Один в большой семье

— У вас ведь час прием? Тогда можно я тут, у вас в кабинете, просто посижу? Если не хотите, так со мной и разговаривать не надо. Я вот игрушки посмотрю…

— Ты знаешь, я все-таки предпочла бы разговаривать.

— Ага, ну тогда, если можно, расскажите еще, как вы в цирке работали. Это интересно. Я ваши истории потом брату с сестрами пересказываю, им даже больше нравится, чем книжки читать.

Белобрысая двенадцатилетняя Алена доверчиво смотрела на меня пуговичными глазами и привычно почесывала запястья. Именно с нейродермитом ее год назад прислал ко мне невролог.

Отец, который привел дочь, жаловался еще на плаксивость и повышенную обидчивость девочки. Мать я никогда не видела. В семье, кроме Алены, еще пятеро детей: четыре сестры и брат. Алена — третья по счету. Родители состоят в какой-то старой и безобидной западной христианской секте, из числа тех, которые проникли к нам вместе с перестройкой. Отец, как я понимаю, активно миссионерствует и этим живет, мать сидит дома с детьми.

Отец оставлял дочь в моем кабинете и сразу уходил (домой Алена возвращалась самостоятельно). На мои призывы остаться для разговора или прислать мать он ссылался на дела или вообще никак не реагировал. Алена приходила и разговаривала охотно, обычно жаловалась на склоки и даже драки с сестрами и братом, на одноклассников, с которыми отношения в общем-то не складывались (из-за многодетности и активных религиозных практик семья жила все-таки достаточно замкнуто), на учителей, которые не то чтобы к ней как-то специально придирались, наоборот — ставили равнодушные тройки-четверки и отказывались хотя бы на минуту зафиксировать взгляд на ее (действительно невыразительной от природы) физиономии. Но в целом — «у меня все нормально».

Сбить ее с этого «нормально» не получалось, да я, если честно, особо и не пыталась: чем ей это поможет? Давала тактические советы по учебе и разборкам с сестрами, потом просто рассказывала истории из жизни.

— Алена, ты в Бога веришь?

— Наверное, да, как же можно не верить — мир же есть, а кто же его создал, если не Бог? Но вот в то, что Он каждого человека каждую минуту видит, — в это нет, не верю, пожалуй.

— Почему?

— Много нас. До меня людям-то: маме с папой, сестрам, одноклассникам, учителям — никакого дела нет. Куда уж Богу за всеми вообще!

Однажды я попросила ее прислать ко мне ее сестру-погодка (хотела попробовать улучшить отношения хотя бы в детской подсистеме). Алена, которая всегда очень спокойно вела себя у меня в кабинете, вдруг горько расплакалась.

— Что случилось?! — почти испугалась я.

Последовавшие объяснения я поняла так: Алена не смеет не согласиться, ослушаться меня. Но, если сестра тоже придет сюда, у Алены отнимется вот этот ее личный кусочек пространства и уникальное личное знакомство со мной, я тоже стану «общей», как родители, учителя, как все в их большой семье.

— Да ладно, раз так, не очень мне и нужна была твоя сестра… — пожала плечами я. Девочка вздохнула с облегчением, а я опять осталась без методов, с одними «рассказами из жизни».

* * *

Недавно, в ходе дискуссии о двух сестрах, мы вдруг сообразили, что за все годы существования «Сноба» тема многодетных семей, их специфических проблем и воспитательных находок как будто бы вообще ни разу напрямую в блоге «Дети» не поднималась. Мы решили, что это явное упущение, которое непременно нужно исправить. Карина Халилова, мама четырех чудесных детей, любезно согласилась экспертно поучаствовать в грядущей дискуссии.

Мне неоднократно (но и не очень часто) доводилось иметь дело с многодетными семьями на своем поликлиническом приеме. Выше я вспомнила пожалуй что типичный случай.

Большая часть городских многодетных семей, которые я встречала за время своей работы (около 20 лет), были двух типов: либо «пофигистскими» (близкими к социально неблагополучным), либо «идеологическими» (религиозные семьи, семьи — последователи педагогов Никитиных, иных модных воспитательных систем и т. д.). В последние пять-семь лет в Питере появились многодетные семьи из национальных диаспор, по понятным причинам не относящиеся ни к одному из названных типов (в Узбекистане, например, семья с четырьмя-шестью детьми и сейчас считается вполне традиционной).

Есть ли у всех этих семей некие общие особенности или проблемы, формирующиеся именно по принципу «многодетности», или частные особенности семьи (религиозность, национальность, достаток, взгляды и личные особенности родителей) все-таки важнее?

Если честно, то у меня нет по этому поводу четко сформированного мнения. Но для начала обсуждения я бы предложила вот что:

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Мне кажется, что в сегодняшнем мире «семья, в которой много детей» — это важная тема, достойная обсуждения. Смотрите, вот противоречия, как будто бы связанные с этой темой, навскидку:

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

И поэтому мы с Кариной ждем ваших мнений.