После бала. Отличия и сходства петербургской и московской светской жизни

Фото: Пресс-служба Государственного Эрмитажа

Сейчас в Санкт-Петербурге стоит африканская жара. И одна мысль о том, что надо наряжаться, краситься, а потом куда-то идти и потеть под фотоблицами, наводит смертную тоску. С окончанием белых ночей светский сезон в нашем городе идет на убыль. Поэтому сейчас самое время «оглянуться посмотреть, не оглянулась ли ты?» А заодно поразмышлять на тему отличий и сходства петербургской и московской светской жизни.

Первый светский раут, на котором мне довелось выступить в качестве одного из организаторов, состоялся весной 2007 года. Тогда по молодости и глупости мне казалось: что может быть проще? Цветочки расставила, фотографов обзвонила, содержимое канапе продегустировала. Но, конечно, главное — шампанское! Его должно быть много. И наливать его полагается щедро. И чтобы никаких очередей к бару!

С этими установками примерной хозяйки я и отправилась в особняк фон Дервиза, выбранный руководством ИД «Коммерсант» для проведения петербургской презентации очередного номера нового глянцевого журнала «Citizen K Россия».

Если учесть, что на презентации в Москве пела Земфира, представлявшая свой новый альбом «Спасибо», то в Петербурге надо было показать звезду никак не меньшего калибра. Почетной гостьей вечера тогда стала легендарная Шарлотта Рэмплинг, героиня «Ночного портье» и еще нескольких культовых фильмов. Компанию ей составили два десятка рекламодателей из Франции и Италии, известный парижский модельер Житруа, его муза, модель Сара Маршаль, совершеннейший фрик, главный редактор и основатель «Citizen K» месье Капофф. В этот интернациональный состав был внедрен, как русский агент, юный Данила Козловский, еще не такой знаменитый, как теперь, но уже тогда обещавший стать суперзвездой.

Я уже не помню, как нам удалось тогда справиться с этой неуправляемой толпой. Какие гипнотизирующие жесты и пассы совершал Сергей Николаевич, тогдашний главный редактор «Citizen K», чтобы заставить эту компанию заткнуться хотя бы на пару минут. Что в итоге сказала Шарлотта, показавшаяся мне даже слишком умной и ироничной для подобных мероприятий. И почему так все хохотали, когда вышел на сцену Капофф. Но я тогда точно запомнила самое важное правило: чтобы вечер получился, надо уметь создать правильную атмосферу. А это не кейтеринг и не развлекательная программа, и даже не мое любимое шампанское. Это люди. Их готовность радоваться, реагировать на происходящее, быстро включиться в общую игру, а не сидеть с постным видом, как на собственных поминках.

Фото: Михаил Разуваев / Коммерсантъ

На самом деле с атмосферой радости и счастья у нас всегда было сложно. Но в Петербурге почему-то особенно. Тут далеко не все это умеют. Более того, радостная улыбка на лице считается чем-то вроде дурного тона. Как точно заметила Татьяна Толстая: «Петербург строился не для нас. Не для меня. Мы все там чужие… В Петербурге ты всегда облит и закидан — погода такая».

И это правда. Несоответствие порождает комплексы. Претенциозная роскошь на фоне петербургских дворцов всегда будет выглядеть жалкой подделкой и дешевкой. Любая попытка быть благожелательным и любезным — глупым лицемерием или, еще хуже, подлым коллаборационизмом. Москва в этом смысле проще и сговорчивее.

Здесь легко переходят на «ты» и меньше реагируют на критику. Точнее, не реагируют вовсе. В Петербурге почти все друг с другом на «вы» и состоят в сложных запутанных отношениях, которые не разрешила бы и дуэль на Черной речке.

В Москве светские опоздания на час-полтора считаются в порядке вещей. В Петербурге принято приходить минута в минуту. Обычно, если званы москвичи, то будьте готовы, что к моменту прихода последнего московского гостя часть петербуржцев уже собирается покинуть помещение. Идеальное решение этой проблемы придумал директор Государственного Эрмитажа Михаил Борисович Пиотровский: все мероприятия с его участием начинаются ровно в указанное в приглашениях время. И пусть опоздавший плачет.

Список отличий на самом деле не так уж длинен, тем не менее напомню лишь об одном очевидном и общеизвестном преимуществе Петербурга: тут есть дворцы! В Москве, конечно, они тоже имеются. Но все-таки не в таких количествах и не такого качества. В эпоху 1990-х годов у петербургских дворцов-музеев было две стратегии существования: дальнейшее запустение, упадок и грязные окна forever; или аренды, разудалые свадьбы, новодельный ремонт, рамы из белого пластика как вставные зубы на осыпающихся фасадах.

Конечно, чтобы дворцы были живы, там должны бывать люди. Там всегда должны звучать смех и музыка. Кажется, никто с этим не спорит. И все же любые попытки двинуться в эту сторону по-прежнему вызывают яростную критику и раздражение. Почему? Иногда я думаю, что мне, девушке, приехавшей в Петербург из Орла, а потом очень быстро перебравшейся в Париж, этого не понять. Что можно, а что нельзя? Что есть осквернение музейных святынь, а что очевидное посягательство на петербургский статус-кво? Кто является эталоном якобы подлинной светскости, а кто навсегда останется в разряде таких же весьма условных парвеню — любимая тема бесконечных и бессмысленных дискуссий в Facebook.

Помню, как на afterparty показа Comme des Garçons, проходившем на Витебском вокзале, не пустили прекрасного художника и истинного питерского денди Георгия Гурьянова. Ребятам на фейсконтроле показалось, что он недостаточно хорошо одет для такого статусного мероприятия. Наши испуганные объяснения, что на Гурьянове последние шедевры Рэи Кавакубо, не произвели никакого впечатления. Стража не дремлет.

Совершенства не бывает, но я убеждена, что к нему надо стремиться.

Для меня неким идеальным форматом «музейного гламура» стала очередь, выстроившаяся на официальное открытие выставки из собрания Сергея Щукина в парижском Fondation Louis Vuitton. Все это слегка напоминало кадры с красной лестницы на кинофестивале в Канне или бал в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. В этой очереди не было ни надутой спеси, ни привычного деления на випов и не випов. Да, всем придется подождать. Ну и что? Там, в Булонском лесу, ты находился в обществе героев европейской светской хроники, всех этих прекрасных дам и их элегантных кавалеров, которые получали удовольствие просто от нечаянного общения с незнакомцами. А когда еще представится такая возможность? И в этом был какой-то недоступный большинству из нас дар — получать кайф от каждой прожитой минуты, которую не сможет испортить ни один секьюрити в мире.

В Петербурге пока только благотворительный прием в Эрмитаже, который традиционно проводится в последнюю субботу июня, остается единственным событием светской жизни, где мужчинам предписано непременно быть в смокинге. Это закон! Но достаточно было одной осторожной оговорки в пригласительном билете этого года («в соответствии с погодой»), чтобы некоторые из гостей посчитали возможным явиться в Зимний дворец едва ли не в трениках. А что? Жарко ведь!

К слову сказать, пандемия внесла свои коррективы в стиль даже самых формальных мероприятий. С одной стороны, все эти маски и тесты на ПЦР не слишком способствуют светскости и непринужденности. С другой — безопасность гостей превыше всего. Это ощущение еще больше усилили специально разработанные сложные маршруты по коридорам Эрмитажа, чтобы избежать опасного скопления народа. Впрочем, само театральное действо «Мистерия Флоры» (режиссер Жаклин Корнмюллер и продюсер Петер Вольф), как и экскурсии по эрмитажным выставкам, стали лучшей наградой за все испытания и тревоги последних месяцев.

И, может быть, даже хорошо, что сам бал больше в этот раз напоминал домашний прием, где все друг друга давно знают и рады возможности побыть вместе, пусть даже и в масках. Мы все любовались на красивую пару, московскую звезду театра и кино Варвару Шмыкову и ее нового бойфренда, диджея Даню Радлова. Как всегда, выделялся ярким артистическим обликом художник Покрас Лампас, неожиданно ставший одним из главных имиджмейкеров чемпионата Европы по футболу. Приятно удивил своим аристократизмом и элегантностью актер Никита Волков и его красавица жена Лена. Порадовала и любимица Петербурга актриса Аглая Тарасова, пришедшая на этот раз без своей знаменитой мамы Ксении Раппопорт.

Не очень понятно, что будет дальше. Конечно, многие мероприятия окончательно должны перейти в формат онлайн, а какие-то станут подчеркнуто камерными — только для избранных и посвященных. Индустрия светских действ и развлечений замерла в нерешительности. Назад уже не вернуться, а перспективы довольно туманные. Но мне это даже нравится: совсем не грущу по временам бессмысленных вечеринок под условным названием «про часы и трусы». Останутся только лучшие, самые креативные, самые роскошные. Выживут только любовники — Петербург, музеи, дворцы. Все будут чтить дресс-код и приходить вовремя. Не будет скучных, надутых лиц. Все будут рады увидеть друг друга. И легко найдут добрые слова и нежные улыбки. И нам будет что обсудить после премьеры, на вернисаже или дружеском ужине. Пусть пляжные вечеринки самого веселого питерского промоутера Юрия Милославского станут еще более буйными и раскованными. Петербург обязывает нас быть лучше, умнее, красивее, чем мы есть на самом деле. А главное — не терять надежду.

Больше текстов о культуре и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь

Вам может быть интересно:

Обсудить на сайте