр. Тормошить и бодрить зрителей, всячески их развлекать — значит, отнять у них ритуал под названием «поход в оперу». Этот ритуал подразумевает борьбу за билеты, выбор наряда, соответствующего культурной программе, эмоциональные и физические усилия при восприятии непривычной для уха музыки, попытке разобрать слова и не уснуть. Опера-променад может лишить человека чувства важности происходящего, которое не покидает в Большом.

Иммерсивная опера не упрощается — вот что главное. Наш проект подразумевает не развлечение, а проникновение в оперу эмпатически, так, чтобы пение в сердце отзывалось. Элитарность и масштаб сохраняются. Представьте: семьдесят участников действия — солисты, оркестр, балет — показывают спектакль всего пятидесяти четырем зрителям.  Именно столько людей может вместить наша площадка.

Ɔ. Как ваша постановка устроена и кто в ней задействован?

Оркестр набран из музыкантов Консерватории, приглашены действующие солисты оперных театров. Москва — оперная столица, подготовленных профессионалов очень много. У нас четыре состава артистов, потому что певцам надо беречь голоса. Самым непростым оказалось развести солистов и оркестр: они намертво прикованы к музыкантам и дирижеру. Поэтому у нас два дирижера: один работает с оркестром, другой — с певцами. Так музыканты и солисты могут синхронизироваться, чтобы петь и играть в разных локациях. Один из артистов, который играет Германа, — Петр Налич. Вы не поверите, что он творил. На репетициях такого Смоктуновского выдавал!Ɔ.