Ребенок с ментальными проблемами как домашнее животное

Женщина прошла в кабинет решительно и целеустремленно, с размаху села в кресло. Глаза и губы ярко накрашены, на голове — не знаю толком, что означает это слово, но почему-то мне сразу подумалось, что на голове у нее — перманент.

— Я — Раиса. Мне нужен ваш совет. Я отчего-то подумала, что вы рассусоливать не будете и мне его дадите. Может, ошиблась, тогда — извиняйте.

— Что за совет?

— Как подготовить моего сына к интернату.

Мне показалось, что я ослышалась.

— Простите, подготовить сына — к чему?

— К интернату, вы все правильно услышали. В интернат я его хочу отдать.

— Но почему? — я тут же решила, что у нее сын с резко девиантным подростковым поведением, бросил школу, она целый день работает и не справляется. Денег на частную какую-нибудь школу с полным днем и постоянным наблюдением нет. Может, семья уже стоит на учете в милиции. Может быть, уже опека приходила. Она пугала-пугала его детским домом и вот — решила и вправду отдать, думает, вдруг там лучше будет. Не будет. Попробую помочь и отговорить — решила я.

— Борька у меня больной, тяжелый, психический, — объяснила между тем Раиса. — Вот я его подготовлю и отдам.

— Сколько лет Боре?

— Сейчас двенадцать. Но я еще не сейчас отдам, я к вам как раз заранее пришла, чтоб время было.

Я окончательно перестала что-либо понимать. Она до 12 лет растила тяжелого ребенка-психотика. Что бы ни произошло прямо сейчас (умерла помогающая в уходе за мальчиком бабушка? Ухудшилось состояние ребенка? Мать собралась замуж?) — Раиса еще не собирается его сдавать, это у нее именно в планах. Она собирается своего Борю еще «готовить». Но если его можно «готовить», значит он не совсем «овощ» — с надеждой подумала я. Хотя какая уж тут надежда!

Единственная гипотеза, которая после следующего этапа скоропалительного анализа задержалась у меня в голове, была такая: несмотря на свой цветущий вид, Раиса чем-то смертельно больна. Зная о своей неминуемой смерти, она хочет за оставшееся ей время максимально адаптировать сына к его последующей жизни, которая неизбежно пройдет в интернате. Помогу, чем смогу, конечно.

— Помирать, если что, я не собираюсь, — усмехнулась Раиса («Она что, чтением мыслей балуется?» — подумала я).

— Мне нужно больше информации.

— Да. Спрашивайте, я на все отвечу. И врать не буду.

— Почему вы именно сейчас решили отдать Борю в интернат?

— Я с самого начала собиралась, когда поняла, что он такое и что не поправится никогда.

— Почему же не отдали раньше?

— Ну, там же не сразу все понятно было, пока я сообразила, что здесь к чему, сориентировалась кругом, а потом и приспособилась уже — куда спешить-то? Теперь вот решила, что подготовить его можно.

— А зачем вообще отдавать, если вы уже, по вашим же словам, приспособились? 

— Так я ж еще пожить нормально хочу, я ж молодая. 

— Раиса, я знаю много семей, в которых…

— Так. Не надо вот этого. Мне — не надо. Вот здесь я вам сейчас по пунктам все объясню, а вы потом либо уж погоните меня, либо помочь в моем деле попытаетесь, лады?

— Договорились, — кивнула я. — Приступайте. 

К этому моменту я уже поняла, что у Раисы хоть и «простонародная», но внятная и по-своему грамотная речь. Она из тех, кто может коротко и ясно донести до собеседника все, что пожелает.

— Первый пункт в том, — сказала Раиса, — что я одна. Читала я про всяких, да и видала, у которых муж работает, а она «ребеночка тащит», да еще и книжки пишет. Не мой случай — мой благоверный сбежал давно, еще когда у Борьки припадки были, сказал, что ему невыносимо это все видеть, он сам от этого с ума сходит. Мама у меня с отчимом далеко в поселке живут, и Борьку оба боятся. За меня боятся, не за себя. Я потом объясню почему. Пункт второй — это значит, что я не хочу жить в нищете на пособие и за ним ухаживать как будто в ящике, вот в этом вот их мирке, где всякие фонды, и программы, и родители с такими детками все друг друга поддерживают, и детки у них как будто бы все стихи пишут, английский язык и квантовую физику понимают, и художественные выставки открывают. Я стихов не пишу и картин не рисую, в квантовой физике ни в зуб ногой, поэтому и Борька мой не сможет такое никогда — и обманывать себя и других я не смогу тоже. Я в нормальном большом мире сама работать хочу и работу свою люблю, у меня уже три магазина сейчас, и еще две точки хочу в этом году открыть, или уж на следующий. Третий пункт — я молодая еще и рьяная. Хочу мужика себе найти — сильного и веселого. Мой муж таким казался, пока Борька его не подкосил. Может, еще хочу ребенка родить, нормального. Дом вот хочу в деревне купить или построить. Дело расширить. С Борькой на руках все это никак у меня не получится. Если б он лежачий был — тогда ладно, сиделку нанял и все. А он же не лежачий ни разу, и растет. Обещала объяснить, ага. Значит пункт четвертый: у нас в семье у бабушки у двоюродной сестры был уже приблизительно такой сын. В деревне они жили, никуда она его не сдала. И ничего, он даже в огороде ей помогал, хоть не говорил совсем. А потом у него началось половое созревание. Что там рассусоливать, вы сами об этом все знаете. Скандалили они все время. А как там у них последний раз конкретно вышло, никто не расскажет. У него голова проломлена, кровь течет, а ее он сам на руках на деревенскую улицу вынес и стоит — одежда у ней разорвана и сердце остановилось. Понимаете теперь, чего моя мать с отчимом боятся?

Вот так вот. Поможете мне подготовить его? Я сильная и умная, но несообразительная. Как это на современный лад говорят: креатива во мне нету. Зато я чужой на лету ловлю. Вот вы мне уже и так помогли на самом деле — еще раньше. И даже книжка одна от тех родителей из ящика.

— Когда? — я была абсолютно уверена, что вижу Раису первый раз в жизни.

— Лекцию я вашу слушала, про зверей, и вы там сказали, что не надо неподготовленным людям зверей из диких видов дома держать, опасно это, даже если они и ручные. Собака — тот же волк по генам, но прошла одомашнивание. Поэтому человек может ее себе подчинить и держать безопасно дома. А волка не может. И вот — я тогда решила, что сам-то человек одомашнивание точно прошел, а Борька вроде как человек, и значит, я покуда Борьку подчинить смогу. А второе из книжки, там какая-то мама описывает, как она своему сыну-аутисту картошечку приготовила, но как-то не так подала, и он эту картошечку швырнул об стену, а мать то ли ударил, то ли укусил, то ли все вместе. И объясняет дальше, что это она сама виновата, потому что он вроде как особенный, чего-то она там в его ритуалах не учла, и надо понимать. И вот тут я решила, что у меня такого не будет никогда — и назначила своего Борьку домашней собакой, а не диким волком. Можешь жрать эту картошку, можешь не жрать, если не хочешь, но швырять ты в меня ее не будешь, у меня свои ритуалы — и они главнее. И знаете, очень мне это все вместе помогло. И обучать даже. Вот мне давно еще, в детском саду для них, сказали: тонкая моторика, нужно развивать. Отлично, я как увидела, что он цвета и формы различает (их в этом саду как раз и учили), и пальцы щепотью работают, так я ему перед каждой едой — горсточку того и горсточку другого и смешаю. Разберешь, показываю, по мискам, тогда и еду получишь. А жрать-то хочется! Начинала с орехов и фасоли, а закончила — рисом и гречкой. За год справились, сейчас — все удивляются — он нитку в иголку вдеть может. Так чего — посоветуете мне чего или нет?

— Мне нужно увидеть Борю.

— Без проблем. Запишусь еще, приведу.

***

Боря был белобрысый и медленный, с косоглазием. Но тонкая моторика и вправду на удивление хороша. Речи нет, но есть спонтанные эхолалии и отдельные слова — довольно много, около сотни. Насчет вспомогательной коммуникации — мать показала несколько карточек, которыми он постоянно пользуется. Меня удивила одна: надпись «расскажи про Барсика» и рисунок рыжей кошки. 

— Кот у нас был, старый, помер уж два года как. Он его помнит, раньше мне его мячик все носил. Ну я вот догадалась, нарисовала — он понял, мячик носить перестал, теперь карточку носит — расскажу ему чего-нито, отстает. А глядите номер: Борька, ты когда вырастешь, станешь большим и умным, как настоящий мужик, где будешь жить?

Боря улыбнулся мечтательно и сказал медленно, по слогам:

— В ин-тер-нате…

У меня что-то в носу защекотало. Раиса смотрела весело:

— Ну. Скажите же уже что-нибудь конкретное. Мы все сделаем. Вы ж видите, я старательная и сообразительная.

Я задала Раисе довольно много вопросов по пониманию речи, по диагнозам и симптомам, по ресурсам и дефицитам Бори. Она отвечала толково и кратко.

Представленный мною в результате план состоял из трех основных пунктов и множества подпунктов.

Основные пункты:

1. Нравиться обслуживающему персоналу.
2. Нравиться волонтерам (если они там будут).
3. Уметь хотя бы как-нибудь (вслух или карточками) задавать вопросы и сообщать просьбы, собирать дополнительную информацию о мире — это дает возможность развиваться.

Раиса сказала «ура, я все поняла» и ушла.

Потом приходила и отчитывалась:

— Боря научился подавать пальто всем женщинам, которые уходят. Пока не всегда подает то, которое надо, но если указать пальцем, то подает нужное.

— Боря научился пользоваться карточкой, где на русском и на английском (Раисин юмор) написано: чем я могу вам помочь? При употреблении карточки он пока получает задания — вымыть пол, протереть пыль, полить цветы и «сядь и послушай меня». Первые три пункта пока получаются плохо, но навык отрабатывается, четвертое — идеально, Боря садится и готов слушать что угодно и сколько угодно. Я предложила добавить отдельную карточку «мне можно рассказать что угодно про вашу жизнь, мне это очень интересно».

— Боря научился вслух спрашивать «Как у вас дела?» у людей, которых видит после некоторого перерыва, и правильно пользоваться карточкой «А что у нас будет дальше?»

— Боря научился пришивать пуговицы и пытается вышивать крестиком (саму идею крестика он уже усвоил, но в узор пока не попадает). Я предложила научить Борю вышивать монограммы на носовых платках (он знает русский и латинский алфавит) — носовых платков не бывает много.

— Боря научился вышивать монограммы и подрубать платки и производит их в значительном количестве. В его школе какого-то там типа все в восторге — он их там дарит. У него масса заказов — директор школы заказала себе сразу дюжину платков и хорошо оплатила заказ, сказала, что так ей кажется правильным. Боря денег как таковых не понимает, но саму идею оплаты труда, кажется, уловил давно — еще с матерью и едой.

 И так далее и тому подобное. Я очень надеялась сами понимаете на что. Но — напрасно. Однажды Раиса перестала приходить и, как я потом узнала, устроила-таки сына в один из областных интернатов. Подготовленный Боря там всем очень понравился. А производство платков с монограммами даже превратилось в небольшую местную мастерскую, где трудились четыре молодые женщины с разными ментальными дефицитами — платки заказывали и раскупали влет. Впрочем, сам Боря к платкам в интернате остыл — по какой-то благотворительной программе кто-то научил его вырезать и раскрашивать ложки. Это стало его новым увлечением. Раиса купила и отвезла туда все потребное. 

Откуда я все это знаю?

Я видела Раису еще два раза.

Первый. 

— Мой муж, ну тот, отец Борьки, который сбежал, хочет теперь опять вместе жить. Говорит за эти годы лучше меня никого не нашел, хотя и искал.

— А то, что он тогда сбежал…

— А то, что я от Борьки считай избавилась? Два сапога пара…

— Ну знаете…

— В общем, вы против. Я поняла. Пошла думать.

Второй раз.

— Мы с мужем вместе живем. Нормально у нас все, только вот родить у меня уже не получается, увы. Мы решили — ну что ж, навещаем там Борьку и ладно. Но тут у мужа сестра младшая от передоза умерла. Девочка осталась — Настя. 10 лет. Бабушка, мать их, она с онкологией, не потянет девчонку-то.

— Насколько сохранна Настя?

— Ну косая немного, как и Борька (видать, в крови это у них), а так-то ничего, в школе учится, даже по математике пятерка. Думаем взять ее себе пока, что скажете?

— А когда у нее потом половое созревание начнется? — не удержавшись, вызверилась я, вспоминая русское народное «простота хуже воровства». — Опять в интернат отдадите?!

— Ну я тогда сразу к вам — вон Борьку-то мы с вами как хорошо подготовили, — (туповатая прямота или сарказм? — я так и не поняла.) — Но, может, и ничего еще? Маленькая девчонка и натерпелась, отогреется и нормально все? Бывает же и так, правда?

— Бывает, — кивнула я, в который уже раз подивившись разнообразию мира и прихотливости ходов человеческой судьбы.

Обсудить тему и поспорить с автором теперь можно в комментариях к материалу.

Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб” — Личное». Присоединяйтесь