В бой идут одни старики. О разорении модного дома Вячеслава Зайцева
Он на самом деле абсолютный стоик. Есть такие железобетонные люди, которых как будто бы ничего не берет. Ни годы, ни кризисы, ни автокатастрофы. В 33 года Зайцев попал в тяжелую аварию — из автомобиля его вырезали автогеном. Девять дней провел в реанимации между жизнью и смертью. После этого неутешительный вердикт врачей: ногу спасти не удастся, надо ампутировать. Много лет спустя он рассказывал, что мысленно представлял, как будет ковылять по Кузнецкому мосту в белом и черном. Котелок, жилет, широкие брюки, черные очки, палка — шикарный лук. Почему нет? Но потом решил, что надо бороться до конца. Отказался от всех анестезирующих средств. Терпел такую боль, от которой другие теряли сознание. Все преодолел, всех победил и через полгода снова летал по Кузнецкому без всякой палки. Вверх — вниз.
Помню его молодым, чуть за 30. В развевающемся на ветру кремовом плаще до самого пола. Все вокруг бредут, скрюченные от холода и вечной зимы, закутанные в свои пальто, мохеровые шарфы и кроличьи шапки. А тут Слава с румянцем во всю щеку, царевич-королевич. Грудь нараспашку, жизнь нараспашку. Весь в замыслах, планах, мечтах. Он жил модой, творил моду, обожал моду. Ему все равно было, где и с кем. Можно у себя дома на кухонном столе или в студии Всесоюзного дома моделей, или на сцене «Современника». Какие были платья у Татьяны Лавровой в «Вишневом саду»! А пунцовые шелка Марины Нееловой для «Лоренццачо»! Или эпохальный балахон Аллы Пугачевой, как цветной, необъятный парашют, накрывший всю родимую эстраду. Это ведь тоже придумал и сшил он, Слава Зайцев, кутюрье номер 1 Советского Союза.
Никого до него у нас не было. Какие-то скучные дамы в одинаковых английских костюмах и газовых косынках с длинными указками в руках, как у учительниц в старших классах. А тут вдруг Слава в своих косоворотках a’la russe, цветных брючках в облип, со cтихами собственного сочинения вместо заученных унылых текстов про «тенденции нынешнего сезона». Ему удавалось все эти годы существовать вне этих тенденций, вне коммерческих расчетов и неизбежных интриг. Оставаться всегда собой, быть верным раз и навсегда избранному стилю и своим представлениям о прекрасном. В этом была его несомненная сила, но и уязвимость.
Там, где надо ошеломить, очаровать, потрясти воображение, у него нет конкурентов. Там, где начинается бизнес-стратегия, маркетинг, индустрия, он скучнеет на глазах
Зайцев — типичный кустарь-одиночка. Художник-самоучка. Там, где надо ошеломить, очаровать, потрясти воображение, у него нет конкурентов. Там, где начинается бизнес-стратегия, маркетинг, индустрия, он скучнеет на глазах. Его никогда это не интересовало. Даже легендарные духи «Маруся», которые он придумал в апогее своей славы и моды на все русское, теперь, как выясняется, принадлежат не ему, а каким-то западным фирмачам.
Долгие годы Зайцева спасало то, что модной индустрии в СССР не было. Почти как секса, по памятному заявлению середины 80-х годов. Хотя, конечно, все было, но говорить об этом вслух не полагалось. «Моды не может быть там, где есть дефицит» — за эти слова в 1979 году Зайцева выставят из Всесоюзного дома моделей. Заодно ему припомнят дружбу с Пьером Карденом, любовь к Франции, культ яркого, звонкого цвета посреди всеобщей серости и безликости. Он уйдет в никуда. В какое-то районное ателье. Великий Зайцев — в ателье, куда отдают перелицовывать старые пальто.
Но он и тут победил. Когда список его сановных клиенток пополнился именем Раисы Максимовны Горбачевой, появился реальный шанс изменить свою жизнь. В 1982 году ателье было переименовано в Московский дом моды, а в 1988-м Зайцев стал его бессменным директором.
«Стекляшка» на проспекте Мира досталась Зайцеву с легкой руки Горбачевой, как долгожданный жест признания, награда за терпение во время их многочасовых примерок и годы бездомности. В лице Славы Зайцева отечественная мода обрела статус дела государственной важности. И долгое время казалось, что вот сейчас начнется что-то всерьез и надолго. Но, как это часто бывает, вскоре выяснилось, что проще сдавать квадратные метры в аренду, чем корпеть над новыми коллекциями, которых никто не покупает, — а иначе с этой многоэтажной стеклянной махиной просто не совладать. Да и конкурировать с западными брендами, заполнившими все столичные прилавки и подиумы, отечественному дому моды без господдержки хотя бы в виде налаженной отрасли легкой промышленности было невозможно.
Сегодня русская мода, несмотря на отдельные успехи, так и остается прибежищем маргиналов и энтузиастов. Дефицита больше нет, но нет и налаженной индустрии. И даже на местном поле, где уверенно обосновались такие признанные гранды, как Валентин Юдашкин, Игорь Чапурин или Татьяна Парфенова, Дом Зайцева смотрится памятником 80-х годов.
Чтобы стать совсем уже музеем, еще рано, чтобы быть по-настоящему актуальной модной институцией, требуется другая хватка, энергия, обороты и рекламные бюджеты. А где их взять?
Сухие факты выглядят так: Дом моды 81-летнего российского модельера Вячеслава Зайцева уже год находится на грани разорения. Сначала Зайцев жаловался, что работает «практически по нулям» — нет клиентов, и аренда дома в центре Москвы слишком дорогая. Потом выяснилось, что долг по арендной плате значительный — 58,4 миллиона рублей. Официальная страница Дома моды в инстаграме не ведется с 2017 года, последние посты в фейсбуке и во «ВКонтакте» вышли в 2018 году. В июне Дом моды отметил свое 37-летие. При этом из-за долгов перед московской теплоснабжающей организацией в здании еще весной отключили горячую воду.
Знаю, что какие-то надежды связывались с приходом в Дом моды Егора Зайцева, но окончательная передача власти кронпринцу так и не состоялась: начались какие-то разборки, обиды, интриги. Вникать в это сейчас так же неприятно, как и в иски Мосгоримущества на фантастические многомиллионные суммы. Кажется, что теперь кому-то очень надо заполучить недвижимость в центре столицы. Ясно, что после двух инсультов Зайцев уже не тот боец, что раньше.
В черном котелке, тяжело опирающийся на палку, он вернулся к тому самому облику, который примерял на себя после аварии больше 40 лет тому назад. Тогда он победил. Сегодня ему предстоит новый, не менее тяжелый бой.