Михаил Идов: Из России с клише
На днях я закончил статью об одном российском персонаже для одного американского журнала; менее туманно пока высказаться, увы, не могу. Журнал отнесся к персонажу весьма серьезно, свозил ради него меня в Москву, затем выписал из Нью-Йорка знаменитого фотографа и свозил его в Москву тоже. В общем счете я и фотограф провели в России недели три — с целью, думается, вызнать и отобразить истинную сущность нашего героя, недоступную вне естественной среды его обитания; поместить его, так сказать, в аутентичный социокультурный контекст. Затем мне прислали на проверку файл с набранной статьей. И я схватился за голову.
Фотограф заснял персонажа гордо шагающим по Васильевскому спуску к Большому Москворецкому мосту. За левым плечом у него, таким образом, торчал собор Василия Блаженного, а за правым — одна из кремлевских башен. Над всем этим реял заголовок. Опять же не могу его пока называть (вдруг повезет и изменят), но это был каламбур на фразу «Из России с любовью».
Придумавший его редактор не мог этого знать, но он угодил мне прямо в солнечное сплетение. Дело в том, что я уже много лет коллекционирую журналистские клише, а точнее, ведущие к ним идиомы. Сейчас объясню. Где-то в 1980-х годах в западных журналах появился новый стандарт заголовков: почти все стали каламбурами на расхожие фразы. Возьмем, к примеру, оглавление одного номера журнала Time за 1960 год. Заголовки сухи и пространны: «Уборка в Маниле», «Президент едет в Токио», «Барьер на пути к прогрессу», «Миссионер у микрофона». Берем тот же Time за эту неделю. Практически каждый заголовок отсылает к тому или иному устоявшемуся клише. Например, «Останется она или уйдет?» — аллюзия на песню The Clash, а «Снова в пути» — на песню Вилли Нельсона (при этом явственно считывается возраст редакции: первой песне 29 лет, второй 30). Эта практика настолько распространена, что мы перестали ее замечать. Я не думаю даже, что сами редакторы осознавали, что цитируют Нельсона и The Clash. Просто теперь так пишут заголовки: не слово за словом, а этакими готовыми смысловыми блоками.
На нашу беду, среди этих блоков есть универсальные. Они-то меня особенно и интересуют. Например, в 1943 году (!) вышел роман Бетти Смит «Растет в Бруклине дерево» (A Tree Grows in Brooklyn). С тех пор эта фраза применима абсолютно ко всему происходящему в Бруклине. В Бруклине выросли ресторан, кондоминиум, расовая ненависть, популяция клопов — что угодно.
Иногда само клише давно бы вышло из обращения, если бы не регулярно гальванизирующие его заголовки. Например, никто в здравом уме не пользуется фразой in a New York minute в значении «секундочку» (древняя хохма: ньюйоркцы так всюду спешат, что у них само понятие минуты короче, чем у всего остального человечества). Но оно настолько удобно, что пресса уже лет 20 держит эту коматозную идиому на респираторе. Для двух-трех последних поколений это вообще не идиома: это такая фраза из заголовков.
Впрочем, крысиный король клише — это, конечно же, название второго фильма бондианы, вышедшего в 1963 году «Из России с любовью». Тут дело в том, что о России вообще мало кто что-то знает, и выбор идиом невелик: либо эта, либо вариации на битловскую Back in the USSR, но та подходит только к особым случаям. А конструкция «Из России с…» безотказна. Как-то на работе я залез в газетный поисковик Lexis-Nexis и набрал слова From Russia With… в архиве The New York Times. Выяснилось следующее. За последние 15 лет герои статей главного мирового ежедневника приехали из России с ненавистью, налом, налом (другая статья), татуировками, состоянием, олимпийскими спонсорами, бюрократией, блеском, сделками, «!!!!», ужасом, смелостью, приятным андерстейтментом, дискомфортом, цурис, индивидуальностью, сочувствием, бензином, роскошью, презрением, надеждой, надеждой и страхом, любовью к американским товарам, юмором, всякой странной всячиной, рублями, слухами, кровью и оборотнями (рецензия на «Ночной дозор»), «без западного говора, но с музыкой кантри в сердце», волшебством, банкротством, здоровой дозой эклектики, перестройкой, краской и политикой, песнями давно минувших дней, рекламой, талантом, местью, извинениями, Моцартом, мехом и, наконец, «любовью и еще кое-чем».