Владимир Сорокин: Время и место

Словаки и чехи устроили мне праздник души, выпустив почти одновременно переводы «Дня опричника» и пригласив в гости. В Словакии не был ни разу, к стыду своему, в Праге был проездом пятнадцать лет тому, когда она, вся перекопанная, пасмурно-дождливо-неприветливая возвращала себе старый добрый досоциалистический облик.

Чехословацко-опричный анабазис, организованный и вдохновленный чешским славистом Томашем Глянцем, любителем и знатоком здоровой российской словесности, начался с Братиславы, протек через Жилину и завершился ослепительной, залитой солнцем Прагой.

Разговаривать Комягу по-словацки научил легендарный Ян Штрассер, известный поэт, филолог, переведший много русской классики — от «Евгения Онегина» до Хармса. По-чешски Комяга заговорил благодаря Либору Двораку. Презентация словацкого «Опричника» прошла в известном братиславском книжном магазине «Артфорум», чешского — в пражской Славянской библиотеке. Если словацкая презентация отличалась почти академической внимательностью, то чешская прошла бурно: в разгаре дискуссии в зале в ковбойской шляпе появился пьяный поэт Иван Йороус по прозвищу Магор, современный классик, диссидент с шестилетним стажем отсидки, герой многих событий литературных и не. Обняв автора совсем по-отечески, он громогласно процитировал Лермонтова на русском языке, и не поэзию, а пассаж из «Героя нашего времени» (!) и бурно включился в дискуссию о русской метафизике.

В мягкой Южной Словакии с ее галушками в сметане и вишнево-маковым рулетом «Опричник» вызвал серьезные рассуждения о прошлом и будущем России; в пивной, громкоголосой и мясной Праге к нему отнеслись по-бахтински карнавально.

Между Братиславой и Прагой лежит маленькая и уютная Жилина, где пришлось выступить утром (!) в гимназии (!!), где еще и уже не забыли русский язык. Старшеклассники и старшеклассницы. Здоровые, красивые, умные. Внимательные, живые лица. Знают Толстого, Чехова, Булгакова, Пелевина, Вик. Ерофеева. Свежие, оптимистичные дети. Говорили о преимуществе литературы перед наркотиками, поняли друг друга.

А в Праге... побывал в громадной, оставленной хозяевами в неприкосновенности квартире семьи Немец, в той самой, где собирались диссиденты «Хартии-77», где жили и пели члены группы The Plastic People of the Universe, где танцевал, глотнув «бехеревки» с пивом, молодой Гавел, где слушали рок и читали Солженицына волосатые молодые диссиденты, где проходили обыски по двенадцать часов, откуда потом все в одночасье вылилось на улице Праги и те диссиденты, постригшись, стали министрами свободной от совка Чехии. Завидно, господа snobы.

Ну и, конечно, с удовольствие посетил новый особняк радио «Свобода», хайтековскую цитадель из пуленепробиваемого стекла и стали. Юбилей! Ровно двадцать лет назад переступил я в Мюнхене порог этого антисоветского гнезда, общался с махровыми антисоветчиками, милейшими, надо сказать, людьми...

И вспомнилось.

После толковища в эфире, пошли мы тогда, памятной осенью 1989 года, перекусить в ресторан «Свободы» с интеллектуалом Сергеем Юрьененом, красавицей первой волны русскоэмигрантской Ариадной Николаевой и радиоведущим, в прошлом советским киноактером («Разные судьбы», «Кочубей»), Юлианом Паничем. Аскет Юрьенен взял томатный суп, Ариадна — рыбу, Панич — бараньи котлетки, а я, скромный антисоветчик, спросил «какой-нибудь салатик», держа в советской гастрономической памяти крупно нарезанные помидоры-огурцы с колечками лука, плюхой сметаны и вялой веточкой укропа.

Но что принесли мне... Салат тот требует пристального описания: на огромной квадратной тарелке в роще разносортового, свежайшего салата воздымался Везувий из фигурно нарезанных огурцов, помидоров, сладкого перца, маслин, оливок, обжаренной куриной грудки и тончайших пластов вестфальской ветчины. Все это было спрыснуто оливковым маслом, винным бальзамом и посыпано свежемолотым черным перцем.

«Вот так и продают родину...» — подумал тогда я, склоняясь над тем салатом.

Салат «Свобода» потом снился мне зимними советскими и постсоветскими ночами...

Там же, на «Свободе» узнал я, что проморгал важное событие: встречу нашего премьера с писателями. Показали мне и стенограмму: советский классик говорил о дурном влиянии «новой литературы» на молодежь, хозяин «Литгазеты» — о недвижимости, о болеющих, гноящихся «толстяках», поэтесса — о попытках врагов культуры завалить макулатурой живое слово, а один в меру бойкий телеведущий и в меру посредственный литератор даже заикнулся о судьбе Ходорковского...

М-да... Все-таки как важно писателям отечественным оказаться в нужное время в нужном месте.