Ольга Серебряная: Ума болото
Есть такое слово, «интеллигенция», и надо полагать, оно снова в моде, раз его употребляет Ксения Собчак. Из ее вопросов Навальному мы узнали, что «интеллигенция» волнуется, не скрывается ли под личиной этого кандидата в мэры Москвы новый Путин, а также очень переживает из-за резких суждений Н. по поводу будущего П. Причем все эти чувства обуревают интеллигенцию так сильно, что она уже третий день не может успокоиться.
Это, конечно, очень печально. И я даже не о судьбах России (они давно уже определяются совсем не по инициативе этой самой «интеллигенции»), а о надругательстве над разумом. Неприятно видеть, что слово, имеющее в корне «интеллект», дошло в наших реалиях до того, что означает социальную группу, которая принципиально отказывается этим интеллектом пользоваться.
Интеллигенции, сообщила Навальному Ксения Собчак, свойственно сомневаться. Нельзя, говорила она, наверняка утверждать, что Путин вор, раз этого еще не постановил суд. Это все хорошо и правильно, как по учебнику. Только цитировала она этот учебник корректного журнализма человеку, которого суд уже признал вором и приговорил к пяти годам тюрьмы. Сомневается ли Ксения Собчак в том, что Навальный вор? Вероятно, да — интеллигенции же это свойственно.
Отсюда вытекает второе свойство интеллигенции — мягкость суждений. Раз ни в чем нельзя быть уверенным, то и сказать наверняка ничего нельзя. Чтобы привлечь симпатии интеллигенции, говорить надо туманно и обтекаемо. Нельзя спрашивать «да или нет» — сомневающаяся интеллигенция не может ответить на этот вопрос. Мир ведь не черно-белый. Единственно приемлемая формулировка: «скорее да, чем нет, хотя…»
Складывается ужасно комичная картина. Истинный интеллигент больше всего напоминает декартовского начинающего философа, который вдруг осознал, что не знает ничего наверняка, и чтобы проверить это, начинает сомневаться во всем подряд. Кто это идет по улице? Думаете, люди? А вот не факт — может, это просто плащи и шляпы. Да и вообще не факт, что эти плащи и шляпы существуют — может быть, это все нам только снится. Ужас и комизм ситуации заключается в том, что декартовский начинающий философ сомневался во всем, чтобы найти несомненное и построить на этом несомненном истинное знание, а российский интеллигент сомневается просто потому, что ему это «свойственно». Может быть, это патология?
На самом деле нет. Ксения Собчак лукавила. Есть одна вещь, в которой нынешняя интеллигенция никогда не сомневается. Она на сто процентов уверена в собственной значимости. Мэр Москвы должен удовлетворять требованиям интеллигенции. Человек с президентскими амбициями должен если не следовать рекомендациям интеллигенции, то как минимум заигрывать с ней. Недопустимо называть политологов глупыми. О них следует говорить уважительно, потому что они часть интеллигенции — даже когда несут полную ахинею.
И это опять дико смешно. Декартовский философ тоже обнаруживал несомненное в себе самом. Он говорил: ну вот я сомневаюсь, но нельзя же сомневаться в том, что я сомневаюсь. Значит, сомнение-то точно есть. Сомнение, разновидность мысли, определенно существует. Ура, terra firma найдена, можно теперь думать. О Боге и о мире. И в процессе этого думания доказывать их несомненное существование и узнавать, какие они на самом деле. Интеллигенция же, обнаружив в себе несомненное, говорит: ну вот я. Я есть. Слышите? Я есть. Я. А вот есть ли вы, господа, вообще-то сомнительно. И уж точно не понятно, кто вы такие: Навальный, может, ты на самом деле Путин? Ты же тоже хочешь посадить своего основного политического конкурента.
В общем, интеллект-то интеллигенция в себе обнаружила, но пользоваться им, вероятно, стало лень. Это ж тогда придется устанавливать, что есть суд, и отличать его от сомнительного суда, ныне существующего в России. Это ж тогда придется понять, что выборы – это не любая процедура, которую называют этим словом, а организованный по строгим формальным правилам процесс, в ходе которого избиратели определяют, кто будет представлять их интересы в следующие несколько лет. Это ж тогда придется задуматься и сформулировать свои интересы. Решить, например, что тебе на самом деле надо — wi-fi в парке Горького или прозрачную структуру управления. Это ж тогда придется дойти до того, что пока все эти слова — суд, выборы, управление — не придут в соответствие с понятиями, которые за ними стоят, ничего нельзя будет сделать по уму, даже wi-fi — то есть, придется, по сути, согласиться с Навальным.
Но ведь это недопустимо! Как можно соглашаться с человеком, про которого интеллигентные люди говорят, что он националист? Ведь тогда он — не мы. Он какой-то сомнительный. Что он там говорил неустановленному лицу азербайджанской национальности? Да он даже трех любимых писателей назвать не может!
И мир — в котором живут бедные люди, на каждом шагу сталкивающиеся с невозможностью сделать что-либо по уму, — схлопывается в сплошные интеллигентские стенания. Замолчать и просто подумать — уже не опция. Интеллект оставил интеллигенцию. Слишком долго она им не пользовалась.