Михаил Идов: Ретрофутуризм
iPad на этом сайте, кажется, обсудили уже со всех точек зрения: программиста, дизайнера, пользователя, коммерсанта. Я хотел бы добавить буквально пару слов со своей покосившейся колокольни — журналиста. Не в смысле, поможет ли iPad мне выполнять мою работу (на этот счет уже есть консенсус, к которому я присоединяюсь: iPad идеален для пассивного потребления информации), а в смысле — поможет ли он мне ее сохранить.
Ни для кого не секрет, что настроения в нашей индустрии царят довольно упаднические. Пару месяцев назад я сидел в мексиканском ресторанчике неподалеку от работы с пятью коллегами в возрасте от 30 до 40 лет. Один из нас, как выяснилось, уже год подрабатывает преподаванием журналистики в New York University. «Позвольте провести на вас эксперимент для моей следующей лекции, — сказал он. — Кто из вас считает, что будет заниматься тем же, чем сейчас, через пять лет?» Одна рука. «Десять?» Ни одной.
Дело даже не в дроблении читательского внимания, на которое было модно катить бочку несколько лет назад. Мы все боимся, что отпадет сама практика обмена слов на деньги. В конце концов, сотни миллионов людей безудержно, круглосуточно производят контент за просто так, а рекламодатели, в свою очередь, нащупывают все более верные способы выходить на покупателя сами. Весь этот многосторонний контракт (журналист пишет, большая реклама тостера на обороте листа незримо оплачивает его труд, а читатель оплачивает лист как таковой плюс, возможно, покупает тостер) распался. Читатель пишет; производитель тостера пишет; тостер пишет.
Именно поэтому то, что я упомянул в первом абзаце как недостаток iPad — его заточенность под пассивное потребление, — для людей вроде меня является его главным достоинством. В дни перед долгожданным явлением новинки народу в эйфории по этому поводу пребывали люди, ранее в технократическом экстазе не замеченные: например, колумнист The New York Times Дэвид Карр (вот его субботняя деятельность на «Твиттере»: «Following #iPad madness via twitter on iPhone»; «Good media apps to try on #iPad»; «And you must have iBooks. Must. Have»). Мне кажется, что восторг этот отчасти связан с ощущением внезапно прибавившегося авторитета. Дело в том, что версии газет и журналов для iPad, который, в конце концов, лучше всего функционирует просто как ридер, будут меньше похожи на вебсайты и больше — на те самые «книги будущего», о которых мы мечтали до Интернета. С живыми картинками и прочая, и прочая, но при этом подчиняющиеся структурным замыслам редактора и автора, а не читателя. Их можно — и приятно — будет листать в правильном, так сказать, направлении. А это значит, что измученные баннерами рекламодатели уже предвкушают возвращение реклам во всю страницу.
Лучше всего этот ретрофутуризм — радость возвращения к мечтам предыдущей эры — виден в клипе, выпущенном около месяца назад редакций Sports Illustrated. Здесь все прекрасно: оживающая обложка; то, как содержание моментально подстраивается под читателя («Хочу почитать только про бейсбол»), не теряя элегантности подачи; способность «взять» картинку рукой и послать ее другу.
Проблема лишь в том, что ничего этого еще пока не существует: если присмотреться, прибор в этом клипе — не iPad, а очень похожий на него условный tablet. У GQ, единственного журнала, действительно уже выпустившего версию для iPad, идей или возможностей для их претворения в жизнь явно меньше. В вертикальной позиции выкладка похожа на веб-сайт, в горизонтальной — на PDF печатного издания.
Но все это поправимо — и будет поправляться в течение следующих месяцев. Скорее всего, очень скоро кто-то найдет близкий к оптимальному формат, который все остальные незамедлительно передерут. (Так же как практически все медиасайты США с 2007 по 2009 год передирали nymag.com.) Главное, что впервые за несколько лет мы смотрим на ближайшее будущее журналистики с чем-то, кроме пораженческого уныния.