Композитор Azamat: Когда человеку хорошо — ему не верят

Ɔ. Твой концерт пройдет в театре. Почему именно «Гоголь-центр»? Не самая очевидная площадка: театр — это все-таки не концертный зал и не клуб.

В первую очередь, это место силы. Там работают актерами мои друзья. Я недолго думал, где бы мне провести концерт и представить свою программу. Сразу понял, что это должно произойти в стенах «Гоголь-центра», и я счастлив, что у меня получилось.

Ɔ. Концерт называется «Opus 1.2». Значит, есть и «Opus 1». В чем разница между этими программами и что ждет зрителей, которые придут на твое выступление?

Их ждет возможность услышать музыку, которая находится на стыке электронной и академической. Программа включает в себя концерт «Opus 1», представленный в прошлом году, но в аранжировке с ансамблем его еще никто не слышал. На сцене будет восемь музыкантов и я девятый. Я долго шел к этому формату. Сначала это были лайвы, ограниченные в своих возможностях, и я выступал один. В 2013–2014 году я нащупал путь совместной работы с коллективом. В 2015-м впервые состоялся концерт с ансамблем, со струнным квартетом. Это было в Петербурге, в Александрийском театре, на малой сцене. Потом у меня вышел альбом. И сейчас я собрал воедино весь свой опыт и все свои возможности. Мне очень важно взаимодействие с музыкантами, у которых академический взгляд на музыку. Было интересно найти тонкую грань между электронной музыкой и академической, чтобы соединить все в единый организм.  

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Ɔ. Как тебе удалось найти эту точку сопряжения?

Наверное, это надо почувствовать. Если говорить про внутреннее ощущение, то я давно был к этому готов, хотел выразить эти идеи и мысли, для этого просто нужен опыт. Это такое банальное слово, но опыт необходим, чтобы научиться вести правильный диалог с музыкантами, такой, чтобы они могли оставаться самими собой, но в то же время быть частью твоей истории. 

Ɔ. Кто эти музыканты, которые с тобой играют? 

На данный момент это все московские ребята: струнный ансамбль New Classic Band — это московский оркестр, который принимает участие в самых разных проектах, также хор и моя солистка из Петербурга Ри Виноградова, которая исполняет основные партии, у нее очень яркий собственный почерк. 

Ɔ. У тебя есть еще один проект — Agraba. В чем разница между ним и Азаматом?

Agraba — это мой псевдоним как диджея. Моя карьера началась с диджеинга достаточно давно, лет пятнадцать назад. Но в какой-то момент я понял, что диджеинг для меня — это ограниченные возможности в высказывании. Тогда я начал работать над концертной программой. Но диджеинг не может меня отпустить, города хотят меня слышать, каждые выходные где-то гастролирую. Я это дело не бросаю, но это больше как хобби. И вообще диджеинг дал мне достаточно много: я уехал в Европу, меня пригласили жить в Берлин, когда я написал первый альбом танцевальной музыки, благодаря к тому, что я был диджеем, я пришел к композиторству. 

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Ɔ. Ты играл на совершенно разных площадках: и сцена Александринского театра, и Планетарий №1 в Питере, у тебя большой опыт на клубных площадках, есть выступления и на крупных фестивалях — Sonar в Барселоне и Burning Man в Америке. Расскажи про разницу для тебя как музыканта в выступлениях на этих площадках? 

Есть разная энергетика: на концерты люди приходят тебя послушать, а в клубы — потанцевать. Концертная история — это всегда создание музыкального посыла, который ты хочешь донести, люди готовятся к этому, они слушают и реагируют. Эта энергетика гораздо более эмоциональная, чем клубная. 

Ɔ. Как ты ее чувствуешь?

Мне кажется, я всегда в ней нахожусь. Это какой-то тонус, который ты вырабатываешь с опытом, когда ты постоянно находишься в состоянии какой-то драмы, наверное. Самопоедание, в моменты которого ты и творишь. 

Ɔ. В моменты самопоедания и самоистязания рождается самая хорошая музыка? 

Я считаю, что это исключительно так, потому что, когда человеку хорошо, ему не верят. 

Ɔ. Какие эмоции ты вкладываешь в свою музыку? Вокруг каких констант, чувств она строится?

В первую очередь, я вкладываю в нее внутренние переживания. Но вообще я не умею и не люблю говорить о своей музыке, потому что не знаю, что сказать. Это как говорить о любви к любимой женщине — нельзя разложить на несколько предложений, почему ты ее любишь. Эмоциональные переживания, внутренний напор, с которыми я живу уже давно, мучительны, потому что грусть тянется со мной. Это сложно объяснить, здесь нет никакой задачи и цели, просто я живу с этим. 

Ɔ. Сейчас в России не самые хорошие времена для электронной музыки. Срывают музыкальные фестивали, закрывают клубы, правоохранительные органы давят и на музыкантов, и на тех, кто пришел их послушать, устраивая обыски уже на подъездах к клубам. Как ты считаешь, такая среда является питательной для андеграунда и современной музыки? Или, наоборот, это удушение, которое не дает развиваться?

Мало что может помешать творчеству развиваться, тем более какие-то социальные явления. А вообще — когда было хорошо? В каждое время есть какие-то трудности. Мы живем в такой стране. Мне кажется, что творческий человек, тот, кто на самом деле занимается творчеством, живет в своем мире. Что касается каких-то запретов, то меня это не касалось, я не знаю, как бы я себя повел. Знаю точно, что творчеству это не может помешать. 

Ɔ. У «Гоголь-центра» тоже не лучшие времена. Дело против Серебренникова не закрыто, хотя ему и отменили домашний арест. Ты следил за этим процессом?

Я в курсе ситуации с Кириллом, его возвращения, но особенно за этим не следил, не вдавался в подробности, не знаю даже, как на них реагировать. 

Ɔ. С самого начала этого года то тут, то там говорят о том, что электронная музыка и рейв в России закончились. Что ты об этом думаешь? 

«Началось, закончилось» — звучит довольно странно. Чем определяется начало? Любое направление, когда оно становится достаточно известным, становится также мейнстримовым или попсовым. Это происходит всегда. Потом приходит какое-то новое поколение, задает новое течение и тренды. Мне кажется, что последние 6–7 лет — лучшие времена клубной культуры, потому что она была более осознанная. Ребята делали и делают очень классные мероприятия, ничем не хуже, а местами и лучше тех, которые делают в Европе. По-моему, все, наоборот, становится только лучше: в выходные не знаешь, куда пойти в Москве, выбор колоссальный, на любой вкус. Как можно говорить, что сейчас какие-то проблемы? Я не согласен с этим заявлением. У нас есть классные музыканты, пусть и не в таком количестве и масштабе, как на Западе.    

Ɔ. Кого бы ты выделил из современных российских электронщиков? Твой топ-3.

Наверное, я бы отметил Ishome. Второе место у Symbol, он мой хороший друг, и я вижу его в работе. Если говорить о концертах, то это старый добрый Monoplay. Это те ребята, которые не изменяют своему видению. 

Ɔ. Ты обошел вниманием Нину Кравиц. Почему? На Западе, говоря о русской электронной сцене, прежде всего говорят о ней.

Я не беру в расчет диджеев, потому что не интересуюсь диджеингом. А Нина, понятно, топ-диджей: харизма, целеустремленность. Насколько я знаю, она и музыку пишет, но выступает больше в качестве продюсера. 

Ɔ. Представь, что перед тобой сидит человек, который ничего не знает о создании современной электронной музыки, но очень хочет начать ее сочинять. Что бы ты сказал этому человеку?

Я сказал бы, что создавать музыку очень просто, но посоветовал бы не делать этого. Потому что, если ты по-настоящему хочешь создавать, нужно от многого отказаться и серьезно заняться этим. Любовь к этому ремеслу должна быть бескорыстной, нужно отдавать себя полностью — только тогда ты начинаешь себя выражать. 

Ɔ. Представь, что на твой концерт в «Гоголь-центре» приходят простые люди с улицы и ты должен объяснить им, что сейчас будет.

Музыка — это то, что идет изнутри. Человек может ее не воспринять, но он ее и не оттолкнет. Я на самом деле не думаю о том, как отреагируют люди на эту музыку. Я как призма, которая передает информацию — для меня это важно, а о результате я практически не думаю. 

Ɔ. Кто чаще всего приходит на твои выступления?

Приходят люди разных возрастов, большей частью взрослые, после 20 лет. Меня всегда очень радует, когда приходят с детьми. 

Ɔ. Эти дети скоро вырастут. Как ты думаешь, какая культурная среда будет через 10–15 лет?

Я очень надеюсь, что музыка и культура окончательно не обесценятся. Все переросло в бизнес и работу на результат, под эти тенденции попало и искусство.