Belly, Tonic и другие покойники

Записан этот шедевр был гораздо раньше, но обрел вторую жизнь благодаря экранизации мемуаров Кэролла, с юным Лео ДиКаприо в роли автора. Его куплеты представляли собой этакий люмпен-вариант стишка The Gashlycrumb Tinies поэта-иллюстратора Эдварда Гори — список бесславных кончин (Тедди нанюхался клею, Кэти передознулась и т. п.), а немудрящий припев констатировал: These are people that died, died. They were all my friends. «Это люди, которых нет, нет. А ведь были мои друзья». По сравнению со сложносочиненными страданиями, скажем, Курта Кобейна, песня казалась мне удивительно идиотской.

И, тем не менее, в последнее время она почти беспрерывно крутится у меня в голове, когда я читаю Times или блуждаю по местным блогам. Как Кэролл, я прожил в Нью-Йорке достаточно долго, чтобы самому составить похожий мартиролог — только состоит он не из имен, а из адресов. Целое поколение моих любимых мест успело кануть в Лету. Ничего самого по себе трагического в этом нет: жизнь в этом городе подразумевает постоянное обновление, шелушение шкуры и рефлекторное отбрасывание хвоста. Что в свою очередь подразумевает постоянную смерть всего, к чему ты успел привыкнуть. Но в последнее время этот круговорот сильно убыстрился — сперва из-за так называемой джентрификации («облагораживания»), душившей галереи и рок-клубы ради бутиков и винных баров; затем из-за кризиса, вовсю душащего бутики и винные бары ради пустых витрин и задраенных штор. (За которыми через пару лет неминуемо закопошатся галерейщики, и цикл начнется заново.) Список жертв уже набрался внушительный. Настолько, что из него одного складывается подобие мини-портрета города. А заодно и мини-автобиография. Вот несколько самых дорогих автору покойников.

Belly

Мой личный эквивалент кафе «Маяк». В 2005-2006 годах я ходил в этот малюсенький бар на Орчард-стрит с такой регулярностью, что он превратился в подобие вечернего офиса. Знакомые в поисках меня заглядывали туда, не потрудившись даже позвонить, — и чаще всего находили. Главной чертой Belly было идеально взвешенное соотношение респектабельности и разрухи: обшарпанные бордовые стены, несметное число просиженных диванчиков и пять-шесть сортов хорошего вина за пять-шесть долларов. Над баром висела грифельная доска со списком коктейлей по украденным у более претенциозных соседей рецептам. (Они так и назывались: «Украден из Schiller's», «Украден из Nobu».) В углу, как правило, кто-то тихо диджействовал с айпода. По первой же просьбе айпод легко заменяли на ваш: вкусу завсегдатаев доверяли. Кроме того, в этой обстановке почти любая музыка звучала одинаково хорошо.

Причина смерти: захват Нижнего Ист-Сайда в 2007 году публикой, предпочитающей чилийскому караминеру пиво, а айподу — телевизор, настроенный на спортивный канал.

Second Avenue Deli

Один из триумвирата «великих» еврейских деликатессенов (непереводимый термин, обозначающий смесь ресторана с кулинарией) Нью-Йорка. Впрочем, в отличие от конкурентов — Carnegie Deli и Katz's — Second Avenue Deli был совершенно не заточен под туристов. Он единственный из трех был по-настоящему кошерным (заказ типа «ростбиф с сыром» вызывал недовольные взгляды строгих старушек, работавших там официантками). Каждый визит начинался и заканчивался на мрачной ноте — в дверях висел плакат, обещавший вознаграждение за поимку убийц первого хозяина ресторана, Эйба Лебеволя. И тем не менее Second Avenue Deli был одним из самых гостеприимных мест в городе — особенно в 1998 году, для одинокого нью-йоркского новобранца, выросшего на холодце с хреном и бульоне с клецками. Нет, что-то в нем определенно было; то ли простота, с которой на каждый столик без объяснений и бесплатно метали соленые огурцы и кислую капусту, то ли потрясающий бутерброд с рубленой печенью (ингредиенты: ржаной хлеб, рубленая печень), то ли стены темного дерева с коллекцией криво повешенных портретов Эйба в обнимку с большими шишками семидесятых. В середине девяностых, согласно легенде, знаменитый дизайнер Дэвид Рокуэлл был приглашен обновить декор, посмотрел по сторонам и сказал «я не знаю, как это улучшить».

Причина смерти: задушен в 2006 году владельцем здания, в порыве алчности задравшим арендную плату с 24 до 33 тысяч долларов в месяц. Воскрес полтора года спустя в уменьшенном и лишенном былой магии варианте по новому адресу — на Третьей авеню, таким образом создав одну из классических нью-йоркских заморочек для туристов («почему Second Avenue Deli находится на Third Avenue?»). Убийство Эйба Лебеволя до сих пор не раскрыто.

Tonic

Эпицентр экспериментальной музыки Нью-Йорка, средоточие так называемого downtown sound — смеси би-бопа и инди-рока. Возник на месте старого винокуренного заводика на Норфолк-стрит, в Нижнем Ист-Сайде (и в двух кварталах от Belly). Огромные, метра три в диаметре бочки так и остались в подвале — хозяева прорезали в них хоббитовского вида дверцы и поставили внутри столики. В зале наверху концерты курировали как выставки; среди кураторов часто попадались музыканты уровня Джона Зорна, Йоко Оно и Моби. Они же к концу вечера нередко оказывались на сцене. В 2006-2007 годах, когда в Tonic уже начали пускать всякую шваль вроде нас, Spielerfrau сыграли там как минимум пять концертов, каждый из которых запомнился невероятно доброжелательным приемом и умной публикой.

Причина смерти: задавлен в 2007-м чудовищно уродливым кондо-небоскребом, выросшим непосредственно рядом. Во время стройки в Tonic постоянно прорывало трубы (подвал со знаменитыми бочками затапливало дважды) — и ремонт разорил хозяев. Не помог даже благотворительный концерт Йоко Оно.

Kim's Video

В конце восьмидесятых, когда корейский иммигрант Ким (Youngman Kim) начал приторговывать видеокассетами в своей прачечной, никто не мог предположить, что десять лет спустя он окажется владельцем прокатной сети с самой большой в Нью-Йорке коллекцией авангардного и независимого кино. Метод Кима был прост: он за свой счет рассылал работников по всему свету в поисках вышедших в тираж — а зачастую едва в него вошедших — фильмов типа «Кровавый меч 99-й девственницы». В результате прогулка по Kim's напоминала погружение в параллельную вселенную. Даже свежеиспеченный выпускник киношколы, коим я в тот момент являлся, мог часами бродить между полок и не увидеть ни одного знакомого названия. У Кима хранилась единственная в городе кассета с культовым фильмом Славы Цукермана «Жидкое небо», с записью на месяц вперед. Десятки клерков Kim's Video сами стали кинорежиссерами, владельцами музыкальных лейблов и т. д.

Причина смерти: убит Интернетом. Согласно New York Times, на пике популярности Kim's Video в середине девяностых в членах видеопроката состояло 200 тысяч человек. К декабрю 2008-го их осталось 1500. К январю 2009-го прокат закрылся. В роли неожиданного спасителя выступил сицилийский городок Салеми, чей муниципалитет выделил деньги на покупку и хранение бесхозной коллекции. Странный и немножко оскорбительный для Нью-Йорка хеппи-энд.